ИВАНОВА-ШИЛЬРЕФ Оксана

В безмолвном крике «Собибора»

328

16:18, 10 мая 2018г

В очередные киношные выходные выбрали с сыном для просмотра фильм Константина Хабенского «Собибор» – второй за неполный месяц режиссёрский дебют в большом отечественном кино. О единственном удавшемся побеге из нацистского лагеря смерти.

Садясь в зрительское кресло, думаешь: сейчас начнется захватывающая история про организацию побега, погоню и преследования. Однако действие фильма не выходит за рамки лагеря. От первой картинки и до последней – все происходит на территории «Собибора» – нацистского лагеря в Польше. Сюда свозят для уничтожения евреев. В живых оставляют только тех, кто полезен для лагерных работ. Первая картинка вполне мирная: очередная партия военнопленных, хорошие платья и почти непринужденные разговоры («не мыться в дороге два дня, да, это ужасно!»), тягостное, но улыбчивое прощание с родными (немцы пообещали завтра соединить семьи, пока – санобработка.) И… резкий переход к картинам непрекращающегося ужаса из мук и крови. Душевая, оказавшаяся газовой камерой, вещи родных, найденные в груде одежды, конфискованной перед расправой. Выстрелы, удары, опущенные глаза и заскорузлые, черные руки. Нечеловеческие эксперименты над человеческим достоинством…

Если в стандартных сценариях побега есть «вдохи» и «выдохи», то в фильме Хабенского перевести дух зрителю не удастся ни на минуту. Даже в нескольких (и, кстати, почти фрагментарных) лирических сценах, где не присутствует фашизм в его видимых проявлениях – даже здесь слезы и боль. Кусочек сахара, сбереженный для лошади маленьким чистильщиком обуви, полушепот – уговоры потерпеть любящей женщины, приникшей к груди загнанного фашистской плеткой героя…

Идея – показать не сколько лагерный побег и даже его организацию, сколько запредельно жестокое функционирование Собибора. Поэтому кульминационной сценой, вопреки ожиданию, можно считать не исход восстания, а фашистскую пьяную оргию, где заключенных впрягают в повозки ради забав нацистских офицеров, заставляют терпеть побои и издевательства, без разбора и каких-то причин отстреливают часть узников. Однако эффект этой сцены весьма спорный: из-за того, что она явно затянута, в какой-то момент хочется просто отвести от экрана глаза…

Сам Хабенский – в главной роли Саши, его прототип – Александр Печерский, советский лейтенант еврейского происхождения, ставший главным организатором побега, предводителем лагерного подполья. При этом главным героем его можно назвать с натяжкой – он фигурирует в фильме не чаще других, его история практически не раскрыта. Догадываться о том, что было в судьбах героев до и как некоторых из них свела судьба во время, предоставлено зрителю.

Печерский попадает в лагерь с фронта. Он единственный, кто не боится смотреть прямо в глаза коменданту лагеря Карлу Френцелю (почему его за это не убивают – вопрос). Ни о каком противостоянии фашистам не может быть речи – все заключенные знают, что за неповиновение будут расстреляны не только виноватые, но и невиновные. Именно поэтому подполье готовит общий побег.

Фильм основан на реальных событиях. Однако кинокритики уже нашли несколько существенных расхождений, непростительных, по их мнению, даже для фильма, не претендующего на документальную достоверность.

Хабенский и сыгравший коменданта лагеря Кристофер Ламберт (тот самый, из «Горца») мало похожи на тридцатилетних мужчин, которыми были реальные Печерский и Карл Френцель. Это касается не только возраста и внешности, но и поведения. Френцель, по свидетельству очевидцев, отличался пижонством, словоохотливостью и нарочитой вежливостью. В фильме мы видим молчаливого, смертельно бледного и буравящего взглядом заключенных персонажа Ламберта. В свою очередь, реальный Печерский сразу после попадания в Собибор развил бурную деятельность. Ему понадобилось всего несколько недель, чтобы заслужить доверие иностранных евреев, выбиться в лидеры и организовать побег. А персонаж Хабенского долгое время ведет себя отстраненно, его приходится уговаривать возглавить побег, учитывая его военный опыт.

Еще один факт: в реальном лагере распоряжались немцы, а на вышках стояли украинцы, которые зверствовали не меньше, чем германцы. Впрочем, восстание состоялось, потому что некоторых из них удалось подкупить или разговорить.

Суть плана побега заключалась в выманивании офицеров по-одному в мастерские, чтобы убить, забрать оружие, а потом пробиться в оружейный склад. Задачу удалось выполнить лишь частично, однако побег все равно остался в истории как успешный, даже несмотря на то, что половину беглецов вскоре нашли и убили. Об этом, как и о дальнейшей судьбе некоторых персонажей, зритель узнает из титров в конце фильма.

Напряжение не отпускает до последних секунд картины – и это другое напряжение, которое можно было бы испытывать, следя за авантюрными приключениями беглецов. Даже глядя на замедленные кадры бегущих, уже вырвавшихся из заточения людей. Дольше других – в молчании, под единственно раздающиеся звуки тяжелого, запыхавшегося дыхания – на экране движется фигурка пятнадцатилетнего парня, которого лагерь лишил родных и научил убивать. Но и глядя на нее, ощущаешь не радость, а страх – вот сейчас и его достанут выстрелы с вышки… сейчас… сейчас…

Несмотря на диаметрально противоположные мнения критиков о фильме, плюсы и минусы картины в сравнении с британской постановкой 1987 года «Побег из Собибора», режиссерский дебют Хабенского можно назвать по меньшей мере интересным. Что абсолютно точно – «Собибор» не назовешь военным штампом и полным приевшегося пафоса.

По окончании картины в кинозале была полная тишина. До исчезновения последних строчек титров многие не спешили вставать…