Александр Лазарев: «Мы только в начале пути»

15:06, 04 февраля 2016г, Общество 1711


1
1

Фото Андрей КАСПРИШИН

4 февраля – Всемирный день борьбы с раковыми заболеваниями. Сегодня наш собеседник – главный онколог региона, главврач краевого онкодиспансера заслуженный врач Российской Федерации, доктор медицинских наук, профессор Александр Лазарев.

– Алтайский край относится к регионам, где онкологическая заболеваемость повышена, по данным по России, мы всегда входили в первую десятку. Первично выявленных заболеваний – 12,5 тысячи, 10 процентов пациентов имеют сразу две разные опухоли. И это тоже особенность нашего края. Причины – целый ряд факторов: известный всем Семипалатинский полигон (последствия от его воздействия будут продолжаться семь поколений), химизация сельского хозяйства первым поколением пестицидов, особенности природно-климатических факторов. У нас очень жесткое солнце, поэтому много опухолей кожи, а также у нас есть тяжелые металлы, выход радона и т. д. Если рассматривать по отдельности, ни один из этих факторов не имеет существенного значения, однако дело меняется, когда они суммируются. Плюс особенностью Алтая является повышенный уровень вредных привычек, в частности, курения. А это также относится к основным факторам, влияющим на развитие рака наряду с некачественными продуктами питания.

– А только ли в этом дело? Ведь в других регионах России есть те же вредные привычки, тяжелые металлы и т. д., а статистика отличается.

– Действительно, официальный уровень заболеваемости обусловлен еще и хорошо поставленной системой выявляемости. У соседей, к примеру, в Республике Алтай, показатели в два раза ниже. Однако это же не значит, что они меньше болеют. Многое просто не выявляется. Ну и еще один важнейший фактор – истинный рост заболеваемости, обусловленный старением населения. Средняя продолжительность жизни у нас превысила 71 год, поэтому, естественно, заболеваемость в старших возрастных группах на порядок выше.

– Что делать в такой ситуации?

– Обычно на такой вопрос отвечают: «Хорошо лечить». Но на сегодня уровень развития медицины не позволяет излечивать распространенные формы рака. То есть третья и даже вторая стадии – это уже распространенный процесс. Таких заболеваний больше половины, ведь образование метастазов в ряде случаев начинается уже по достижении опухоли 4 мм. Онкологию в такой стадии сегодня не может излечить никто в мире, технологии не развиты. Лекарств, избавляющих от рака, нет, что бы о них ни говорили фирмы-производители. Можно только помочь временно, затормозить болезнь. То же самое касается других методов. Поэтому идти только путем совершенствования лечения нельзя – больших результатов не добиться. Самым надежным путем является дальнейшее улучшение ранней диагностики процесса. То есть опухоль нужно найти тогда, когда еще нет метастазов. В этом случае простое врачебное вмешательство позволит избавить больного от опухоли. Но обнаружить маленький очажок чрезвычайно сложно, ведь в этот момент болезнь никак не проявляется и клиническая картина заболевания отсутствует. А это значит, что должна совершенствоваться система ранней диагностики, что и делается.

– На каком уровне это происходит у нас?

– Прежде всего развивается инструментальная диагностика. Это лучевые, рентгеновские, компьютерные, ультразвуковые технологии. Они позволяют увидеть очень маленькие очаги. Но ведь важно не только обнаружить его, а понять, что конкретно в этом очаге – злокачественная опухоль или нет, а это довольно сложный процесс. Тем не менее развитие диагностики идет, так как край насыщен необходимым оборудованием.

– А можно сдать кровь и точно узнать, есть ли онкозаболевание?

– Нет, это мечта человека. Все дело в том, что онкозаболевания индивидуальны и уникальны. Человеческий организм – сложная структура, которая отличается от других, даже родственных по генотипу. А значит, опухоли разные и создать один тест на все случаи и все времена просто не реально. Кроме того, они постоянно меняются, а нам в свою очередь приходится корректировать методы диагностики и лечения.

– Имеет ли значение генетический фактор?

– 10 процентов от всех опухолей генетически детерминированы. Это значит, что только что родившийся ребенок может являться носителем генетической мутации. Для того чтобы она реализовалась в болезнь, нужно, чтобы последовательно прошло еще 5-7 мутаций. Такой человек может заболеть рано, может в более старшем возрасте, но если предупредить эти 5-7 мутаций, может и вовсе не заболеть. К сожалению, мы находимся под мощным прессом канцерогенов, факторов загрязнения окружающей среды и, как правило, эти мутации происходят. Сегодня мы пытаемся выявить тех людей, у которых есть предрасположенность, диспансеризировать и обнаружить заболевание на ранней стадии. В нашей поликлинике есть регистр высокого риска раковых заболеваний. Это здоровые люди, но они находятся у нас на учете – те, у кого есть родственники с онкозаболеванием, те, кто попал под сильное воздействие фактора, или у кого имеется облигатное предраковое заболевание. В этой группе мы до полутора процентов выявляем онкозаболеваний, и 96 процентов из них на ранней стадии либо в фазе in situ. А это значит, что лечение будет простым и эффективным. Но часть онкозаболеваний имеют спорадический характер и не зависят от генетики.

– Можно ли как-то уберечься от факторов, которые могут спровоцировать развитие онкозаболеваний?

– В полной мере это невозможно. Куда мы денем выхлопные газы на центральных улицах крупных городов? Уровень канцерогенов в загрязненном воздухе превышает в десятки раз допустимые нормы. Тем не менее снизить негативные воздействия все же реально. Первое – это, конечно, не курить. Следить за качеством питьевой воды. Водопроводная вода содержит сильнейший канцероген – хлор, артезианская может содержать тяжелые металлы. Выход – пить сертифицированную бутилированную воду либо пропускать ее через фильтр. Ограничить потребление пищи, содержащей вещества, улучшающие вкусовые качества, но являющиеся опасными. Приведу простой пример. Обыкновенную банку шпрот по уровню содержания в ней канцерогенов можно приравнять к выкуриванию 200 сигарет, а двестиграммовый кусочек копченой колбасы примерно к 150. Ну и опять же можно не жить на центральных улицах крупных городов. Или поступить по примеру китайцев, у которых самые престижные для жизни дома – высотные. Потому что загрязненность и канцерогены находятся в приземных слоях, а чем выше, тем безопаснее.

– Получается, что мы обречены на воздействие всех этих факторов?

– На воздействие – да, а на заболеваемость – нет. Ведь есть еще и такое явление, как устойчивость организма. Человек очень приспособляемая биологическая структура. Она быстро меняется, и идет отбор наиболее устойчивых форм. Знаете, где на сегодняшний момент самая высокая продолжительность жизни и невысокая онкозаболеваемость? В Японии, где Хиросима и Нагасаки. Это значит, что есть категория людей, которым не грозит онкозаболевание в принципе – им не нужно бегать по докторам, проходить скрининги и т. д. Таких людей у нас примерно половина населения. Даже если происходит мутация, то в болезнь она не развивается. Мощная система защиты собственного организма справляется самостоятельно. При раке in situ в инвазивную форму заболевания развивается только 30 процентов, а остальные самоизлечиваются. Это известный феномен.

Задача медиков – выявить тех людей, у которых высокий риск онкозаболеваний. Это 20-22 процента. И 28-30 процентов населения – это те, у которых риск есть, но небольшой и зависит от условий. Две последние категории должны быть у нас на учете и проходить скрининги и диспансеризацию. В противном случае мы получим колоссальные затраты,  обременительные и для государства, и для людей, которые к тому же не принесут должного эффекта. Мы должны разработать тесты, которые бы позволили формировать эти группы.

– Как обычному человеку понять, есть опасность или нет?

– Если в семье есть раковые болезни, если у человека онкоопасная профессия – летчик, космонавт, водитель, работник горячего цеха, работа, связанная с ионизирующим излучением, то риск достаточно высок. Если этого нет, то в подавляющем большинстве до 40 лет рисков никаких нет. Не надо бояться: рак не молодеет. Другое дело, как все эти годы живет человек – мы возвращаемся к факторам, провоцирующим развитие онкозаболеваний.

А вот после сорока желательно, чтобы человек имел карточку онкориска. Тогда будет известно, как можно в дальнейшем управлять своим здоровьем. Наша поликлиника уже сейчас работает в этом направлении, нам осталось совсем немного, чтобы доработать специальные тесты и пустить их в массовое производство.

– О каких достижениях нашего онкоцентра можно говорить по результатам прошлого года?

– В прошлом году впервые специалистам онкологического центра края удалось достичь показателя выявляемости 507,7 заболевания на 100 тысяч населения. В фазе in situ в 2015 году было выявлено 378 случаев, что на 50 больше предыдущего года. Это больные, которые имеют стопроцентно хорошие прогнозы на выздоровление. Мы увеличили выход выявляемости в первой-второй стадии. Сегодня эта цифра достигла уже 57,8 процента. Это тоже самый высокий уровень за всю историю. И одногодичная летальность (запущенные случаи) уменьшилась до уровня 25,6 процента. Конечно, положительная динамика есть, но мы только в начале пути. Ведь у каждого четвертого нашего пациента пока неблагоприятный прогноз. Но у нас укрепляется материально-техническая база, скоро будет запущен лечебно-диагностический корпус. А это резко повысит доступность специального лечения для населения.

Фоторепортаж
Блоги