«Оркестр всегда был мечтой»: в краевой филармонии второй год работает омский дирижер

Дирижер Дмитрий Лузин с симфоническим оркестром краевой филармонии работает уже второй сезон – в Барнаул его пригласили из Омского музыкального театра.

За это время маэстро представил ряд интересных программ, попутно знакомя барнаульскую публику с редко исполняемыми произведениями. Еще на счету коллектива и дирижера громкая всероссийская премьера музыкально-драматической сюиты «Мастер», написанной композитором Эдуардом Артемьевым к 85-летию Шукшина.

Мы поговорили с Дмитрием Григорьевичем о том, как привить музыкантам вкус к аутентичному исполнительству, зачем соединять в одной программе Бетховена и музыку из фильма «Звездные войны», и узнали, чего ждать публике в этом сезоне.

В филармонии говорят: дирижер активно предлагает солистов, с которыми сотрудничал ранее. Так, в марте ожидается выступление скрипача, лауреата международных конкурсов Ивана Иванова, который исполнит концерт малоизвестного австрийского композитора начала 20 века Эриха Корнгольда. Такой выбор произведения обрадовал дирижера: «Я в принципе стараюсь играть много редкой музыки, – объясняет Дмитрий Лузин. – Например, в прошлом сезоне мы исполнили Первую симфонию Рахманинова, «Финскую фантазию» Глазунова и ряд симфонических поэм Бедржиха Сметаны – к довольно известной «Влтаве» добавились редкие «Шарка» и «В лесах и лугах Чехии». Играли и одного из лучших кинокомпозиторов Джона Уильямса, который написал музыку к «Звездным войнам», «Гарри Поттеру», «Списку Шиндлера».

В этом сезоне публика также услышит произведения советских композиторов – «Кончерто гроссо» Андрея Эшпая и симфоническую поэму «Подросток» Бориса Чайковского по Достоевскому. А на наше замечание, что оркестр в последний год стал играть гораздо больше современной музыки, дирижер протестует: «Я и Бетховена активно продвигаю! Недавно мы исполнили его увертюру «Кориолан» и Пятую симфонию».

Фортепиано, флейта, хор...

– До прихода в оркестр вы работали исключительно в музыкальных театрах.

– В оркестр вообще трудно прорваться, большинство молодых дирижеров работают именно в театрах, и далеко не всем удается попасть в оперу, – говорит Дмитрий Лузин.

Начав заниматься на фортепиано в 6 лет, в одиннадцать в родном Нижнем Тагиле он твердо решил стать дирижером. А в тринадцать ему удалось после концерта прорваться за кулисы к великому Евгению Светланову:

– Он фыркнул: «Все хотят стать дирижерами!» Это потом я понял, что после концерта хочется, чтобы тебя не трогали, а Светланов как раз дирижировал сложную программу. И все же он посоветовал мне освоить вдобавок к фортепиано какой-нибудь оркестровый инструмент. И последние два года в музыкальной школе я параллельно занимался на флейте. В класс флейты пошел и в училище – целью было поиграть в духовом оркестре. А вот в Уральскую консерваторию я поступил на хоровое дирижирование, благо голос есть. Как флейтист я был хорош для Нижнего Тагила, но не для Екатеринбурга.

– То есть вы еще и пели?

– Конечно! Четыре дня в неделю – хор. С третьего курса консерватории работал в Екатеринбургском театре оперы и балета артистом хора, а после окончания учебы мне предложили стать хормейстером, что означало практически статус второго дирижера спектакля. Как хормейстер я вел, например, постановку оперы «Князь Игорь». Там были такие мизансцены, в которых артистам хора было плохо видно дирижера, и я, стоя за кулисами, должен был вести хор. Потом быстро надевал косоворотку, бороду, топор в руки – и на сцену, дирижировал топором (смеется). Я-то видел дирижера, а хор стоял к нему спиной – таково было режиссерское решение. В мизансцене с боярами отстукивал сильную долю посохом... И тогда же меня пригласили поработать в экспериментальном музыкальном театре в Екатеринбурге.

– В чем была его экспериментальность?

– Мы ориентировались на редкие названия. Например, дирижер Дмитрий Волосников поставил «Золушку» Россини – в 1996 году спектакль номинировали на «Золотую маску». Владислав Лягас ставил «Дон Жуана» Моцарта, к которому в России тогда не знали, как подступиться. А я предложил режиссеру Илье Можайскому поставить «Поворот винта» Бенджамина Бриттена: нашел пластинку, мы послушали – и загорелись. У нас был маленький бюджет, а для постановки требовалось всего шесть солистов и 13 музыкантов оркестра. Ноты отыскали у петербургского музыковеда, дружившей с Бриттеном, он ей подарил партитуры с дарственной надписью. Благодаря этой постановке мы с пятью номинациями попали на «Золотую маску», получили дипломы, а солистка удостоилась «Маски» в специальной номинации. Кстати, по нашим партитурам оперу Бриттена потом ставили в Мариинском театре. И вот после такого триумфа в 2003 году театр закрыли!

Дирижер вспоминает, что за театр заступался Мстислав Ростропович, но это не помогло. После золотомасочных успехов оставаться в хоре было невыносимо, и за несколько лет Дмитрий Лузин в качестве дирижера сменил ряд музыкальных театров: Железногорск, Иваново, Новоуральск. Везде ему обещали возможность учиться в консерватории (с некоторых пор высшее дирижерское образование в России можно получить только платно). Лишь в Новоуральске, где выплачивали постановочные, удалось поступить в консерваторию и получить диплом.

Впрочем, были еще и мастер-классы Валерия Гергиева, на которые молодой дирижер ездил четыре года: возможность несколько недель присутствовать на репетициях в Мариинском театре, где кроме Гергиева работали Юрий Темирканов, Клаудио Аббадо, Кристоф Эшенбах и Джеймс Ливайн.

А в 2010-м главный дирижер Омского музыкального театра Юрий Соснин пригласил Дмитрия Лузина к себе.

– В Омске я дирижировал около 40 спектаклей – оперетту, мюзиклы, оперы, балет, детские спектакли, работал с прекрасными режиссерами, – говорит Лузин. – Но меня всегда тянуло к симфонической музыке. Симфонический жанр – одно из культурных сокровищ человечества. Ничего лучше, чем это разнотембровое, разнокрасочное содружество музыкантов, придумано не было.

– И нашей филармонии вы приглянулись на гастролях Омского театра.

– Да, мне предложили сделать здесь пару программ, после чего я решился сменить работу.

Вопросы стиля

– Как выстраиваете отношения с оркестром?

– Это очень долгий процесс. Пока сложности возникают, если мы играем старинную музыку 17-18 веков: я придерживаюсь принципов аутентичного исполнительства, а музыканты привыкли к другому. Убеждаю их с переменным успехом. Не обязательно играть на старинных инструментах, важнее правильный подход к звучанию, штрихам, темпам. В наших музыкальных училищах этому до сих пор не учат.

– Почему это так важно?

– Традиции исполнительства изменились после Французской революции, когда в Парижской академии музыки отменили старые правила. И, как ни странно, из-за этого замедлились темпы! После изобретения метронома Иоганн Гуммель по памяти восстановил темпы некоторых моцартовских симфоний, и, если посмотреть сегодня эти таблицы, окажется, что великие дирижеры 20 века исполняли их чуть не в два раза медленнее, чем при жизни композитора! Были другие приемы игры, другая фразировка. Я давал музыкантам книгу дирижера-аутентиста Николауса Арнонкура – кто-то заинтересовался, кто-то сказал: «Нас учили по-другому». Это всегда сложно, но все же Шостакович не должен звучать как Чайковский, а Моцарт – как Рахманинов. К вопросам стиля я подхожу серьезно.

– Каким образом вы составляете программы концертов?

– Я достаточно всеядный. Музыканты удивляются, как можно соединить в одной программе Бетховена и Джона Уильямса. Ну, если мыслить нешаблонно и услышать в авторе музыки к «Звездным войнам» настоящего большого композитора, это вполне возможно!

Вот, например, программа к столетию Первой мировой войны: два произведения Равеля – «Вальс» и леворучный Концерт для фортепиано с оркестром – написаны буквально под впечатлением от войны. Дальше нужен реквием. В православной традиции концертного реквиема нет, но существует «Иоанн Дамаскин» Сергея Танеева, в финале которого есть предчувствие каких-то колоссальных изменений. И Бетховен, немецкий композитор с произведением об антигерое – увертюрой «Кориолан». Параллели могут быть как чисто музыкальные, так и литературные, исторические.

– В следующем году оркестру – 60 лет.

– И потому весь 2015 год мы будем давать юбилейные концерты. У нас оркестр хороший. И, что большая редкость, полностью укомплектованный, некоторые группы просто очень сильные. Есть сложности, но есть и огромный потенциал!

Итак, каковы планы на сезон? Дирижер говорит, в нем обязательно будет симфония Малера, для оркестра это огромная школа. Но есть у него и мечта сделать концерт с артистами оперетты. 330-летие Генделя здесь отметят выступлением уже полюбившегося нашей публике контртенора Олега Безинских с абсолютно эксклюзивной программой. И во многих концертах музыканты нашего оркестра блеснут в качестве солистов.