Пасечник в Чарышском районе спасает заброшенное село

16:00, 23 сентября 2016г, Общество 4770


1
1

Француз, посетивший недавно заброшенную деревушку в Чарышском районе, чувствовал себя героем. Село Чайное – тупиковое. Дальше ни деревень, ни дорог нет, только плотно стоящие друг к другу зелёные горы, упирающиеся на востоке в Бащелакский хребет. Само село – это практически одна кривая улочка вдоль извилистой речки Сосновки, с обеих сторон зажатая заросшими крутыми склонами. Ровную площадку в селе трудно отыскать.

Пасечнику помогает образование

Более тридцати лет назад из Ульяновской области приехал сюда молодой дипломированный пасечник Валерий Тягунов да так и остался. Сначала работал в совхозе «Медовый», а как он развалился, занялся пчеловодством в индивидуальном порядке. Сегодня Валерий Рудольфович – известный пасечник новой формации не только в Чарышском районе, но и в крае. Он не просто опытный практик, а современный, грамотный, образованный специалист, на «ты» с компьютером, знает историю развития отрасли в России, имеет понятие о законах, которые должны помочь подняться пчеловодству. Однако в нашей беседе не один раз указывал на их несовершенство и допущенные пробелы.

– Валерий Рудольфович, благоприятен ли нынешний сезон для пчёл и какой урожай мёда ожидать?

– Уже видно, что он будет меньше, чем в прошлом году. Медосбору мешает погода. До середины июня стояла засуха, а потом у нас в горах на полтора с лишним месяца зарядили дожди, которые не давали работать пчёлам. Первую качку я провёл 3 августа, на неделю позже обычного. Ждал, когда мёд созреет. Если сухая, солнечная погода постоит у нас хотя бы дней десять,  успеем и сено поставить, и в основную качку получить более весомый урожай сладкой продукции.

На её количество и качество помимо погоды влияют заболевания пчёл: появившийся азиатский нозематоз и клещевой варроатоз, досаждающий пчеловодам с середины прошлого века. Тогда он появился на Дальнем Востоке, а потом каким-то образом был занесён на Алтай. Что касается нозематоза, то раньше он распространялся только на азиатских пчёл, которые хозяйственного значения практически не имеют. Наши европейские пчёлы к нему были довольно устойчивы. Два года назад эта вирусная болезнь появилась в долине реки Чарыш, тогда на многих пасеках был большой отход. Она начинается незаметно, пчёлы постепенно слабеют, к осени их становится меньше, а зимой ульи пустеют. Чайное находится в тупике, отгорожено Бащелакским хребтом, но и до нас вирус дошёл. Из-за него после зимовки я вышел с некоторыми потерями, часть пчелосемей погибла. Сейчас их количество восстановил. У меня более 270 ульев. Нынче медведь утащил только один, когда «электропастух» не работал. Прошлым летом косолапые разорили восемь пчелиных домиков. Причём среди них попался хитрец, который не полез через проволоку, а просто нагнулся, схватил передними лапами ближайший улей, отнёс его в дальний ручей и устроил там пиршество.

Кооперация для пчеловодов

– Многие считают горный мёд, в частности, чарышский, самым вкусным и ароматным. Для меня он с детства эталон настоящего, уникального продукта. Как оцениваете качество мёда первой качки?

– Качество очень хорошее, вкус неоднородный, богатый, так как пчёлы собирали его с майских первоцветов,  кипрея, акации, горной герани и многочисленного цветущего разнотравья. Такой мёд всегда ценится. В «Алтайской правде» как-то прочёл интервью с греческим поваром мирового класса, который сказал, что, попробовав первый раз алтайский мёд, ощутил взрыв вкуса и на время потерял дар речи. Ничего подобного ни в одной стране он не ел. Многие пчеловоды могли бы поставлять свою продукцию за рубеж, но для этого надо преодолеть немало чиновничьих препон. С её реализацией даже в своём регионе нередко возникают проблемы. Не каждый умеет торговать, и не каждый бросит пасеку, чтобы повезти свою продукцию за сотни километров на ярмарку. Надо уметь общаться с чиновниками, заключать договоры, арендовать торговую площадь и так далее. К тому же по закону нужно быть юридическим лицом, иметь печать.

– Действительно сложно. А что можно предпринять?

– Чтобы облегчить каждому реализацию, мы организовали кооператив «Пчеловоды Алтая», объединяющий желающих из любого уголка края. Ему легче стать юридическим лицом, хотя это дело хлопотное и трудное. Один из членов кооператива «Пчеловоды Алтая» –Олег Голобоков имеет пасеки в Алтайском и Солтонском районах. Вместе с ним мы ездили в Братск, организовывали там ярмарку алтайского мёда, который шёл нарасхват. Сейчас он занимается реализацией нашей продукции.

Первые два года кооперативом руководил я. Но понял, что не обладаю достаточными организационными навыками, необходимыми для его развития и расширения партнёрских отношений. Предложил стать председателем Вадиму Колпакову, с которым до этого работал десять лет. Он не только опытный пчеловод, но и обладает обширными связями в нашей отрасли. Вадим – человек активный, побывал у коллег в Аргентине, ездил на Международный конгресс пчеловодов, проходивший в Южной Корее. Уговорил меня посетить с ним Украину. Пробовали там мёд. Какое впечатление? Честно скажу, наш по вкусу богаче. Там своя специфика, другой климат. Из растений выращивают в основном рапс, подсолнечник и немного гречки. Мёд белый, практически одного вкуса, букета нет.

Осторожный француз

– Слышала, что недавно у вас побывал солидный господин из Франции.

– В июне Вадим Колпаков пригласил на Алтай француза Николаса Кутюрье. У того семейная фирма. Чувствуется, что ему интересен не только алтайский мёд, но и будущая прибыль. Во Франции сейчас хорошо идёт российский мёд, равнинный, гречишный и с подсолнечника. В связи с перекосом доллара цена на него там опустилась, поэтому устраивает покупателей. А вот горный мёд должен стоить дороже. Кутюрье приехал убедиться в этом, посмотреть условия, в которых его производят: в труднодоступных, диких местах, рядом нет никакой хозяйственной деятельности, бездорожье. Природа вокруг первозданная, цветёт пышно, людей почти не видно. На северо-востоке села, за горами,  на 70 километров нет населённых пунктов. С другой стороны до ближайшей деревни 30 километров. Шалят только медведи. Французу такая глушь явно была в диковинку.

Перед этим он посетил лабораторию в Новосибирске, где делают анализы мёда, всё осматривал придирчиво. Потом побывал в фасовочном цехе Вадима.

Кутюрье горный мёд понравился. Единственная проблема – французы готовы закупать мёд большими партиями, не менее
18 тонн. Сможем ли мы в этом году собрать столько своим кооперативом, пока сказать сложно. Пробную партию мёда уже отправили туда. Николас проверил его в своей лаборатории, все показатели в порядке, и вкус избалованные заграничные гурманы оценили по достоинству. Сейчас буксуем с документами. Чтобы отправить мёд на экспорт, производитель должен быть аккредитован для торговли с зарубежьем. Мы пытаемся пройти аккредитацию как кооператив, но этот процесс в России долгий. Делать надо всё по закону. Кстати, китайцы тоже проявляют активный интерес к закупкам алтайского, в том числе горного, мёда. При таком дорогом долларе это им очень выгодно.

«Нам нужны нормальные законы»

– В последнее время в селе появились проблемы. Землю под огородами надо оформить в собственность. Для этого пенсионерам, которых у нас большинство, надо ехать в райцентр Чарыш,  нанимать машину в оба конца за полторы тысячи. Пока документы оформят в Росреестре, съездить придётся раз десять, затратив в общей сложности около 20 тысяч. В нашем селе проживает чуть более ста человек, включая детей. Половина владельцев домов не в состоянии оформить землю в собственность, так как у них нет таких денег. Люди живут своим хозяйством. По закону они попадают под штрафные санкции, первый штраф – пять тысяч, через полгода – 15 тысяч. Но невозможно начать всех штрафовать – люди начнут протестовать. Поэтому пока тихо.

– Валерий Рудольфович, как это касается производителей мёда?

– Законодательство для нас, пчеловодов, тоже меняется не в лучшую сторону. Раньше мы пользовались лесобилетами на «безвозмездное срочное пользование» и могли свободно ставить ульи в горах. У меня они расположены на пяти участках. До этого все земли вокруг были совхозными, но после межевания перешли в лесхоз. При этом межевание провели не выходя из кабинетов, просто обвели на карте кружками, заодно зачислив туда все кустарники на склонах и неудобицы в лощинах, где мы ставим ульи. Теперь надо судиться, чтобы отстоять свои права на отошедшие участки. А землю под пасеки лесхозы предлагают выкупать через аукцион. А ведь на заре советской власти это ведомство создавалось не столько для охраны, сколько для рационального использования лесных ресурсов. Про это там забыли, только собирают деньги с пользователей. У нас вокруг села 80 процентов земли практически ничейные, заброшенные полосы, поросшие густой травой и ставшие непроходимыми. Их давно не используют.
Это же какой ущерб сельскому хозяйству! Если запретить людям заготавливать там сено и ставить ульи, как этого требует закон 72, можно погубить последние деревни.

– Где берёте силы бороться со всеми этими препонами?

– Бросать своё дело не собираюсь и не дам исчезнуть селу Чайному. Живу здесь с начала 80-х годов, столько сил вложено в развитие пчеловодства. Одних деревьев вокруг пасек высадил более двух тысяч, чтобы потомкам оставить сады. Кроме того, сажаем лесозащитные полосы. Что касается помощи пасечникам, то дальше разговоров дело не идёт. Нужны нормальные законы, которые могут обезопасить производителя от произвола чиновников и других структур. Я регулярно участвую в медовых ярмарках, устраиваемых в Барнауле, в том числе в День города. Раньше они были в одном месте – на площади Сахарова, где располагалось по 70 – 100 палаток пчеловодов, а теперь организуют мини-ярмарки в разных районах краевого центра: на проспекте Красноармейском, около бывшего «Колизея», возле «Огней», на площади Адмирала Кузнецова и в других местах. Барнаульцы предпочитают покупать мёд рядом с домом. Традиция потребления этого сладкого и полезного продукта не меняется, и спрос на алтайский мёд будет всегда. Кстати, случайных людей, торгующих неизвестным мёдом, на ярмарках нет. На всю продукцию есть необходимые документы.

Фото автора

Фоторепортаж