«Всё по порядку»

Жительнице Топчихи Аксинье Распоповой, в девичестве Гребенниковой, исполнилось 95. Сегодня дети, внуки и правнуки устраивают для любимой мамы и бабушки сюрприз. Многие из них приехали из других регионов страны, чтобы ее поздравить.

Бахолдина как мама была

Районная власть и соцзащита в лице и. о. главы администрации Владислава Серикова и Натальи Колыхаловой поздравили ее 1 ноября, в дату рождения, указанную в документах Аксиньи Васильевны. Но бабушка говорит, что родилась «на Казанскую». Поэтому родня поздравляет ее 4 ноября, в день Казанской иконы Божией Матери.

Имя Аксиньи Распоповой есть среди соавторов «Народного словаря», составленного филологами Алтайской государственной академии образования им. Шукшина, чтоб не ушли до срока из нашего лексикона словечки «ахнуться» – упасть; «заклёклое» – ссохшееся, твердое; «тошнотики» – оладьи из перемерзшей картошки, которую в войну собирали по весне на полях.

«Все по порядку» – с этой присказки Аксинья Распопова начинает каждую историю своей жизни, исполненной испытаний, которые она переплавила в бесценный житейский опыт. Мы постарались сохранить авторский стиль ее повествования.

«Батя мой Василий Иванович – из переселенцев. С братовьями приехал на речку Таловку (Змеиногорский район. – Прим. авт.), увидел ее берега крутые с земляникой и решил тут остаться. Государство купило братьям дома, все у них росло, они быстро встали на ноги. Тятя рано остался сиротой, но бился – колотился и тоже вышел в люди, поднялся понемногу. Сначала его взяли на германскую войну, а тут и Гражданская. Братья, чтобы сберечь имущество Василия, продали его, а деньги отдали на хранение в сберегательную кассу. После революции они обесценились. Когда моя мама Анна Поликарповна приняла вернувшегося в Таловку батю, облигациями они оклеивали стены».

«Таловка была дом на дому. Ограды – из соломы, крыши – соломенные. От двора до двора – не больше метра. И если пожар, то выгорало сразу подворий десять – пятнадцать. Тушить было нечем – речку распрудили, она утекла бог знает куда. Помню, мы собирали хлеб погорельцам. В селе была хорошая школа-семилетка, но и она сгорела, поговаривали, кулаки подожгли…»

«В начале войны парней и мужиков на фронт взяли. Летом 41-го девчонкой я ушла в Никольскую МТС, это близ Таловки. Нас держали в холодных, неотапливаемых мастерских. Все хорошие трактора на фронт угнали, остались несподручные колесные СТЗ. Учились мы два месяца прямо на улице. А учила нас Бахолдина (знаменитая трактористка, в 1972 году удостоенная звания Героя Социалистического Труда. – Прим. авт.). Она тогда уже была известна, имя свое на СТЗ сделала. Мы кричали, боялись поначалу тракторов. Варвара Максимовна нам как мама была. Подойдет, по голове погладит, пожалеет».

«Трактор взорвала!»

«Школу я бросила из-за голода. Колхоз наш нищее нищего, беднота работать не умела и не хотела. Не родило у них ничего. Кулацкое все быстро подъели, а дурацкого не заработали… Отцу на работе давали 200 граммов хлеба в день, половину он нам оставлял. У мамы было пятеро младше меня, чтоб прокормиться, я пошла работать. Постепенно все наладилось. Наш колхоз разделили на три – «Май», «Комбайн» и «Новая жизнь». Такой большой была Таловка перед войной».

«В уборочную 1941 года мы уже все в тракторных бригадах работали. Меня, маленькую, худющую, на прицепной комбайн поставили. Дисциплина – из будки не выйдешь за день. За этим следили уполномоченные, ездили они постоянно. А за мной еще двое девчонок-прицепщиц сидят, зерно кидают. Трактор заглохнет, мы его наладить не можем, ждем бригадира. Тот приедет, наладит – снова рулю. Забуксую – женщин зову. Подтолкнут – дальше едем».

«Спичек и тех не было. Бригадир приедет, высечет огонь, ватку подожжет, а я уже от нее пучок соломы подпалю – и бегом двигатель разогревать. На поле я да пятнадцать баб. Заливаю воду в радиатор, а они кричат: «Ксеньюшка, не лей, мы чаю хоть попьем». К нам молодцов на подмогу пригнали, не знаю откуда. Мы обрадовались, вот, мол, они нам сейчас кучи разворошат, легче работа пойдет. А парни два дня поворошили, все черенки у вил пообломали и ушли. Молотили мы в тот год до Нового года, пока снег глубокий не выпал».

«Я в передовиках ходила, как хорошему бригадиру к концу войны мне новый ЧТЗ дали и премию – центнер пшеницы. Как мама рада была, что есть чем малых кормить! 9 мая 1945 года в поле приезжает председатель колхоза Иван Иванович Дьяченко и кричит: «Девки, радуйтесь, войне конец! Трактора ставьте и поехали домой! Для вас баню истопили и обед готовят. Какую вам водку: красную, белую?» А нам не водка нужна, а гармошка с гармонистом. После бани всю ночь протанцевали, а утром снова на трактор. Посевная же!»

«Сразу после Победы меня отправили в «Новую жизнь» помочь с посевной. Я несколько смен подряд одна работала, без напарницы. А через неделю беда случилась. Не хватало лигроина, присадки к керосину, вместо него директор колхоза Степан Захарович Паршин достал авиабензин. Цилиндры у ЧТЗ были открытыми, это трактор-«голоштанник». Утром бригадир стал заводить трактор ломиком, а я легковоспламеняемую смесь заливала. Искра попала в картер, разнесло весь блок двигателя. Чугунным люком с надписью «Челябинский тракторный завод» мне переломало ноги и взрывной волной отбросило на двадцать метров. Очнулась – голова разбита, встать не могу, но мысль одна: «Трактор взорвала! Но нет же моей вины…» Медичка юная,  только с курсов, не наложив шин, повезла меня в больницу в Рубцовку за 60 километров. Машину трясет, я помираю. Еле доехали к вечеру. Больница переполнена ранеными фронтовиками, врачей не хватает. Вместе со мной привезли девчонок переломанных с Колыванстроя, едва живых, их в шахте придавило. Спасибо, мама со мной в Рубцовке осталась, смотрела за нами. Я после операции три дня спала, она спохватилась, откинула одеяло, а там все в крови. Хирурги меня спасли. Без памяти, с высокой температурой, я бредила десять дней, кричала: «Девчонки, берегитесь, не лезьте, как я…»

«Полгода с переломами дома сидела, на костылях еле двигалась. А в 1946 году пришли в Таловку гусеничные «Натики» (СХТЗ-НАТИ. – Прим. авт.). Неопытного на новую технику не посадят, а из опытных – я с костылями. Но деваться-то некуда. Бросила костыли и потопала помаленьку. Спасибо, меня прямо к трактору подвозили. Выдюжила и еще четыре года после войны на «Натике» своем работала.

«Взамуж я вышла в 26 годков, когда Ваня мой с флота пришел. Работал в МТС и колхозе механиком, инженером, директором. С ним мы семерых ребят родили. А потом погиб. Подарил мне «семерку» и удрал… Одна я осталась в пятьдесят лет. Деток сама вырастила, все – Галина, Алексей, Михаил, Зинаида, двойняшки Александр и Валентина, Иван – с высшим образованием. Есть 16 внуков, 15 правнуков. Всех жду на юбилей. Все по порядку, деточки, все по порядку».

Поздравить Аксинью Васильевну с 95-летием приехали 65 ее родных из разных уголков страны.