Житель Алтайского края прошел войну как заговорённый

Александр Ошкин из села Грачёво, а ныне Старокрайчиково Первомайского района, прошел всю войну и закончил её в Берлине. Когда уходил на фронт, ему исполнилось 37 лет. Дома оставалась жена Евдокия и четверо детей. Старший, Николай, как только ему исполнилось 18 лет, тоже был призван в 
армию.

Пули летели мимо

«Мой дед уходил на войну, не веря ни в Бога, ни в какие-либо провидения. Воевал честно, по приказу сразу поднимался в атаку. Однажды во время наступательной операции их часть освободила от фашистов очередное село. Он зашёл в одну избу, попросил у пожилой хозяйки воды и поделился с ней своим солдатским пайком. А хозяйка оказалась не то ясновидящей, не то гадалкой. Сказала Александру: «Ты, сынок, ничего не бойся. Воюй смело, у тебя не будет ни одного ранения...»

Он ей не поверил и всё забыл», – рассказывает внучка фронтовика, читательница «АП» Тамара Мешкова.

Но позже дед вспоминал несколько удивительных случаев спасения, которым поначалу не придавал значения. Однажды их солдатский эшелон остановился на станции, всем сказали оставаться на месте. «А мой дед сильно хотел пить, поэтому выскочил из вагона и побежал к колонке набрать воды. В это время налетели немецкие самолёты, эшелон разбомбили, а он остался невредимым. В другой раз лежали с бойцами в окопе. Деду захотелось отлучиться по нужде. Пока бегал за пригорок, миномётный огонь накрыл его товарищей.

При форсировании реки Одер надо было самому переплыть да ещё на плоту орудие перетащить на тот берег. Гремел жестокий бой. Вокруг гибли люди, и вдруг дед поймал себя на мысли, что все пули летят мимо, не задевая его. Удивился и вспомнил предсказание. Тогда и почувствовал себя заговорённым. Так и дошёл до Берлина. Вернулся домой как герой, с орденом и медалями».

Брал по три снаряда

А вот его 18-летний сын Николай успел провоевать всего три месяца. Погиб в 1943 году в боях за Украину, похоронен в пяти километрах от села Шевченко Черниговской области. В семье осталось трое детей: Екатерина, Федор и Мария. Катя в 15 лет возила бочки с горючим из Тальменки в деревню. Сама маленького роста. Конь распряжётся, она плачет, не может достать до его гривы, чтобы перекинуть сбрую и закрепить дугу.

Наша читательница Тамара – дочь Екатерины. Она вспоминает, как в детстве внучата поинтересовались у бабушки Евдокии: «А ты сильно плакала по дяде Коле?» Та ответила: «Когда одна была – сильно, а при односельчанах держалась». «А почему?» «У меня была одна похоронка, а у некоторых погибли сыновья, братья, мужья. Кое-кто получил за войну семь похоронок! С этими людьми горевало все село».

О войне Александр Александрович не любил рассказывать. Только однажды Тамара слышала, как он говорил мужикам, что когда 16-пудовая пушка после выстрела откатывалась назад, он в одиночку возвращал её на место. Командир ему говорил: «Ошкин, был бы ты грамотный, далеко мог пойти. Мы бы тебя в Москву взяли». Правнучка Наталья Першина в Книге Памяти нашла список наград своего прадеда Александра Ошкина:

«15 сентября 1944 года под сильным артиллерийским огнем, рискуя жизнью, он непрерывно подносил боеприпасы. Был награжден орденом Красной Звезды. «14 января 1945 года Александр Ошкин был награжден второй медалью «За боевые заслуги». При прорыве обороны противника проявил мужество и отвагу. Под сильным артиллерийским огнем противника подносил боеприпасы из батарейного погреба на расстоянии 100 метров. Брал по два-три снаряда (вес основной мины 120-мм миномёта – 16 кг, более крупной – 27 кг. – Прим. авт.). Его расчет был полностью обеспечен боеприпасами на все время боя».

Опасное знакомство

Александр Александрович оказался в селе единственным фронтовиком, вернувшимся домой непокалеченным. Только один раз под Петрозаводском легко ранило в ногу. Перевязал себя сам и продолжил путь со своей частью. Все его односельчане, которые уцелели, пришли с фронта израненными, инвалидами.

В 1952 году Александр Ошкин поехал на станцию Тальменка, что находится в 35 километрах от села, провожать кого-то на поезд. На перроне его окликнул незнакомый голос: «Санька!» Обернулся и увидел сильно измождённого, плохо одетого человека, одни кости – живой скелет.

– А ты кто?

– Я Семён Прокушкин.

– Где ж ты был столько лет?

– В плену.

Александр обрадовался, схватил односельчанина на руки, отнёс в телегу, привез домой. Все село радовалось. А его семья постепенно выходила фронтовика, которого считала погибшим.

Была еще одна памятная встреча, вспоминает внучка. Дед поехал на лошади в Тальменку. Это был 1965 год, он как раз достраивал новый дом. «Мне было уже 15 лет. Вдруг его остановил мотоциклист. Спросил, где озеро Плотское? Снял каску, и дед узнал в нем сослуживца-фронтовика, уроженца Белоруссии. Обнялись. Двадцать лет не виделись. Дед, конечно, пригласил друга к себе. В это время у деда с бабушкой пятое лето  снимал комнату некий Иван-фотограф. К нему все привыкли. Шли с детьми фотографироваться. А ещё он целыми днями ремонтировал сельчанам часы, будильники, радиоприемники. Деньги у него всегда водились. Симпатичный, кудрявые черные волосы, культурный, аккуратный, одежда всегда выглаженная. Никогда не напивался, о себе не рассказывал. Про таких в народе говорят: или шпион, или ученый.

Когда приехал Василь, дед уже накрыл стол. Стал звать Ивана: «Ко мне фронтовой друг приехал, выйди, посиди с нами». Иван долго отнекивался. А когда вышел, Василь закричал: «Ты кого пригрел? Это же предатель!». И бросился с кулаками на деда, вместо того чтобы задержать Ивана. Тот сразу скрылся, побежал в сторону леса. Оказалось, Василь из одного села с ним, хорошо знаком. Но пока он воевал, Иван служил у немцев полицаем. Василь вскочил на мотоцикл и помчался в Первомайск в районную милицию.

Дежурный милиционер сразу позвонил в Барнаул. Утром в село приехал сотрудник КГБ. Он долго беседовал с дедом, расспросил соседей, других односельчан. После этого вместе с дедом и его сыном Федором несколько дней объезжали ближние деревни. Но, видимо, Иван на попутках скрылся куда подальше, забрался в более глухие места.

«Внуки сглазили!»

Тамара рассказывает, что ее дед был могучего телосложения, самый сильный в деревне. Не боялся никакой тяжёлой работы.

– Тогда фронтовики не пользовались никакими льготами. Главная радость деда была в том, что ему в виде исключения разрешили держать дома коня. Это была гнедая кобыла орловской породы по кличке Дама, почти ручная. Когда мы, маленькие ребятишки, затевали игры и прятались под ней, она стояла смирно, боясь переступить с ноги на ногу, чтобы никого не задеть. Лошадь была умная, послушная и всеми любимая. Однажды ее жеребенок разыгрался на сенокосе и опрокинул флягу с водой. Я на коне с волокушей возила сено и захотела пить. Дед взял кружку, надоил у Дамы молока и дал мне попить.

До 70 лет Ошкин работал скотником, если надо, лечил животных, ставил уколы. Летом пас коров, а зимой возил сено и силос на ферму, а также ухаживал за племенными быками. Только Александр Александрович мог вернуть их в стадо. Брал быка за кольцо в ноздрях, тот грозно мычал, бил копытом о землю. Фронтовик чуть дергал за кольцо: «Хватит капризничать. Иди спокойно». И бык повиновался.

Ветеран держал пчёл и знал силу лекарственных трав. Никогда не продавал мед. Всех угощал и с собой давал. Если внучата начинали болеть, в первую очередь заваривал травы. Мама Тамары Екатерина работала телятницей. Пожалуется своему отцу: «Опять у телят диарея!» «Возьми горсть зверобоя, завари на литр кипятка и дай теленку». И тот выздоравливал.

Ошкин был очень добрым и хлебосольным. Вырастил восьмерых внуков и четверых правнуков. Поднимет палец вверх – это было для них самое большое наказание. Он с четырех лет растил Анатолия, сына погибшего на фронте брата Алексея. Его мать умерла от туберкулеза. Приглашал студентов, прибывших на уборку, мыться в своей бане. Они спали в бригаде на соломенных матрасах, ночью уже было прохладно. Не каждый в селе мог так поступить. Сколько воды надо на всех наносить из колодца, а потом после отмывать баню... Как говорит Тамара, Александр Ошкин никогда не болел, не понимал, что такое давление или головные боли. Иногда только беспокоили последствия сильнейшей простуды на фронте. Жена Евдокия говорила: «Ты со своим здоровьем сто лет проживешь». И прожил бы. Но в 1980 году у фронтовика обнаружили онкологию.

«У Александра были белые блестящие зубы», – вспоминает Тамара. – Внуки, которые уже на себе испытали, что такое кариес, просили: «Дед, открой рот, покажи зубы». Когда в 70 лет у него стал крошиться первый зуб, жена сказала: «Наверное, внуки сглазили. Больше рот им не открывай».