«Нужна новая модель»

Интерпретация истории от Адама Смита до Стросс-Кана

00:00, 11 октября 2013г, Экономика 2486


«Нужна новая модель» Фото №1

30 сентября известный российский экономист, президент консалтинговой компании «Неокон» Михаил Хазин и его коллега, управляющий партнер компании «Неокон» Денис Ракша, прочитали барнаульским предпринимателям курс лекций, посвященных мировой экономике и роли в ней России.

Во второй половине дня москвичи говорили об абсолютно практических вещах: как вести себя в условиях надвигающейся рецессии в экономике страны - стоит ли инвестировать в развитие или залечь на дно, в каких активах держать средства, что за бизнесы могут в ближайшее время выстрелить, а от каких лучше держаться в стороне. Начали же Хазин и Ракша с истории, без знания которой невозможно понять механизм развития мировой экономики. Предлагаем читателям такую же последовательность изложения, разбив материал на две части.

Снижая риски

По мнению Михаила Хазина, в последние 400 лет в мире действует одна и та же модель экономического развития, которую мы сегодня называем научно-техническим прогрессом. Модель принципиально не отличалась ни в СССР, ни в США. Разница была лишь в системе распределения прибавочного продукта. С точки зрения Запада, СССР выступал как государство-корпорация. И в этом смысле вся критика планового управления выглядит полным идиотизмом, потому что ни в одной крупной западной корпорации нет внутренней конкуренции.

В 16 веке вместо тысячелетнего феодализма, в котором был очень жесткий механизм ограничения прогресса, появилась новая формация. Она стимулировала разделение труда, тем самым повышая его производительность. Вместе с ней росли конкуренция, риски конкретного производителя и социальное расслоение общества: одни богатели, другие разорялись. В конце 18 века Адам Смит сделал вывод о том, что в замкнутых общественных системах рано или поздно экономический рост заканчивается. Это связано с накоплением риска того, что производитель не вернет вложенные в дело ресурсы, так как не сможет продать свою продукцию. Поэтому лучше вообще отказаться от ее производства.

Вся история с 17 века – история поиска новых механизмов снижения этого риска. За все время было придумано всего четыре механизма. Первый – кредитование. Сегодня много говорят о банкирах-кровопийцах, которые обдирают производителей. Но надо понимать, говорит Хазин, что процент – это плата, которую банкир берет за риск, снимая часть его с производителя, и замечает в скобках: «Сегодняшние высокие ставки российской банковской системы связаны не только с состоянием дел в финансовой сфере, но и с очень высокими рисками невозврата».

Второй механизм – расширение рынков, то есть продажа товара за пределы вашей технологической системы, что позволяет получать дополнительные ресурсы. В мире последовательно возникли четыре технологические системы: британская, немецкая, в которую входила Российская империя, американская и японская.

Эти два механизма работали до конца 19 века. Но потом расширяться стало некуда, риски выросли, что требовало повышения банковской ставки, и на рубеже веков разразился жесточайший кризис.

В 1907-1908 годах недостаток ликвидности (денег) банки стали компенсировать межбанковским кредитованием, но запутались во взаимных долгах. Ситуацию спас Джимми Морган, который собрал в США банкиров, провел между ними взаимозачет и из своих денег компенсировал недостающие. Кризис был преодолен, но все поняли, что это ненадолго. И на закрытом совещании в ноябре 1910 года на даче Моргана было принято решение: систему рефинансирования банков нужно сделать постоянной. Через три года, ровно сто лет назад, принимается решение о создании Федеральной резервной системы (ФРС) – по сути, центрального банка США. Он не только печатает наличные деньги для граждан, но и покрывает недостаток средств банкам. Таким образом, возникает еще одна банковская надстройка, которая снижает риски.

Система рефинансирования отсрочила кризис еще на 15 лет. В конце 30-х годов случилась Великая депрессия. По оценке Хазина, она была вызвана кризисом эффективности капитала. В СССР в это время была создана собственная технологическая зона, для чего Сталин решил задачу, с которой не смог справиться Столыпин в начале 20 века. Сталин создал промежуточное звено между крестьянами и рабочими – колхозы. В результате он замкнул денежную цепочку и началось бешеное развитие СССР, то, что называется в учебниках истории индустриализацией.

По итогам Второй мировой войны произошло расширение оставшихся технологических зон. Японию и Германию уничтожили и расчленили, Британия вошла в американскую зону.

Дальше начинаются период бурного роста, освоение новых рынков. «Если бы темпы роста конца сороковых – пятидесятых годов продлить еще на 30 лет, то к 1980 году в СССР можно было бы действительно построить коммунизм», – уверен экономист. Но с 1960 года в стране началось падение эффективности капиталовложений. В 50-е годы, чтобы получить рубль продукции, требовалось затратить 60 копеек, а к 1983 году, когда закончился экономический рост, – 8 рублей.

А США со второй половины 70-х годов придумали последний способ стимулирования экономического роста. Он заключается в стимулировании расширения рынков сбыта путем предоставления большего количества денег потребителям. Если нельзя увеличить количество потребителей, то можно увеличить их покупательную способность, выдавая им кредиты. Американцы с удовольствием брали взаймы, отдавая лишь проценты, а тело кредита банк рассрочивал на более длительный срок (рефинансировал), предлагая все более дешевые деньги. Таким образом, потребителей затягивали в долговую кабалу, а у банков росли риски. В 1980 году, когда США запустили эту систему, учетная ставка ФРС составляла 19%, к декабрю 2008 года она снизилась до нуля. С другой стороны, средний долг домохозяйств вырос с 60% годовых доходов до 132%. Механизм стимулирования спроса закончился, а вместе с ним и экономический рост.

Сегодняшние варианты

Такая же ситуация сложилась и в Европе. По некоторым оценкам, домохозяйства Старого Света перед кризисом потребляли на 25% больше своих доходов. И если они лишатся кредитов, то, соответственно, их доходы упадут на четверть, прогнозирует Хазин. Для сравнения: во время Великой депрессии потребление превышало доходы на 15%. Следовательно, мир может ждать кризеса мощнее, чем в 30-е годы прошлого века.

«Естественно, политики не могут признать, что это всерьез и надолго, поэтому начинают заниматься фальсификацией статистики, – считает президент компании «Неокон». – Они не могут сказать своим избирателям, что половина из ныне работающих через пять лет станут безработными и будут жить на тарелку супа, которую государство даст, а может, и не даст. Поэтому президент США Барак Обама вынужден увеличивать дефицит бюджета на триллион долларов в год, чтобы поддержать спрос».

После дела директора МВФ Стросс-Кана произошел раскол мировой финансовой элиты.

У транснациональных банков и финансовых компаний сегодня существует две возможности получать постоянную финансовую ренту. Сохранить действующую финансовую систему, списав с нее издержки. Второе – списать долги банкам. Еще вариант: чтобы не отдавать долги, нужен форс-мажор. Самый лучший форс-мажор – это война. И поэтому финансовые элиты из штанов выпрыгивают, чтобы устроить войну в Сирии. Расчет такой: в ответ на удар по Сирии Иран наносит удар по Израилю, пылает Дальний Восток, а там масштаб войны можно раздуть настолько, чтобы списать все свои обязательства, строит предположения Хазин и добавляет, что Обама против такого варианта.

У группы, которую конспирологи условно называют «Ротшильды», другая схема. Они предлагают разрушить сегодняшнюю мировую финансовую систему на базе доллара, ликвидировать транснациональные банки, создав взамен несколько независимых валютных зон (латиноамериканская, долларовая, зона евро, юаня, рупий, рубля), в каждой из которых свой эмиссионный центр. Обмениваться региональные валюты между собой будут по курсу золота.

По ощущениям Хазина, в российской элите с 2011 года также произошел раскол, образовалось две группы влияния. Одна ориентируется на Запад и хочет сохранить существующую финансовую систему, другая на базе Таможенного союза хочет развивать независимый валютный центр. Большинство российских политиков пока не поняли, к какой группе стоит прибиться.

– У капитализма перспектив нет. Нужна новая модель развития, – заявляет президент консалтинговой компании «Неокон».

Запад выбирается из кризиса

У его коллеги Дениса Ракши не такой категоричный взгляд на происходящие события. Он говорит, что страны Запада потихоньку выбираются из очередного кризиса, применяя разные стратегии. В Евросоюзе, например, начали консолидировать бюджеты и сокращать госрасходы, в США провели финансовое оздоровление и приступили к наращиванию внутреннего производства. Их монетарная (денежная) политика предусматривала сокращение ставок, ослабление валюты для поддержки отечественных производителей. США рассчитывали, что такие меры позволят им выполнить главную задачу – возобновить рост внутреннего производства, который поможет снизить уровень безработицы. В начале 2013 года стало очевидно, что эта задача выполняется. Американцам удалось вернуть домой большое количество предприятий, которые раньше работали в Китае. Они создали ситуацию, при которой стало выгоднее производить у себя. Для этого пришлось заморозить рост заработной платы, сделать почти бесплатной электроэнергию благодаря стимулирующим госпрограммам, добыче дешевых сланцевых углей и нефти. В настоящее время киловатт-час в США стоит 3-5 центов. Конечно, в абсолютных цифрах в Китае по-прежнему дешевле производство, но если прибавить транспортные расходы и заградительные пошлины, то весь эффект размещения производства в Поднебесной улетучивается.

Американцам в очередной раз удалось создать условия для притока капиталов в страну, обеспечив его инструментами. Например, они провели обмен всех трехлетних гособлигаций на тридцатилетние, то есть инвесторам теперь есть куда вложить лишние капиталы. В России таких инструментов в достаточном количестве нет, замечает Ракша.

В настоящее время ФРС ежемесячно вкачивает в экономику страны 85 млрд. долларов. К середине следующего года финансовые власти США пообещали эту программу денежного смягчения свернуть. После этого заявления валютные рынки отреагировали повышением курса доллара.

«Я не настолько скептически, как Хазин, отношусь к международным институтам типа «Большой восьмерки» и «Большой двадцатки», – говорит Ракша. – Они достигают результатов, но медленно и незаметно для обывателя. Тем не менее за какие-то пять лет сформирована новая структура международной финансовой системы. В этом году принято решение о создании зоны свободной торговли в Северной Атлантике, достигнуты договоренности о международном контроле над уплатой налогов, о ликвидации офшоров. Это делается для того, чтобы так называемые новые капиталы, в том числе и российские, не могли безнаказанно проникнуть на рынки стран «Большой семерки».

Эти бродячие инвестиции находились под управлением небанковского сектора (фонды взаимных инвестиций, хэш-фонды и т.д.) и создавали в мировой экономике финансовые пузыри. Под их управлением, по некоторым оценкам, находятся огромные деньги – 70 трлн. долларов.

Как долго удастся США поддерживать рост своей экономики, никто не знает. Скорее всего, это не может длиться долго, считает управляющий партнер компании «Неокон», так как сегодня расходы американцев превышают их доходы на 2,5 млрд. долларов в год. И непонятно, как долго эту финансовую дырку будут затыкать иностранные инвесторы, покупая трехлетние гособлигации.

«Когда мой коллега Хазин говорит о необходимости поиска новых моделей, то надо понимать, что это некая условность, – замечает Ракша. – Никаких общих моделей нет. Страны используют комбинацию моделей, которые придумывают конкурирующие между собой экономисты и политические группировки. Новая экономическая модель будет результатом взаимодействия разных экспериментирующих сторон. И чем быстрее Россия откажется от сохранения старой модели и втянется в процесс экспериментирования, тем лучше».

 

Автор благодарит Сибирскую консалтинговую группу за организацию встречи с экспертами.

Фоторепортаж
Блоги