ЗНАМЯ ИВАНА РОМАШОВА

7 августа 1941 года советская авиация бомбила Берлин. 7 ноября 1941 года на Красной площади прошел парад войск. Так СССР и Красная армия показывали всему миру свой характер и готовность драться до конца. Но между этими двумя событиями было еще одно: 9 сентября на Карельском фронте советские пограничники установили красный флаг на хребте Муста-Тунтури, который к тому времени был уже захвачен финнами и немцами. Весь этот долгий полярный день финны атаковали гору. 60 пограничников удерживали высоту до ночи. Стрелявшие по флагу минометы трижды сбивали его, но пограничники каждый раз поднимали красное полотнище заново.

93-летний барнаулец Иван Ромашов – тот самый боец, который установил флаг на горе Муста-Тунтури и потом защищал его, пока мог. Из этого боя Иван Ромашов вышел едва живым – обе ноги изранены осколками, а на правой руке пуля перебила нерв. После долгих мытарств по госпиталям пограничника комиссовали. Но за доставшиеся ему три с небольшим месяца войны наш земляк заслужил самые уважаемые в СССР награды – орден Ленина и орден Боевого Красного Знамени. Правда, он о них не знал и получил спустя долгие годы.

Главный экзамен

В РККА Иван Ромашов был призван в 1938 году из Шелаболихи. Служил в Иркутске, в кавалерийской части. Когда в 1939 году японцы атаковали пограничников на реке Халхин-Гол, конницу бросили было на подмогу. "Но пока мы шли, туда приехал Жуков и навел порядок. Не пришлось махнуть клинком"… – говорит ветеран.

Первой войной Ивана Ромашова была финская. "Мы гонялись за диверсионными группами финнов, которые заходили в тыл нашим войскам через Норвегию. Делали против них засады. У финнов снаряжение было не чета нашему: лыжные ботинки, крепления. А мы – в валенках и вместо креплений – ремешки. Хоть все наши были сибиряками – из Иркутска, Новосибирска, с Алтая, – а нередко финны от нас на лыжах уходили".

На вопрос о наградах за финскую войну ветеран только усмехается: "Какие награды? О ней не говорили, будто и не было ничего".

Однако он не в обиде: "Слава богу, что на финской были – мы там экзамен войны сдали. И в 1941 году наши "старички" уже знали, что к чему".

Бесконечный день

В июне 1941 года ефрейтор погранвойск пулеметчик Иван Ромашов служил на самом краю советской земли – в 100-м погран-отряде, шестая застава, в зону ответственности которой входили погранзнаки от первого, установленного почти на берегу Баренцева моря, до восьмого.

– Осенью 1941 года кончался срок моей службы, и я уже собирался домой, – вспоминает Иван Андреевич. – 22 июня был в секрете на границе. Прихожу на заставу, а повар на кухне мне говорит: "Что, Ванюха, отъездил домой?! Война началась!" А тут по радио и Молотов выступает…

Хоть война началась сразу по всему огромному фронту от Черного до Баренцева морей, но на участке 100-го погранотряда еще несколько дней не стреляли – только над головой летели шедшие бомбить Мурманск самолеты. Иван Ромашов установил свой пулемет "максим" для стрельбы по воздушным целям, но в этой охоте ему не повезло:

– Каждая пятая пуля в ленте трассирующая, бронезажигательная. Вижу, что попал, а они летят хоть бы хны. А наши горели, как картонные. На моих глазах "мессер" три советских самолета поджег.

27 июня финны атаковали и разгромили восьмую заставу, 28-го – седьмую, а 29-го пришла очередь шестой. Пограничников на ней было 48 человек. Бились весь день. Потом решили отходить. Пулеметчики остались прикрывать отход.

– Нам сказали, что, как застава выйдет, дадут две красные ракеты. По этому сигналу мы разбираем пулемет, разбрасываем детали и сами уходим… – рассказывает Иван Ромашов. – Около трех часов мы сдерживали финнов. Одна лента осталась. Вдруг видим: две красные ракеты. Надо выполнять приказ. А пулемет жалко. Я говорю второму номеру Карасюку: "Ты – женатый, у тебя сыну полтора года, уходи. Может, выберешься". Он уполз, а я остался его прикрывать. По мне начали снова стрелять. А летом в тех местах ночь как день – вот беда в чем!

Выбрался Ромашов чудом: когда финны стали по нему стрелять, прикинулся мертвым. Те пальнули по нему издалека еще пару раз, а потом пошли на заставу искать чем поживиться. "А я ползком, ползком – так и ушел"… При этом солдат еще и пулемет не бросил!

Оставшийся живым политрук заставы написал на Ромашова за тот бой представление к ордену Ленина. Написал бы, наверно, и на Карасюка, да убило его, остался все-таки его сын сиротой…

Стяг на горе

Есть вещи, которые делаются из принципа. Участок советской земли, на которой стоял погранзнак N 1, может, и не имел большого стратегического значения, но так и не был отдан врагу. Первые атаки финнов и немецких горных егерей встретили пограничники сержанта Самойлова. До конца июня знак оборонял взвод пограничников под командой сержанта Большакова. Пограничников сменили пехотинцы под командой лейтенанта Гречина. Потом их места в скалах заняли бойцы лейтенанта Москальчука. В августе 22 морских пехотинца под командой политрука Иванова бились здесь с егерями горно-стрелкового корпуса "Норвегия". 1200 дней, до нашего контрнаступления в 1944 году, живые сменяли мертвых возле пограничного знака N 1.

Принцип был прост: устоять. Выдержать. Победить. Поэтому когда приказали установить на горе Муста-Тунтури Красное знамя, никто не спрашивал – зачем? Впрочем, кроме моральных были и военные соображения: высота господствовала над всем полуостровом Средним.

– Мне сказали подняться на высоту, установить флаг и дать три зеленые ракеты – сопка занята. Я намотал флаг вокруг себя, ремнем пристегнул… – рассказывает Иван Ромашов. – Пошли к горе. Но дежурный пулеметчик заметил нашу разведку и начал стрелять. Делать нечего – мы поднялись и пошли вперед. Финны нас не ждали – они спали в нательном белье, и когда мы ворвались в лагерь, те были, как лебеди – белые и перепуганные. По пути я подхватил финскую винтовку, на нее укрепил флаг, и на верху мы с политруком его поставили.

Пограничников должна была сменить пехота, но она не пришла. С рассветом опомнившиеся финны и немецкие егеря решили отбить высоту. Начался бой. Ромашов с пулеметчиком Метелиным залегли возле знамени. "Наш отряд бился весь день. Когда патроны вышли, собрали немецкое оружие и воевали с ним. Знамя сбивали три раза, а мы его ставили заново". Увидев, как финны подбираются к группе пограничников, Ромашов спрыгнул с уступа, чтобы предупредить своих. Оказалось – прямо под взрыв. "Мина от меня разорвалась в полутора метрах. Ноги сзади посекло осколками, а в правую руку пуля попала, и рука повисла". Перевязавший солдата санитар сказал: "Пока силы есть, уходи отсюда". Шесть осколков до сих пор сидят у Ивана Ромашова в ногах и груди.

– В 1985 году был я в тех местах, школьники местные говорят: "Покажите, где что было"… – рассказывает Иван Ромашов. – Я им все показал. Там гильзы так и лежат. Говорю: "Вот здесь флаг стоял, отсюда финны шли. А здесь меня ранило". И смотрю – лежит стабилизатор от той самой мины. Я его подобрал и потом отдал в музей в Шелаболихе…

К вечеру из 60 пограничников в живых осталась половина. Обещанная еще с утра пехота подошла только к ночи. Но Муста-Тунтури все же осталась за нами. Потом за эту гору тоже шли долгие бои. Приехавший на Карельский фронт в 1941 году поэт и журналист Константин Симонов написал свою поэму "Сын артиллериста" – в ней советский офицер Леонид Петров, окруженный немцами, вызывает огонь на себя, а майор Деев, для которого Ленька как сын, вынужден дать команду артиллеристам. На севере считают, что прототипом Леньки был капитан Александр Юневич, несколько раз для руководства огнем артиллерии заходивший в немецкий тыл в районе горы Муста-Тунтури, трижды вызывавший огонь на себя и остававшийся в живых. В марте 1943 года группа Юневича погибла. Последняя их радиограмма была: "Вызываем огонь на себя! Прощайте! Отомстите за нас!"

Жизнь без войны

Тяжелораненого Ивана Ромашова долго перевозили из госпиталя в госпиталь. Правая рука не действовала. О том, чтобы вернуться в строй, речи уже не было. Однако удивительно вот что: даже в то время разные ответственные люди помнили, что у молодого парня (Ромашову было всего двадцать три) впереди – целая жизнь. "Врач мне говорит: "Вы еще молодой, холостой, жизнь впереди – как же вы без руки?"… – рассказывает ветеран. – И согласился я на операцию, хотя до меня делали ее всего одному человеку".

Три часа хирург сшивал солдату перебитый нерв. Через месяц на неподвижной до тех пор кисти вдруг дрогнул большой палец. Потом – мизинец. И нынче, в 93 года, рукопожатие ветеранской руки крепкое, железное.

С марта 1943 года и до пенсии работал Иван Андреевич Ромашов в Шелаболихинской средней школе учителем. О наградах своих и не знал.

– Медаль "За боевые заслуги" я получил через 15 лет после войны, орден Боевого Красного Знамени – через девятнадцать, а орден Ленина – и вовсе через тридцать пять… – говорит ветеран. В 60-е годы он встретил в Барнауле сослуживца, который удивился: "А где твой орден Ленина?". Написал в архив – оттуда пришел ответ, что сержант Ромашов награжден орденом Боевого Красного Знамени. А про то, что орден Ленина – все же не ошибка, Ромашов прочитал в книге "Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941". Оказалось, самым главным орденом в СССР наградили его за оборону 6-й заставы, про которую в одной книжке написано: "Особо отличился в том бою пулеметчик ефрейтор Ромашов. Его окоп стал крепостью, которую враг не мог взять".

Да Иван Андреевич и сам по себе крепость. Потому и выстоял.

"Что вы бегаете?.."

После войны фронтовик женился, родились три дочери, которых потом разнесло по стране. В 1979 году у Ивана Андреевича умерла жена. С годами труднее стало справляться с хозяйством. Дом, построенный самим Иваном Андреевичем еще в сороковые, обветшал настолько, что зимой старик спал в валенках. В конце концов дети забрали его к себе. Год жил у младшей дочери в Заринске, год – у средней в Москве. Теперь живет в Барнауле. Квартира дочери – на пятом этаже, так что по двору 93-летний ветеран не больно-то прогуляется.

– В конце 2009 года премьер-министр Владимир Путин сказал, что всем ветеранам Великой Отечественной должно быть предоставлено благоустроенное жилье, – говорит внучка Ивана Андреевича Юлия Шарамок. – А дедушка никогда ни у кого ничего не просил. И тут, мы понимаем, просить не будет. Тогда я занялась этим. Пятый месяц хожу – и как головой об стену.

Обеспечение ветеранов жильем – это дело органов местного самоуправления. Прописка у ветерана барнаульская, так что все вопросы – к мэрии Барнаула и руководству Железнодорожного района. Ответы на эти вопросы у них есть: вице-мэр Игорь Савинцев в феврале пояснил, что в квартире, где прописан ветеран, на каждого члена семьи приходится по 15,9 кв. метра, это превышает учетную норму, и "таким образом отказ в принятии Ромашова на учет нуждающихся в жилых помещениях имеет под собой законные основания". Глава Железнодорожного района Анатолий Воронков написал то же самое.

Правда, глава Барнаула Владимир Колганов буквально на днях, в преддверии 65-летия Победы, сказал на совещании с главами районов: "Необходимо использовать любую в рамках закона возможность, любую зацепку для того, что поставить ветеранов войны на очередь и улучшить их жилищные условия".

Впрочем, для обеспечения Ивана Андреевича Ромашова жильем можно было бы обойтись и без "зацепок". Жилищный кодекс РФ дает для этого все возможности. Согласно закону, если у ветерана, например, нет жилья в собственности или по договору социального найма – он уже может быть признан нуждающимся. Еще одно основание для этого – если ветеран живет в семье, где есть больной с тяжелой формой хронического заболевания. Иван Андреевич находится именно в такой ситуации – его зять после двух инсультов нуждается в серьезном уходе и отдельной комнате.

Но барнаульские чиновники по-прежнему любую "зацепку" и "возможность в рамках закона" используют для того, чтобы ветеран в очередь на жилье не попал. Родственников Ивана Ромашова они запустили по самому дальнему кругу – сказали, что надо собрать справки изо всех мест, где он был прописан, о том, что там он никакого жилья не получал. Вроде бы есть компьютерные базы, Интернет, оптоволоконные линии, но – не для ветерана Ромашова и его родных. От них по всем поводам требуется бумажка. Расчет понятный: деду-то 93 года. А справок надо много.

– Мне еще говорят в мэрии: "Что вы бегаете? Ветеран не бегает, а вы бегаете"… – рассказывает Юлия Шарамок. – Я отвечаю: "Да у него ни ног, ни здоровья не хватит с вами общаться". В сельских районах получают субсидии на приобретение жилья не только ветераны войны, но и вдовы ветеранов… В Камне-на-Оби женщине дали субсидию потому, что у нее туалет на улице. Там городские власти считают, что она, как вдова ветерана войны, не должна жить в таких условиях. А нашему деду, выходит, без своего угла можно?..

Напомним, краевая администрация сделала все, чтобы каждый ветеран, вставший на очередь до 1 марта 2005 года, был обеспечен жильем. Теперь в очередь ставят тех, кто обратился с заявлением после этой даты. Дольше всех муниципалитетов тянули с составлением новых списков именно в Барнауле. Почему? Ведь обеспечить Ивана Андреевича Ромашова, как и других ветеранов Великой Отечественной, жильем – это дело принципа. Это "спасибо" от потомков, и пусть оно будет сказано хотя и поздно, но все же лучше, чем никогда.

… 9 Мая глава Барнаула Владимир Колганов наверняка придет на площадь Победы и произнесет речь. Смысл ее, надо полагать, будет примерно такой: мы помним подвиг отцов, чтим память погибших и готовы на колени встать перед теми, кто спас нашу Родину. Но если сержант Иван Ромашов, геройски дравшийся за нее в 1941 году, не справит в скором времени новоселье, слова барнаульского мэра не будут стоить и ломаного гроша.