Василий Шукшин и другие

Сегодня – День памяти нашего знаменитого земляка

00:00, 02 октября 2012г, Политика 4226


Василий Шукшин и другие Фото №1

Порой кажется, что с годами «друзей» у Шукшина становится все больше. Нет, речь не о почитателях его таланта, это-то как раз естественно и объяснимо. Имею в виду других, кто, козыряя его именем, пытается хоть немного погреться в лучах чужой славы. Среди них и те, кто в свое время давал команду: «Не пущать!» Они известны. При жизни Василия Макаровича дорога в краевые издания ему была надежно перекрыта. На встречах писателей Алтая, которые проходили в 50-70-х годах минувшего века в старом двухэтажном здании «Алтайской правды», видеть Шукшина не довелось. Первые его рассказы были опубликованы в Москве.

Известный в Белокурихе персонаж, и в глаза не видевший Шукшина, пробубнил как-то: «Кажется, зайдет ко мне Васька и спросит: «Как жисть, друг?» Уловили? «Друг»! Хотя к подобной публике писатель относился с нескрываемым отвращением.

Запомнились первые Шукшинские чтения в Сростках, где некоторые «деятели культуры» много говорили о себе… Но было ясно, что не знали они Шукшина, не удосужились прочитать ни одного его рассказа. А после чтений с горы Пикет машинами вывозили пустые бутылки...

Любопытно, что люди, хорошо знавшие Шукшина, чьи жизненные дороги в свое время соединялись, на этом фоне скромно молчали, предпочитая «не высовываться»… Среди них – ветеран войны и труда, кавалер ордена Великой Отечественной войны I и II степеней Иван Федорович Тырышкин, не так давно ушедший из жизни.

Вот что рассказал во время нашей встречи Иван Федорович о Василии Шукшине, с которым свела его судьба в те далекие годы.

- Сразу после войны, в 1945 году, я поступил в Бийске в автомобильный техникум. А размещался он в бывшем монастыре, в сторону Угренево. Там и общежитие было. В комнате ютилось человек десять. Я постарше других, меня старостой группы избрали. Нас было тридцать человек, в том числе Василий. Жили мы в одной комнате. Чем отличался? Да ничем. Худой, скуластый, подвижный и очень общительный. Любил хорошую шутку и сам за словом в карман не лез. А взгляд внимательный и немного грустный, как будто переживал он за каждого. Понимал человека с полуслова. Одет скромно – серенький пиджачок, темные брюки и видавшие виды ботинки. Но держался с достоинством.

Мы по вечерам перед сном забавные истории друг другу рассказывали. Были среди нас такие затейники, что все хохотали до колик в животе. Тут-то и появилось желание создать свой драмкружок. Но главным заводилой являлся не Василий, а Егор Ершов. Очень любил он театр, прямо артист! Начинали мы сами. Но вскоре по просьбе директора пришел к нам Петр Петрович (фамилию вот не запомнил), режиссер Бийского драмтеатра. Посмотрел он на нас и говорит: «Способности у вас есть, кое-что должно получиться».

Репетиции шли ежедневно, без выходных. Петр Петрович доставал костюмы, парики, другой реквизит. С Василием мы подготовили одноактную пьесу по рассказу А.П. Чехова «Хирургия». Василий играл роль фельдшера Курятина, а я – роль дьячка Вонмигласова. В роль свою так вошел, что ночью просыпался от зубной боли, хотя раньше о ней понятия не имел. Выступали в своем клубе, а потом пригласили нас в ДК текстильной фабрики.

В Бийском драмтеатре сценку показали дважды. Зрители принимали очень тепло. По окончании спектакля долго не смолкали аплодисменты. А потом ставили «Женитьбу» Гоголя. Сборы были большими, но все средства шли на укрепление материальной базы техникума.

- Шукшин любил выкинуть шутку, умел слушать собеседника. Очень заинтересовали его мои рассказы о нелегкой фронтовой жизни, - продолжал Иван Федорович. - Однажды вечером сидели мы у реки, я рассказывал о том, как осенью 1943 года форсировали Днепр, где навсегда остались многие наши однополчане. К исходу той страшной ночи пришли машины с понтонами. По команде мы быстро погрузились в них и направились к правому берегу. Над рекой свистели пули, рядом рвались снаряды. На воздух взлетел первый понтон, второй... Гребли изо всех сил – спасение было на том берегу, под крутым обрывом. До берега оставалось метров двадцать, когда понтон наш зацепился, видно, за корягу, как ни гребли – ни с места. А тут команда: «Прыгай в воду!» Глубина страшная, вода холодная – дело было в конце октября. Нырнули в воду со всей амуницией, да не все вынырнули... Тут посмотрел на меня Василий задумчиво, будто огнем пронзил. «Как же ты не утонул?» - спрашивает. «А не все тонет, что плавает», - говорю. Он охнул даже: «Ну ты даешь! С тобой не соскучишься!»

Снова и снова по его просьбе пришлось рассказывать ему о фронтовых буднях, о том, что довелось пережить, увидеть, услышать. Заметил, что какие-то мысли, солдатские шутки-прибаутки записывал он в свою записную книжку. Потом, когда смотрел фильм «Они сражались за Родину», услышал кое-что до боли знакомое. Не скажу, что это мои слова, ведь я их тоже от других слышал…

Не раз приглашал меня Василий в Сростки. Баня дома, говорил, высший класс! И веники, мол, заготовлены по особому рецепту. И хотелось мне съездить, да очень уж самого всякий раз домой тянуло, к родителям. Я тоже звал его в гости в Белокуриху, хорошо зная, что родители нашему приезду будут рады. О горячих источниках, что приносят исцеление людям, он слышал много. Но всякий раз, когда появлялась возможность, тоже спешил домой, в Сростки. Скучал по дому, по матери. Наконец уговорились. В Белокуриху Василий собирался неторопливо, основательно. Начистил ботинки, решил отутюжить брюки. А пока искали утюг, заметил на штанах небольшую дырку, величиной с таракана.

- Ё-моё! Девки засмеют, - говорит. - А в Белокурихе есть девки?

- Не девки, - отвечаю, - загляденье. Таких во всей округе не сыскать.

Штаны чинили всей комнатой. Заштопали так, что комар носа не подточит.

Перед тем как отправиться к паромной переправе, чтобы поймать попутную машину, присели на дорожку. А в коридоре разговор – Василия кто-то ищет. Знакомый шофер из Сросток заехал. Новость привез от матери. Письмо, мол, из Москвы пришло, а что за письмо, не знает. Его Мария Сергеевна не передала, сказала, что ждем Василия домой. Дело, видно, серьезное…

В тот же день вместо Белокурихи уехал Шукшин в Сростки. Справедлива мудрость: мужик предполагает, а Господь располагает. А вскоре после окончания техникума разошлись наши пути-дороги. Разошлись навсегда. А так бы хотелось встретиться в Сростках или Угренево, вспомнить те далекие светлые годы жизни. Да не судьба, видно, - сокрушался Иван Федорович, сохранивший светлые воспоминания о днях учебы в автомобильном техникуме на всю жизнь.

Александр ОСТАПОВ.
г. Белокуриха.

Фоторепортаж
Блоги