Как в Алтайском театре кукол «Сказка» прошла премьера взрослого спектакля

В марте состоялась премьера «Евгения Онегина» – первого за долгие годы взрослого спектакля в театре кукол «Сказка». Корреспонденты «АП», побывавшие на первом показе, свидетельствуют: это и правда поэтичная история, сотканная из теней в дрожащем луче, из печали лунного света и прочих эфемерностей.

Взяться за «Онегина», да еще в кукольном театре, было чистой авантюрой – это признавали и в «Сказке». И рождался спектакль, по слухам, совсем не просто. Иначе, наверное, быть не могло: к трудным поискам обязывает сам заявленный жанр размышлений о классике. Говорят, даже после трех показов работа артистов над пушкинским текстом не остановилась.

Но изначальная идея, заданная известной художницей  Ольгой Акимовой из Улан-Удэ, после премьеры представляется единственно верной. Она предложила искать художественное воплощение «Онегина» этюдным методом. И привезла в театр свою «рабочую тетрадь» – толстую пачку черного картона, на котором едва просвечивало что-то белое и нежное: то гусиное перышко, то свеча, то чье-то тонкое бледное личико. Нам довелось листать ту тетрадь, и тем удивительнее было видеть, насколько полно и точно она оказалась перенесена на сцену. Сама Ольга Акимова осталась довольна художниками-бутафорами театра «Сказка», которые нашли «те самые» фактуры для воплощения ее идей.

Живые огни, смутные тени за прозрачным занавесом, руки артистов в белоснежных перчатках – прежде чем зритель впервые видит необычно высоких (более метра!) и невероятно хрупких на вид кукол, он уже втянут в текучий ритм спектакля. Из темноты сцены на мгновения проступают «брега Невы» («где, может быть, родились вы или блистали, мой читатель»), а потом и «деревня, где скучал Евгений». Там живет мечтательница Татьяна и, читая любовные романы у окна, то и дело обращает взор к большущей луне, сквозь которую просвечивают герои ее французских книжек.

Вот через зимний пейзаж, возникший над черной ширмой, едет крестьянин на санях (плоская белая фигурка из фанеры!), и вдруг заснеженные холмы становятся скатертью на праздничном столе, над которым мгновенно появляются физиономии досужих деревенских сплетников из папье-маше. Выразительными куклами в театре не ограничились, создав еще и множество масок основных героев, безымянных соседей семейства Лариных и даже самого Пушкина, осеняющего спектакль своим присутствием. Больше всего работа художника-бутафора Ольги Косенковой, которая вылепила эти личики, напоминает ожившую книжную иллюстрацию – эффект этот «Онегину» особенно к лицу. Ленский – кудрявый, нежный и почти крылатый, Ольга – витальная и круглолицая («как эта глупая луна на этом глупом небосклоне»), маменька Ларина – деловитая, с бодрыми красными перышками в красной прическе, Татьяна – хрупкая и призрачная.

А благодаря актрисе Анне Горбуновой на премьерном показе Татьяна оказалась душой и сердцем этого спектакля. Артистке удалось подчинить себе немного неловкую, ломкую пластику этой куклы, ее длинные белые руки-спички. Но, что важнее, она смогла заново оживить пушкинский текст, казавшийся напрочь затертым еще в пору школьных сочинений. Ее сцена с няней (в прекрасном исполнении актрисы Ольги Кравченко), ее письмо, жестокое объяснение с Онегиным (Александр Сизиков), а затем спустя годы новая встреча на балу – именно те моменты, когда настоящими фактурами спектакля оказываются не ленты и папье-маше, а нежная печаль о несбывшемся и несбыточном. О том самом счастье, которое казалось юной героине вполне возможным, но рассыпалось из-за сущей ерунды.