Какими секретами поделились друг с другом алтайские и французские пчеловоды

Во Франции тоже делают медовуху, но пока не спят на ульях. Об этом признались Эмиль Моль и Александр Робар, побывавшие в гостях у алтайских пасечников. Французские пчеловоды на прошлой неделе приезжали на Алтай, чтобы перенять опыт у коллег и поделиться своим. В ноябре планируется ответный визит.

В музее

У Эмиля Моля в городе Ажен, что под Тулузой, есть огромный музей пчеловодства, в котором собраны экспонаты со всего мира. Когда он узнал, что в Алтайском крае тоже есть похожий музей, то привез ему в подарок сапетку (старинный соломенный улей) и дымарь, которому больше 200 лет. У нас соломенные ульи обмазывали для тепла глиной, а в Европе надевали сверху колпак из соломы. Этого вполне достаточно, так как зимой там обычно держится нулевая температура.

Внешне соломенный улей напоминает перевернутую корзину с отверстием на дне. Из этого отверстия пчелы попадали в корзину поменьше, где складировали мед. Такие разборные ульи придумали только в XVIII веке, а до того они были одноэтажными и когда пчеловоды извлекали из них мед, то большинство пчел погибало.

Посетители музея в Ажене просят показать живых пчел. В барнаульском музее тоже собираются сделать действующий улей, чтобы пчелы залетали с улицы, а их работу было видно через стекло.

На пасеке

Но уже сегодня демонстрационный улей есть на пасеке Петра Миллера, которая расположена в окрестностях поселка Нового Калманского района. На пасеке периодически бывают туристы, желающие хоть чуть-чуть узнать о жизни пчел. Там можно поспать на ульях без опасности быть укушенным. Устройство представляет собой деревянный закрытый лежак, под которым находятся четыре улья. В лежаке и верхних частях ульев есть небольшие отверстия, через которые проходят запах и звуковая волна от крыльев пчел. Считается, что это комплексное воздействие дает лечебный эффект. Во всяком случае, после десятидневного сеанса сна люди ощущают себя свежими и бодрыми.

Час сна на ульях, чай с медом, пергой и пыльцой обходится посетителю пасеки в 500 рублей. «У кого болят суставы и поясница, мы садим на эти места пчелу. Недаром раньше при встрече не здоровались, а говорили: «Да укусит тебя пчела». Но если вас ужалит сразу много пчел, то можно умереть, так как яд пчелы в 30 раз сильнее яда гремучей змеи», – предупреждает Юрий Богуславский, председатель краевого кооператива «Алтай – медовый край».

Именно во владениях Петра Миллера в основном и перенимали опыт французские пчеловоды. В тот день, когда туда приехали журналисты, на пасеке шла насыщенная жизнь. У летка одного из ульев пчелы воевали с осой, которая пыталась пролезть к ним за медом, а то и съесть пчелу, чтобы заправиться хитозаном. Одни пчелы облепили ее со всех сторон, пытаясь задушить повышенной температурой своих тел, сторожевые пчелы обороняли леток на случай, если оса всё-таки прорвется. Говорят, в такой схватке погибает до 50 пчел.

Недалеко происходило таинство рождения новой семьи. Над ульями жужжал пчелиный рой. Большая семья разделилась, и старая пчеломатка, собрав преданных ей родственников с полными зобиками меда, кружила над пасекой, чтобы попрощаться, перед тем как лететь на новое место жительства. Но пасечник перебил их планы, ловко поймав рой. Для этого он намазал ловушку ферментом с запахом пчеломатки, и пчелы облепили приманку плотной массой. Осталось только пахнуть на них дымком из дымаря и ссыпать в новый улей. Так у Миллера образовалась новая пчелосемья, которая до конца сезона может принести ему флягу меда.

Во Франции

На пасеке Александра Робара 600 ульев. По французским меркам у него крупное пчеловодческое хозяйство. Там в основном держат по 30 – 40 ульев. По нашим представлениям, Робар – середняк. Не случайно французов поразил российский размах. «Когда мы возили гостей по полям, они удивлялись нашим масштабам, – рассказывает Юрий Богуславский. – Мы гектарами сеем медоносы, а они сотками, часто натыкаясь на запреты, поскольку там всюду частная собственность».

Но и работая на небольших площадях, французы широко применяют механизацию. Если у нас ульи в основном таскают руками, то там используют погрузчики и грузовички. В одну такую машинку у Александра помещается 70 ульев.

Пчеловодам было о чем поговорить и обменяться секретами. Например, как лечить пчел. «Я даже записал несколько рецептов, которые хочу у себя применить. В один входят молоко, чеснок и некоторые другие вещества. Народные методы очень ценны, так как позволяют обойтись без антибиотиков», – отметил Александр Робар.

В России занимаются глубокой переработкой пчелопродукции. И гости хотели узнать, как получать цветочную пыльцу, пергу, трутневой гомогенат, личинку восковой моли, пчелиный подмор, маточное молочко.

Оказывается, так называемый трутневой расплод заготавливают в тот момент, когда в нем созревает мужской гормон, поэтому он повышает мужскую силу. На позапрошлой неделе трутневой расплод на этой пасеке пробовал Джон Уор-
рен, известный телеведущий программы «Поедим поедим». Говорят, когда ему сказали, что он съел, Джон чуть не убил своих ассистентов, так как принципиально не употребляет экзотическую пищу.

В свою очередь французы поделились с российскими коллегами секретом производства конфитюров и леденцов на меду, а также поведали, как запекать бутерброд с козьим сыром и медом.

Во Франции пчеловоды тоже делают медовуху, но продавать алкогольную продукцию не имеют права. Поэтому они ставят ее для себя либо продают мед для тех, кто имеет лицензию на производство алкоголя. А вообще там больше пьют вино.

Александру понравилась идея лечебного сна на ульях. Он и сам слышал от своих друзей, что их успокаивает жужжание пчел. Но проблема в том, что у него пчелы злые. И без защитного костюма к ним подходить нельзя.

Если говорить о серьезных вещах, то ситуация в пчеловодстве двух стран похожая.

Во Франции несколько последних лет производство меда падает. Это связано и с неблагоприятными климатическими условиями, и с болезнями. Пчелы гибнут, а это отражается на сельском хозяйстве. Государство только несколько лет назад стало понимать, что пчеловодство очень полезно для сельского хозяйства, и снижает налоги для мелких производителей. Александр Робар платит всего 5% от выручки, хотя Эмиль Моль жаловался, что у крупных хозяйств забирают до 40 – 50%.

Когда журналисты пробовали мед с пасеки Петра Миллера, то спрашивали, как отличить настоящий от подделки. В ответ Юрий Богуславский сказал, что последнее время научились так подделывать мед, что порой химический анализ не помогает отличить. Единственный способ – брать только у проверенных пчеловодов. Если мед пощипывает горло или язык, значит, во рту какое-то заболевание. А если у вас аллергия на мед, то организм не здоров.

Кстати, во Франции тоже борются за качество. Из 40 тысяч тонн съедаемого там меда выявлено 8 тысяч поддельного. Местные пчеловоды считают это большой проблемой и стараются ее решить, вступая в ассоциации, доказывая место происхождения товара. «Потребитель должен твердо знать, что горный мед собран в горах. Это позволяет сохранять марку и дороже его продавать», – объяснил Александр Робар.