Крошка сын планшет нашёл…

Отправляясь на встречу с заместителем главного врача детского краевого психоневрологического диспансера Виктором Ведяшкиным, мы были готовы к разговору о вредном влиянии смартфонов и компьютеров на детский организм. Но наш эксперт проблемой считает не информационную революцию как таковую (ее уже не отменить), а способность взрослых сохранить здоровье детей в предлагаемых условиях, требующих инновационных подходов в образовании, медицине, психологии...

От акселерации – к ретардации

– Виктор Николаевич, молодые родители обычно гордятся тем, что, еще не умея говорить, малыш ловко управляется с планшетом и пультом от домашнего кинотеатра. Плохо это или хорошо?

– Это просто данность. Младший дошкольник должен осваивать игрушки, бегать, прыгать – так формируются подкорковые структуры головного мозга, отвечающие за двигательную активность, навыки самообслуживания и игровой деятельности. Вместо этого он осваивает гаджеты и получает информацию, недоступную его ровесникам лет двадцать назад. Процесс дегармонизации развития детские врачи наблюдают давно. Но если раньше речь шла об акселерации, раннем созревании, то сейчас внимание докторов приковано к ретардации,  задержке развития «продвинутых» детей. Это не патологический процесс. Это – эволюция. На наших глазах формируется новое общество.

– Дети не должны знакомиться с гаджетами хотя бы лет до трех-четырех. Это классика педиатрии. Но мало кто из родителей ее придерживается. Почему?

– Ребенок, который тихо сидит и смотрит мультики, – это удобно взрослым прежде всего. Ни один детский врач вам не скажет, что потоки зрительных и музыкальных образов – это хорошо и правильно для малыша. Но поводов для паники нет, ведь и коррекционные технологии развиваются в ногу с этой новой действительностью.

– Первое поколение компьютерных детей выросло, судя по семейным историям наших читателей, достаточно беспомощным в жизни. Они ставят рекорды в онлайн-играх, но испытывают сложности с социализацией, поиском работы или обзаведением семьей. Чем им можно помочь?

– Работая над диссертацией по отклоняющемуся поведению у подростков, я изучал проблему методом погружения в среду, вел сравнительный анализ поведенческих моделей современных подростков и их предыдущего поколения. Зарегистрировавшись в одной из онлайн-игр без финала, затачивающей человека на процесс, а не на достижение результата, я стал участником сообщества и даже неплохо играл. Изучив это пространство изнутри, удивился вот чему. Взрослые семейные люди жаловались на нехватку денег, проблемы с работой и семьей, но продолжали тратиться на покупку каких-то услуг и коротать жизнь в виртуальном мире. Если я вдруг не выходил в Сеть, меня упрекали: мол, из-за тебя мы не победили банду. Там все общаются под никами, среди игроков есть даже кормящие мамы, судя по сообщениям типа «я прервусь ненадолго, мне надо ребенка покормить». Цель разработчиков онлайн-игр – втянуть в них как можно больше детей. Это их целевая аудитория и гарантия заработка на долгие годы. Меж тем в сознании игрока происходит подмена базовых понятий. Он начинает думать, что реальность – там, а не здесь. В игре он успешен, у него много друзей, а в жизни обыденной – двойки в школе, недовольство родителей и учителей… Ведь, чтобы достичь успехов в учебе или профессии, нужно много трудиться.

Перенастройка

– Сложно ли перенастроить такого ребенка, привести его в норму?

– В последнее время к нам часто обращаются родители уже зависимых детей. Попытки взрослых ограничить время пребывания сына или дочери за компьютером оборачиваются бурным протестом, вплоть до угроз уйти из дома, школы или даже жизни. Манипулируя близкими, подросток добивается права бесконтрольно пребывать в виртуальном беспроблемном мире. В нашем арсенале достаточно эффективных средств психокоррекции, психотерапии. Если дело зашло далеко, до нарушений сна, эмоциональной неустойчивости, угнетения памяти и внимания, снижения успеваемости, возможен курс лечения специальными препаратами в детской дозировке. В крае эффективно работает система межведомственного взаимодействия учреждений образования, социальной сферы, врачей. Но 70% всей этой нелегкой работы ложится на плечи мам и пап, иначе успеха не достичь.

– В этом-то как раз и сложность. Памперсы и готовое детское питание формируют у молодых людей обманчивое чувство легкости доли родителей.

– Институт ответственного родительства, активно пропагандируемый сейчас в обществе, как раз и призван научить нас правильно определять приоритеты воспитания. Одел-обул-накормил – этого мало. С малышом надо общаться, быть ему другом, собеседником, советчиком. Уметь слушать, а не обходиться дежурным «как дела в школе?». Да, это требует времени, но кто, кроме мам и пап, убережет неокрепшую детскую душу от вызовов внешнего мира? Увы, нам приходится сегодня объяснять взрослым элементарное: вы не игрушку себе родили, а человека, которому надо прививать духовные ценности, первые правовые и экономические навыки.

– Но что все-таки делать, если даже крохи не умеют жить вне этого цикла: кнопка – монитор – картинка?

– По-другому уже не будет. Надо просто научиться направлять этот ресурс на развитие его творческих способностей. И если не получается вместе смотреть и осваивать какие-то программы, то включайтесь эмоционально хотя бы. Превратите это занятие в счастливую семейную привычку к творчеству.

– Творить, как ваш коллега Александр Строганов творит потрясающие пьесы, поставленные на многих сценах страны? Или как вы пишете свои стихи?

– Я с огромным уважением отношусь к Александру Евгеньевичу, профессору кафедры психиатрии нашего медуниверситета, и к его драматургии. Но со мной – другая история. Мои стихи – это коллажи из ассоциаций, нацеленных на моделирование различных спектров эмоций у читателя или слушателя. Такое творчество требует от человека честности и ответственности за каждое слово. Если нечего сказать людям или получается то, что уже было до тебя, лучше почитай готовое, созданное кем-то. Стихи тоже виртуальная реальность, вызывающая отклик читателя. Они не даются просто так, и будь готов рассчитываться за свое увлечение. Все мои силы и время уходят сейчас на работу и семью, и в последнее время я не пишу стихов, стараясь избегать опустошения.

– Считаете ли одаренность границей нормы? Надо ли корректировать детей индиго и аутистов? Ведь они двузначные числа в квадрат в уме возводят…

– Но при этом не обслуживают себя сами, не различают цвета, неадекватно реагируют на игрушки, не социализированы… В существование детей индиго я не верю, а вот диагноз «аутизм» (в диспансере наблюдается около 200 таких ребятишек, у которых развивается один какой-то локус головного мозга) надо лечить. Корректировать не способности ребенка, а сочетанные проблемы психического, речевого и коммуникативного развития. В год к нам обращается около 40 тысяч детей с особенностями эмоционально-волевой сферы. Но это не значит, что все они больны. Если интеллектуальное и физическое развитие соответствует возрасту ребенка, он хорошо спит, не страдает головными болями, легко контактирует со сверстниками, проявляет способности к музыке, литературе, математике – прекрасно.

Душа

– Вы работаете с детской душой, самой тонкой и ранимой материей. Как это вяжется с «оказанием медицинской услуги», привычным уже термином?

– Есть в медицине такой принцип – лечить больного, а не болезнь. В любые времена важно держаться золотой середины, вкладывать душу и любовь в свое дело, но при этом не брать на себя всю ситуацию целиком, чтобы не выгореть. Именно поэтому мы говорим о партнерстве педагогов, социальных служб, родителей.

– Видимо, с развитием информационных технологий детей с психическими особенностями станет больше?

– 1 – 2% населения страдает теми или иными отклонениями в психической сфере. Другой вопрос, что иные мои коллеги даже ребенку с незначительными отклонениями готовы поставить диагноз. Потом он может оказаться ошибочным, но все равно будет работать как социальный ярлык, меняющий «образовательный маршрут» ребенка. Сами слова «ЗПР» и «интеллектуальная недостаточность» – это путь в коррекционную школу. Я считаю, при отсутствии грубой патологии доктору надо сконцентрироваться на дифференциальной диагностике, взять на себя ответственность, заручиться поддержкой родителей и написать в карте ребенка, что он здоров. А уже после этого при необходимости серьезно работать с семьей. По прогнозам специалистов, психологических проблем становится все больше и у взрослых, и у их детей, стало быть, возрастает и роль психиатрической службы. Дело тут не только в сфере IT, но и в либерализации духовно-нравственных ценностей, геополитике, экологии, урбанизации.

– Видимо, тоньше и сама грань между особенностями поведения и болезнью.

– Уверен, что мы справимся вместе – врачи, педагоги, семья. Заниматься ребенком надо на всех уровнях, во всех звеньях системы профилактики. Врач – лечить, педагог – учить, мама и папа – заботиться и оберегать. Если все будут честно выполнять свои обязанности, проблемы решатся сами собой.