На велосипеде по Китаю

Идея посетить южные рубежи гор Алтая, лежащие за пределами нашего государства, возникла внезапно. Русские туристы активно осваивают Алтайские горы в России, Монголии, Казахстане, а Китай, который тоже владеет частью этой великой горной страны, неизменно остаётся за кадром.

Китайский Алтай, официально - Алтайская префектура Или-Казахского АО провинции Синьцзян, в эпоху информационной насыщенности оказался территорией неизвестности, землей, которую никто не посещает, о которой никто ничего не знает и ничего не пишет. Несколько месяцев поиска в Интернете и библиотеках выявили такой факт: активное участие русских в жизни этого региона закончилось в 50-е годы, а вместе с ним прервался и поток информации. С 90-х префектура россиянами почти не посещалась, за исключением редких чиновников и студентов из СНГ, а также равнодушных ко всему, кроме базарной темы, челноков, которые не делились впечатлениями о поездках ни в печати, ни в сети. Тем интереснее было самому посетить самый северный уголок Синьцзяна и объездить южный форпост Алтайских гор.

Гонят одну овцу, а свистят на всю степь

Поскольку на алтайском участке Российско-китайской границы отсутствуют официальные переходы, мой путь лежал через Казахстан. Дорога в 500 километров от Усть-Каменогорска до города Зайсан совершенно отрывает человека от цивилизации - на ней мало населённых пунктов и почти отсутствует автомобильное движение. Можно ехать весь день, но никого не обогнать и никто тебя не обгонит. Международная трасса М-38 «Омск-госграница» когда-то имела конкретно-военное значение: она была спешно построена в начале 70-х после событий на острове Даманский для экстренной переброски частей Советской армии к границе в случае обострения обстановки. Если копнуть глубже, то проходит она по маршруту нереализованного ответвления Турксиба – в 20-е годы планировалось сооружение однопутки в Китайский Алтай. Проектная документация пригодилась через 40 лет военным дорожникам.

Пункт пропуска Зимунай-Майкапчигай, по идее, должен соединять два ближних городка, однако казахстанский Майкапчигай существует только как название. Жителей выселили, а сам аул сравняли с землёй в 90-е - открытый на его месте таможенный корпус одиноко стоит в продуваемой степи. Китайский Зимунай после этого представляется каким-то эпицентром жизни, хотя в нём самом ничего примечательного на первый взгляд вроде бы и нет: магазины с примитивными товарами, автобазы, склады, гостиницы и толпы мечущихся по площади дальнобойщиков и мешочников. Но как визитка страны на психику приезжего он воздействует: чистота, порядок, зелень, еда, ночлег.

Основная нить мыслей и главные звенья освоения

Возможность осмотреть приграничный городок всегда есть на обратном пути, вот почему хочется скорее уехать вглубь территории. Первые 20 километров дороги от Зимуная формируют представление об этом районе Китая – горная страна. Зимунай оказывается не более чем оазисом в пустыне, зелень орошаемой территории резко обрывается, и шоссе скачет вверх и вниз через перекаты жёлтых холмов.

Первый населённый пункт префектуры Алтай – уездный центр Зимунай, одноименный городу-пограничнику, уже знаком мне по прошлогодней поездке, поэтому издалека в глаза бросился отстроенный, но пока ещё не действующий завод с цехами, трубами и хранилищем ГСМ. Наглядный показатель темпов развития впечатляет - год назад на этом месте было чистое поле.

Однако подобные прорывы народного хозяйства КНР пока доходят сюда по остаточному принципу, префектура Алтай не является локомотивом экономического развития провинции Синьцзян. Её приоритеты чётко определены государством по четырём отраслям: сельское хозяйство, горная добыча, гидроэнергетика и туризм. И хотя возможности туризма в этом регионе, на мой взгляд, китайцами преувеличены, остальные отрасли работают на все сто: запустения и развала нет.

Тем не менее по сложившемуся у меня впечатлению Китайский Алтай по-прежнему остается самой что ни на есть глухой окраиной, где половину населения составляют оседлые и полукочевые казахи среднего жуза.

Каплю воды можно уберечь от высыхания, лишь бросив её в океан

Из Зимуная дорога ведёт в двух направлениях: на север в горы Алтая и на юг в Урумчи. Северную дорогу я освоил в прошлом году, поэтому выбрал южную, по которой, совершая огромный крюк, можно приехать в те же горы. Впереди лежала зона сухих пустынь. Враждебные жизни земли делают эту часть Китая малонаселённой. Географически это даже не Алтай, а Джунгария – замкнутая безводная котловина разрушенных низкогорий к северу от мощной цепи Тянь-Шаня. На 160 километрах дороги до другого уездного центра Фухай мне встретилось всего лишь две деревни, в которых нельзя было даже набрать воды. Пусть в Китае и применяется советский, т.е. планово-программный подход к борьбе с инфекциями, брать воду из сомнительных источников, особенно на юге, всегда чревато.

Велосипед – не автомобиль, велосипедист работает в полный контакт с природной средой. Выбранный способ передвижения по стране сильно зависим от типа местности и сопутствующего ему климата. Отсюда и ряд неизбежных проблем, например – поиска воды, которая в пустыне встала в полный рост. Первое обострение водного дефицита было ликвидировано на неожиданно встретившемся посту ДПС. Сотрудники китайской полиции были вежливы, любопытны и, вдоволь наобщавшись с иностранцем, позволили мне опустошить их бочку.

Где-то вдалеке виднелось гигантское плоское водное зеркало озера Улюнгур, куда мне следовало ехать. Во все стороны на десятки километров тянулись низкие, однообразно бесцветные холмы, покрытые скудной растительностью. В полуденный зной природа решила продемонстрировать свои силу и бессилие, нагнав тяжёлые грозовые тучи с пограничного хребта Саур. По моим наблюдениям, этот хребет, имеющий ледники, постоянно генерирует мощные грозовые фронты. Я ожидал, что меня накроет сильный ливень, но сверкавшая молниями туча, двигаясь в сторону озера, прямо на глазах таяла и растворялась в сухом воздухе пустыни. Дождя не получилось. И здесь так всегда.

«Дети революционеров – герои, дети реакционеров – слизняки»

Вечером второго дня я достиг берегов Улюнгура. Озеро огромно и, к сожалению, для долговременного палаточного стояния не очень комфортно – плоские берега без растительности не защищают человека от солнца и внезапных ураганных ветров. На северном берегу озера, в зарослях камыша функционирует санаторий, но выглядит он, скорее, как город-призрак, а не как курорт. Может быть, в нём кто-то и отдыхает, но проезжий турист надолго не задержится. Лишь к востоку от Улюнгура расположена оазисная зона земледелия, орошаемая водами мощной реки Урунгу.

Вскоре автодорога сошлась с полотном недавно построенной железной дороги, соединяющей Урумчи с городом Бэйтунь, что на Чёрном Иртыше. Дорога построена в 2009 году, и в перспективе планируется направить её через Иртыш в горы Алтая – для их скорейшего освоения. При этом возможно даже подведение ветки до плато Укок к границе России. Меня же эта дорога интересовала прежде всего наличием поезда до Урумчи. Очень хотелось посетить этот мегаполис. При мне на юг прошло два многовагонных пассажирских состава, что обнадёживало.

Однако ничего не вышло. Вокзал обнаружился на подъезде к Бэйтуню и находился он опять же в пустыне. Площадь и перроны были апокалиптически пусты, кассы и здание закрыты, а дышащий кондиционированным воздухом персонал вокзала проявил ошеломляющую враждебность. Две девушки в форме проводниц издевательски проигнорировали мой записанный на листочке иероглифами вопрос о поезде, а когда я зашёл в какую-то незапертую дверь, появившийся железнодорожник жестами предложил мне убираться вон. В просьбе взять пару литров воды также было отказано, притом что водой вокзал в пустыне был хорошо обеспечен: прямо на глазах шлангами безостановочно поливались чахлые газоны.

Расставшись со станционными мироедами, я направился прямиком в Бэйтунь, второй по величине город Китайского Алтая. Город расположен на левом берегу Чёрного Иртыша и состоит из трёх длинных параллельных, симпатично застроенных улиц, идущих сплошной чередой жилых многоэтажек, магазинов, офисов и кафе. Особых архитектурных достижений в городе нет, скорее, наоборот, Бэйтунь представляет собой воплощение той самой безлико-эклектичной градостроительной линии, которой является современное строительство в Китае. Всё универсально, глобально, размазано, похоже. Тем не менее город дышит зеленью, водой, прячется в тени, улицы наполнены жизнью и движением.

Город Бэйтунь – особый, это северная «столица» производственно-строительного корпуса Синьцзяна, работники которого возвели его на пустом месте. Синьцзянский Корпус – тема для отдельной статьи: за этим странным названием кроется очередное проявление феномена китайского административно-экономического управления государством. Созданное ещё председателем Мао предприятие мобилизовало часть народного ополчения Народно-освободительной армии Китая на военно-трудовое освоение пограничных территорий. В префектуре Алтай Корпус также имеет свои отделения – именно их трудом были выстроены города и дороги, проведена ирригация, отвоёваны и подняты земли для новых госхозов. Подвигу покорителей китайского дикого запада в Урумчи поставлен соответствующий памятник – бронзовый человек, толкающий вперёд плуг.

Антон УЖАКИН

(Продолжение следует).