Сдержать наступающие пески

Всемирный день борьбы с опустыниванием и засухой провозглашен Генеральной Ассамблеей ООН. Уже много лет именно в июне-июле люди напоминают сами себе о последствиях, к которым может привести засуха. Актуальна проблема для нашего края. Как избежать наступления песков, сокращения плодородных земель? Не дала расслабиться нынешняя весна – неделями стояло пекло, не было дождей, дули сухие ветры. Это аномалия или норма и как влияют на опустынивание изменения климата?

Об этом размышляет крупный российский учёный – лесовод доктор сельскохозяйственных наук, профессор Евгений Парамонов (Институт водных и экологических проблем Сибирского отделения Российской академии наук).

– Вы правы: неизвестно, что происходит с климатом, но важно, и мы это видим, что он меняется. Факт: с момента начала метеонаблюдений в Барнауле, а это 1730 год, среднегодовая температура изменилась. Была минус 0,1 градуса, а сегодня плюс 3 градуса. Разве не потепление?

А с 1960 года, вторая половина прошлого века, смотрим те же Ключи – юг края. Температура повысилась почти на 1,7 градуса всего за 60 лет. И в то же время количество осадков не изменяется. По тем же Ключам температура выросла в три раза, а осадков стало больше всего на 6 процентов. На языке науки это говорит об аридизации климата, то есть усилении его сухости.

Это факты, от них никуда не денешься. Изменения продолжаются, они коснутся не только людей, но существования леса, травянистой растительности, животных.

Происходит изменение растительных зон при засушливости, этот процесс продвигается с юга на север. Выходит, надо сельскому хозяйству, селянам приспосабливаться к сухости климата. Нужны новые культуры, более засухоустойчивые, надо уделять внимание паровым полям, то есть подходить творчески к изменяющимся условиям. В то же время нельзя забывать о том, что третья часть годовых осадков – снег приходится на холодное время года. В степных условиях задержать его могут в основном защитные насаждения. Кулисы высокостебельных трав свою роль играют только одну зиму, а лесные – полвека.

Защитят лесополосы

В открытой степи задерживается 25 – 28 сантиметров осадков за зиму. А на защищённом поле, между полосами, это количество снега увеличивается до 50 – 55 сантиметров. То есть примерно 70 – 80 миллиметров дополнительной влаги почва получает в весенний период. И если в сухой степи на юге края количество осадков 250 – 280 миллиметров, то, представьте, на 60 – 70 миллиметров больше будут защищены поля. И это весной, когда надо сеять.

В феврале 2014 года принято специальное постановление о мелиорации сельскохозяйственных земель в крае. В этом документе есть и доля лесной мелиорации. В частности, предусмотрено в 2014 году создать 200 гектаров новых полос, в 2015-м – 
500 гектаров, в 2016-м – 1000. А фактически за два года создано всего 111 гектаров, а в 2016 году определена площадь 25 гектаров.

В 2011 году ИВЭП СО РАН совместно с управлениями лесами и сельского хозяйства провел сплошной учёт защитных насаждений в крае. Выяснилось, что больше половины приходится на насаждения, которым свыше 40 лет. Это критический возраст деревьев в степи. Из 79 тысяч гектаров полос более половины – на грани отмирания. Степь становится беззащитной. Здесь реальна угроза: дефляция, пыльные бури…

– Сейчас кризис, нужны большие деньги, а их нет. А потом, это ведь не только забота края, бюджета, но и фермеров, проблема, на мой взгляд, выходит за границы одного региона?

– Нужно найти консенсус государства и производителей сельхозпродукции. Надо найти эту связку. Во время Великой Отечественной 
войны в крае создано 2920 тысяч гектаров лесополос. Почти 3 тысячи! Тогда разве было легче? Когда одни бабёнки работали, мужиков не было. А сейчас неужели мы не можем? Где государство, где сам фермер – надо искать точки соприкосновения. Почему бы не сделать так, чтобы фермер получал дополнительную оплату за дополнительный урожай, созревший под защитой лесополосы? Взял он здесь на 2 центнера больше с гектара – получи дополнительную оплату сверх тех, что платит государство. Тысячу положи на расширение, другую тысячу – на создание лесополосы.

Это проблема не одного региона или Сибири – в целом России. В стране вопрос защитного лесоразведения угас.

– Что надо для того, чтобы возродилось в регионах полезащитное лесоразведение?

– Нужно серьёзное внимание к проблеме на федеральном уровне. А так получается, что край сам себе головную боль создал, а ведь речь идёт о том, что лесополосами придётся заниматься ВСЕМ! Хотелось верить в то, что правительство на любом уровне сочтёт нужным взять этот вопрос под неослабный жесточайший контроль. Рано или поздно жизнь заставит этим заниматься, хотелось, чтобы не упущено было время.

Такие факты: в России – самая большая степь в мире, так называемая степная биома. Из неё самая значительная часть находится в Западной Сибири, где самый солидный степной лоскут в Алтайском крае. И если мы дальше не будем думать о земле и нам не поможет Федерация, Москва просто будет рубить сук, на котором сидим.

– Евгений Григорьевич, по каким признакам вы замечаете, что граница опустынивания постепенно продвигается в крае?

– Меняется травянистая растительность, снижается сопротивляемость лесных экосистем. Вроде незаметно, но это происходит. Стоят деревья более редко, на почву проникает больше солнца, заметна атака степной растительности, засухоустойчивых, узколистных растений. Они в течение двух-трёх лет создают дернину. Когда прорастает сквозь неё семя сосны, его корешок не достаёт до земли. То есть снижается интенсивность естественного возобновления сосны. Если раньше мы наблюдали множество куртин, то сегодня их меньше.

Особые боры

Сосны ленточных боров своими корнями сдерживают зыбучие пески. К этим борам надо относиться не с сегодняшними мерками.

– Да, я за то, чтобы проводить рубки в ленточных борах, но чтобы они помогали усилить средозащитные функции. Никак нельзя согласиться со снижением возраста рубок. Ратуют за то, чтобы снизить возраст рубки спелых насаждений с 81 года. А моё твердейшее мнение, что рубить надо как минимум со 121 года! Только потому, что в 80 – 90 лет сосна только-только прошла пик максимального прироста. В переводе на век человеческий мы должны отправить на пенсию пятидесятилетних мужиков. Это рационально? А вот в 120 -130 лет дерево подлежит рубке, перешло кульминационный период в своей жизни.

Я написал служебную записку губернатору. В ней поставил вопрос о возрасте рубки. Отправили в Москву, но нам нет из Рослесхоза ответа, а прошёл уже год.

На мой взгляд, необходимо снова перейти к государственному управлению лесным хозяйством. Если арендаторы добьются 81-летнего возраста рубки, будет страшное дело. В настоящее время, когда рубка ведётся со 101 года, удельный вес спелых и перестойных насаждений резко возрастает. Дальнейшее снижение возраста рубки приведет к абсолютному господству спелых и перестойных насаждений, что немедленно послужит причиной роста расчетной лесосеки. Это будет уничтожение ленточных боров.

Только создавать

– На совести Демидова лежит уничтожение Локтевской ленты и Колыванского борка. Он восстановился, потому что в тех местах 550 – 600 миллиметров осадков и сосна там чувствует себя прекрасно. А в Локтевской ленте – 250 – 280 миллиметров. И её нет у нас.

На мой взгляд, в крае противодействовать пустыне возможно только созданием насаждений. То есть максимально сохранить, задержать твёрдые осадки, дать почве дополнительные осадки. Помочь можно только продуманной, чёткой программой, у нас в крае она есть. Однако, пока не будет такой жесткой программы федеральной, ничего не будет. Я не финансист, но скажу, что без этих вливаний мы придём к полупустыне.

Необходимо войти с предложением переименовать ленточные боры в особо ценные лесные массивы, как это было в предыдущем Лесном кодексе. При этом потребовать проведения в них рубок ухода в течение всей жизни соснового насаждения.