Волшебник Гудвин

Так прозвали его коллеги. И действительно, от всего увиденного в мастерской известного барнаульского дизайнера и кукольника Николая Гудовича среди рядов фарфоровых головок, которые смотрят на вас удивлёнными глазками, повеяло волшебством. Лишь позже замечаешь, что выражение кукольных лиц разное. Одна улыбается, другая сморщила носик, третья головка совсем младенец, а рядом лик пожилого человека.

Искусство для души

Мастерская наполнена старинными вещами, стопками книг, виниловых пластинок, туго забивших полки шкафа. Тут и проигрыватель с иголочкой,  и фарфоровые статуэтки с вазочками прошлого века, и разные предметы времён молодости наших дедушек, бабушек и родителей, которые сейчас считаются винтажными. Но самое интересное – заготовки новых работ: отлитые в маленькой печи кукольные ручки, ножки, туловища, разнообразные лоскутки ткани, россыпь мельчайших пуговиц и прочие аксессуары, приготовленные мастером для его будущих персонажей, множество дипломов.

Перед самым Новым годом на региональной выставке-конкурсе авторской куклы по произведениям русских писателей «Сказочная Россия», проходившей в Новосибирске, Николай Александрович стал победителем, получив диплом и специальный приз жюри. На выставке было представлено более 50 авторских работ мастеров кукольного дела из разных городов: Москвы, Новосибирска, Красноярска, Барнаула, Томска, Кемерова, Новокузнецка и других. Кукла алтайского мастера в образе пушкинского цесаревича Елисея, выполненная из фарфора по антикварному молду, неизменно притягивала к себе внимание зрителей и жюри. Она имеет подвижную шарнирную внутреннюю конструкцию. В создании костюма мастер использовал лен, натуральный шелк, кожу, шитьё и вышивку микробисером на русской рубашке и сапожках. Это настоящая ювелирная работа.

– Чувствую, что образ получился, он стал мне близок, с ним можно вести задушевные диалоги, поэтому решил пока Елисея не продавать, пусть поживёт у меня.

На протяжении последних лет Николай Александрович неоднократно становился победителем и призером конкурсов регионального, российского и международного уровней. Но каждый раз волнуется, суеверно запрещая видеть и обсуждать создаваемый образ во время работы над ним. Думаю, что, получив высшую оценку за свой труд, мастер испытывает внутреннюю гордость, но вида не показывает. 

Лишь по отдельным коротким фразам стало понятно, как дорога ему прошлогодняя работа «Драгоценные копи Алтая», которую барнаульский дизайнер подготовил для VI краевого конкурса «Сувенир года».

Изучая историю края, он пришёл к выводу, что брендом Алтая могут стать горнорудное дело, чеканка сувенирных монет, давших толчок к развитию Барнаула. Чтобы было чем удивлять и привлекать туристов, прибывающих в наш край, он придумал и изготовил специальный авторский сувенирный набор. За него Николаю Гудовичу присудили Гран-при конкурса. Однако одним из основных направлений в его творчестве остаётся создание фарфоровых кукол.

– Изготовление куклы имеет сакральный смысл, – говорит автор. – Чтобы создать одну, надо потратить много времени, минимум месяц кропотливой работы. А чтобы получился оригинальный образ, необходимо ещё больше времени. Образ рождается по наитию, что на душе лежит, то и выражаешь. Кукла может стать произведением искусства, хотя не любая авторская работа дотягивает до этого, даже если мастер очень старался.

«Научили думать образами»

Художники-кукольники в основном женщины, а Николай Гудович – редкий мужчина, который этим занимается. Родился он в Барнауле, семья жила в домике на берегу Оби, рядом с ВДНХ, там, где сейчас стоят большие буквы «Барнаул». В детстве с друзьями мальчишка облазил все окрестности. Его отец Александр Львович в Великую Отечественную войну дошёл до Кенигсберга, воевал с Японией, а потом ещё три года дослуживал действительную службу. Он был радиоинженером, имел звание «Почётный радист СССР». Мама Александра Константиновна тоже начинала трудовой путь радистом, потом работала в управлении торговли.

Как в семье радистов появился художник? Судя по рассказам Николая Александровича, сказалось влияние матери, которая обладала хорошим художественным вкусом. Его отец тоже был человеком творческим, приёмники собирал своими руками, даже когда нужных деталей не было. Недалеко от их дома на горе была художественная школа, которую окончил Николай.

– Преподаватель Иван Иванович Самозванцев помог мне развить художественный вкус, научил думать образами. Мы очень любили ходить в старое здание художки, где на нас смотрели античные скульптуры, рисовали легко, с интересом…

В 1974 году после окончания средней школы Гудович поступил в строительный техникум на архитектурное отделение. До сих пор с теплотой вспоминает преподавателя Софью Михайловну Диндиенко. Молодой специалист был направлен на работу в проектную организацию в группу эстетики, которая занималась разработкой интерьеров строящихся зданий различного назначения. Через два года Николай понял, что заниматься архитектурой ему не слишком интересно – проекты откладывались, результата своего труда можно было не дождаться. Он вспоминает:

– Мы разрабатывали перспективные архитектурные проекты, воссоздавая их на листах ватмана. Но когда в помещении начался ремонт, чтобы не забрызгать пол краской, начальник предложил застелить его нашими проектами. Тогда я и решил уйти. Как раз в газете «Алтайская правда» прочёл объявление: «Трикотажная фабрика объявляет конкурс на замещение вакантной должности художника-модельера». До этого одежду не моделировал, но шить уже пробовал. Представил свои эскизы одежды и был утверждён. Понимал: чтобы там работать, надо знать технологии и иметь хороший вкус. Без этого никак, поэтому взял быка за рога и приступил к новым обязанностям.

Приключения с трикотажем

О том времени Николай Александрович рассказывает с удовольствием. На фабрике интересно было творить. Всё, что он делал, воплощалось в производстве. Конечно, наблюдался дефицит тканей, шерсти, хорошей фурнитуры, чтобы красиво смотрелась на платье или костюме.

Молодой дизайнер стремился вносить рационализаторские предложения и внедрять их в производство. Например, в промышленности не существовало приспособления для пришивания бейки. Придумал его, а механики помогли сделать. На фабрике стали по-новому обрабатывать бейкой горловину и рукава изделий. Николай стал лучшим рационализатором предприятия.

– Приходилось внедрять и новые технологии. Я тогда занимался трафаретной печатью на трикотажном полотне, разрабатывал принты, которые утверждались на всесоюзных художественных советах. Там были такие корифеи, что поджилки тряслись, когда мы их представляли. Москвич Юрий Иванович Мураев знал в этом толк, сам изобретал рисунки, на него ориентировались остальные члены комиссии, которую возглавлял Анатолий Константинович Недачин, – вспоминает Николай Александрович.

– В 80-е годы работы мои представлялись на всесоюзных выставках, на ВДНХ. Тогда в моей жизни появился большой художник Василий Фёдорович Рублёв. В его студии собирались в основном архитекторы и художники неформальных взглядов. Там мы по-своему осмысливали жизнь. Рублёв был ещё и философ. Он повлиял на меня как на личность, наверное, больше других. Его студию постоянно посещали архитекторы Сергей Боженко, Володя Золотов, Пётр Анисифоров, художники Володя Максименко, Людмила Кульгачёва, Костя Красников. Эти люди известны в городе. Встречаясь, мы влияли друг на друга. На семинарах в Московском текстильном институте нам давали всё, что можно было получить в то время. До сих пор многим обязан художнику моды Александре Ильиничне Лагутиной.

Первый дизайнер Алтая

– Однажды меня направили в Министерство лёгкой промышленности, сказали, что должен участвовать в голосовании, а чего именно, никто не знал, – продолжает Николай Гудович. – В Москве пояснили: создаётся Союз дизайнеров СССР. На первый съезд от нашего министерства необходимо было выделить двоих человек. По результатам работы и остановились на кандидатурах Юрия Мураева и моей. Там я стал членом Союза дизайнеров СССР, единственным в Алтайском крае. Меня избрали в ревизионную комиссию, сделали членом правления, что позволило ближе познакомиться с такими известными личностями, как Зураб Церетели, главный дизайнер АЗЛК Игорь Зайцев.

На трикотажной фабрике Гудович проработал почти 15 лет. Наступили другие времена, кризис в экономике и производстве. В 1992 году понял: надо что-то менять. Ушёл в никуда. Не знал, что делать, поэтому начал с кооперации. Пока встал на ноги, всякого нахлебался. Когда жизнь начала налаживаться, решил заниматься тем, что любит и хорошо умеет: печатать принты по текстилю, трикотажу, делать шевроны и различные знаки, благо оборудование собственное. А после этого стал выкраивать время для изготовления кукол сначала для своего удовольствия, потом для выставок. Первой изваял куклу – точную копию своей жены Эрики. Все, вплоть до расписного платья и капроновых чулочек со стрелками, сделал сам. Она и сейчас стоит в мастерской художника: гордая посадка головы,  причёска, открытые глаза, классические черты лица. «Да, она у меня такая – красавица!»

Особый мир

Свою Эрику Николай впервые увидел на аллее проспекта Ленина напротив политехнического. Она шла со студентками, училась на библиотекаря. Четыре года дружили, только после этого расписались. Вырастили дочь Анну, которая занимается архитектурным проектированием. Любимому внуку Леониду идёт уже пятый годик. В последние годы супруга помогает Николаю Александровичу в его творчестве. Он говорит, что после портрета жены кукольные образы рождались независимо от него. Стал представлять их на разных конкурсах.

– Куклы – это особый, отдельный мир. Эти маленькие существа, которым отдаёшь всё своё вдохновение, становятся для тебя живыми, таинственными, тесно связанными с автором. Они могут родиться легко или тяжело, в радости или муках. Первая крупная выставка, в которой я участвовал, называлась «Парфюмика». Мне выпало делать куклу для фирмы «Армани». Получилась она неплохо, её сразу забрали, хотя я тогда многого не знал. Теперь опыт есть. На этой выставке впервые увидел настоящих мастеров-кукольников с известными именами. С тех пор участвую в них регулярно и почти всегда занимаю призовые места. Наверное, это какое-то везение.

Мастер утверждает, что в портретных куклах заключена какая-то мистика, но сама она добрая, берет на себя часть души своего прототипа и защищает его. Как бросают рукавицу вслед бегущим волкам, так и кукла для тёмных сил такая же рукавица. Между куклой Гудовича и скульптурой очень тонкая грань. Отличие в том, что кукла наделена антропомофорными качествами – чертами, присущими живому человеку. При её изготовлении он использует разные материалы: фарфор, ткани, кожу, волосы, латекс, стеклянные глазки с живым взглядом, придающие ей духовные качества.

Одна из его работ недавно демонстрировалась на выставке «Души изменчивой приметы», проходившей в галерее «Кармин», на которой были представлены портреты художников. Неожиданно на фоне картин заметила необычный экспонат – кукла-шарманщик с хитрым прищуренным взглядом, седыми волосами, но в молодёжной джинсовой одежде, которую носили в семидесятые годы. В ней чувствовались одухотворённость и одушевлённость, как в настоящем произведении искусства. Николай Гудович пояснил: «Это мой ретроспективный образ, от молодости до старости. Называется работа «Жизнь-шарманка». Жизнь управляет нами, но не всегда получается сыграть ту мелодию, которую мы хотим. Кукла необычна тем, что она анимирована, шарманщик воспроизводит мелодию «Пролетая над радугой» из известного фильма «Волшебник Изумрудного города». Этот образ навеян прозвищем, которым меня наградили в кукольном мире – Волшебник Гудвин. Образ неоднозначный, но мне очень симпатичен».