На сцене в поисках истины
Бенефис актрисы Галины Зориной прошел на малой сцене краевого театра драмы
00:00, 08 ноября 2011г, Культура 1421
Трудно представить себе более благодарную аудиторию, чем та, которая пришла послушать монологи провинциальной актрисы (именно так определен жанр известного моноспектакля «Эдит Пиаф»). Корреспондентам «АП» Галина Александровна рассказала о трудностях перевоплощения в великую певицу, о новых проектах и о том, как пережить отсутствие больших ролей.
– В этом году у меня совпало сразу несколько дат: 35 лет работы на сцене, 30 лет в Союзе театральных деятелей, юбилей театра...
– С какими чувствами вы играли бенефисный спектакль?
– У меня часто спрашивают: «Разве вы еще волнуетесь, когда выходите на сцену?» Я объясняю, что в этой профессии волноваться приходится каждый раз заново, потому что нет никаких гарантий, что все получится. Неизвестно, каким будет зритель и каким будешь ты. Возможно, именно это и заставляет быть в тонусе, искать новые «краски». У меня даже костюмеры спрашивают иногда, как именно я сегодня собираюсь играть, потому что они уже запутались (смеется). А я, когда мысленно прохожу спектакль, который предстоит играть, вдруг понимаю, что в какой-то момент лучше было бы перейти не в ту, а в эту сторону, что так было бы… точнее. Мы же в постоянном поиске истины!
– Какой?
– Наиболее точного нахождения в роли, в ощущениях, в целях. Это познание самого себя, известно ведь, что на сцене в человеке проявляется то, о чем он порой даже не подозревает.
Недавно я участвовала в четвертом фестивале речи «Музыка слова». Можно было читать знакомый монолог, у меня их много, или стихи. Но я решила взять ирландскую сказку «Воскресение Рафтери», потому что вдруг поняла: это «моя тема». Главные слова в этой сказке практически те же, что и у Эдит Пиаф: «любовь» и «песни», «любовь» и «музыка». Иными словами, любовь и творчество. О главном герое сказано: «Деньги он презирал, любовь, только любовь – единственное, что он знал и чему поклонялся. Для него она была всем на свете». Немодные вещи, не всегда вписываешься с ними в этот мир, иногда кажешься людям слегка странноватым. Ну и что?
– Многие знают вас не только по спектаклям, но и по концертам и всевозможным мероприятиям, которые вы ведете.
– Я люблю театр, но он, к сожалению, не всегда отвечает взаимностью. Это нормально, но не все выдерживают, актеру нужно обладать большой внутренней силой. Я веду концерты в Русском камерном оркестре – чудесный коллектив, мы должны им гордиться. Меня поражает, что каждый из музыкантов – прекрасный солист, но при этом все играют в оркестре. Кстати, важное качество для театра. И вот мне позволено подбирать на свой вкус какие-то стихи и читать их между музыкальными номерами.
Однажды руководитель оркестра Алексей Кузнецов решил, что надо выступить без лишних слов. Но я вдруг почувствовала: что-то не так, в воздухе какое-то напряжение. Людям нужно, чтобы не просто объявили музыку, им нужен диалог! И вот я сделала какие-то ничего не значащие замечания, прочитала стихи… и пошла теплая волна!
Хотелось бы сделать отдельный вечер стихов.
– А чем актеру могут быть интересны стихи?
– Мне нравится определение Марины Цветаевой: «В стихе – некая природная мера плоти: меньше нельзя». И завораживает музыка, мелодика стиха. Я давно поняла, когда ощущаешь подъем чувств, нужно говорить на другом, возвышенном языке. Но и когда на душе тяжело, рубленый ритм стиха помогает.
Мы поставили спектакль в театре «Подвал». Ещё раз в год я езжу выступать перед пограничниками. Личное общение со зрителем, глаза в глаза – это здорово. Иногда думаю, что мне не хватает инициативности, а сейчас изумляюсь, как я все успела.
– В моноспектакле «Эдит Пиаф» на малой сцене практически так и получается – «глаза в глаза» со зрителями.
– Это как раз не совсем правильно, в идеале тут нужно большее расстояние. Я не Эдит Пиаф, и говорить от ее лица – это очень дерзко.
Так получилось, что уже дважды я отмечала круглые даты этим спектаклем. Сначала играла его в Молодежном театре Алтая, он длился пятнадцать минут. Потом стал идти полчаса, теперь уже почти час. Больше увеличивать не буду, мне кажется, надо уже что-то другое искать.
– Расскажите, как спектакль появился?
– Когда я работала в Караганде, там шел этот спектакль, но драматургия была совсем другая. А в Барнауле мне попала в руки ее книга «Моя жизнь», и я была потрясена. Так откровенно говорить о себе нелицеприятные вещи может только сильный человек. И я стала всем читать отрывки. А в это время намечался фестиваль по речи и пластике. Когда приехала режиссер Татьяна Бычкова из Воронежа, мы проговорили с ней всю ночь, и она рассказала, как видит будущий спектакль. Так что решение, все ходы – ее.
Она сказала, что я должна выходить и снимать плащ. Нельзя же выйти и просто сказать: «Я – Эдит Пиаф». Глупо, должна быть какая-то предыстория. Мы репетировали часов двенадцать – и все, на сцену. Столько текста – страшно было, что не запомню! Но все прошло гладко.
Думаю, книга Эдит Пиаф помогла огромной армии артисток по всему миру проявить себя.
А потом в театре музыкальной комедии еще был спектакль «Жизнь в розовом свете», который мы играли с Виталием Маховым. Он был забыт лет на десять, и я вдруг поняла, что серьезных ролей у меня нет. Тогда и решила дописать вторую часть, мне помогала балетмейстер Ирина Ткаченко. Особого пластического рисунка не было предусмотрено, но она подсказала многие вещи.
– История, которую рассказывает ваша героиня, очень банальна. Не сложно такое играть?
– Там скорее есть некая литературность, но меня и это не смущает. Задача актера – все оправдать, сделать «своим». Вообще, этот спектакль возник, когда из жизни ушел мой муж и образовалась пустота, которую мне хотелось чем-то заполнить. А у режиссера Татьяны Бычковой тогда умерла мама. Благодаря этому спектаклю как будто что-то воссоединилось, трудно объяснить.
– А о каких еще ролях вы вспоминаете с особым трепетом?
– Открывать в себе новое можно бесконечно. Например, когда я сыграла Анну Болейн и на спектакль пришла моя дочь, я думала, она засыплет меня комплиментами. А она сказала: «Я не думала, что ты можешь так ругаться!» Там действительно был такой страстный гневный монолог, который удивил не только моего ребенка, но и коллег.
С удовольствием вспоминаю спектакль «Кин Четвертый». Однажды мы его играли для двенадцати человек в огромном зале! Помню, Виталий Махов тогда тихо сказал: «Играем для себя – и для Бога». Такой был классный спектакль! Спустя время я встретила в трамвае женщину, которая спросила: «А вы помните, у вас был спектакль, на котором было всего двенадцать зрителей? Я на всю жизнь его запомнила!» Если зрителей немного, спектакль получается какой-то интимный, доверительный, полушепотом.
Чтение стихов от невостребованности научило меня общаться с публикой так, чтобы слова рождались прямо здесь и сейчас. Ведь начать со стихов нельзя, надо настроить слушателей, особенно молодежь.
– Ваши коллеги рассказали, что вы помогаете Детскому фонду.
– По мере сил. От меня требуется в основном творческое участие (в бесплатных концертах), ну и элементарно собираем и отвозим вещи. Хотя я слышала, что директор театра кукол «Сказка» Галина Шнайдер смогла какой-то семье выбить квартиру, представляете?
– А у вас есть внутренняя тяга к общественной деятельности?
– Меня туда просто сама жизнь толкает. Даже в собственном доме я уже собираю деньги на домофоны и тому подобное. Мне тут сказали, что впервые видят такую молодую старшую по подъезду (смеется). Но я просто решила проявить инициативу.
– У вашей дочери Ольги не было соблазна стать актрисой?
– Нет, хотя ее и принимали без экзаменов в театральный вуз. Но она всегда мечтала петь. Сейчас она живет в Санкт-Петербурге, участвует в конкурсах, причем в разных жанрах – поет народные, эстрадные песни, романсы, джаз. Впрочем, это неудивительно: когда я ждала ребенка, играла в спектакле «Проснись и пой». Вот она и «проснулась и запела» (смеется).
Справка «АП»
Амплуа ведущей актрисы Галины Зориной - лирико-драматическая героиня. Обладает высокой сценической культурой, талантом «говорить чувствами» и жить на сцене. Создала более 100 женских образов. Кроме Эдит Пиаф в репертуаре этого театрального сезона играет роли Гертруды («Гамлет»), вдовы Кнехтлинг («Бидерман и поджигатели»), Аделаиды в одноименной комедии, Войны («Мамаша Кураж и её дети»), Бабы Яги («До третьих петухов»), Дамы из «Интуриста» («Калина красная») и другие.