Известный писатель Михаил Тарковский дал интервью «Алтайской правде»

Михаил Тарковский, член Союза писателей России, главный редактор альманаха «Енисей», получил недавно Шукшинскую литературную премию, в скором времени начнется подготовка к изданию на Алтае его новой книги.

Об этом и о многом другом мы побеседовали с писателем.

Напомним, что Михаил родился и вырос в Москве в знаменитой семье Тарковских, а в 1981 году уехал в Туруханский район Красноярского края, работал сначала полевым зоологом на биологической станции, затем охотником в селе Бахта, там и живет с семьей по сей день.

Михаил Тарковский – автор книг: «Стихотворения», «За пять лет до счастья», «Замороженное время», «Енисей, отпусти!», «Тойота-Креста», «Избранное», «Сказка о Коте и Саше», лауреат премий журналов «Наш современник», «Роман-газета», «Новая юность» и других, в частности, премий Белкина, Соколова-Микитова, Шишкова, а также Л.Н. Толстого «Ясная Поляна», премии первого редактора «Литературной газеты» Антона Дельвига «За верность Слову и Отечеству» и премии В.М. Шукшина.

В Барнауле он не впервые, был в 2011 году на Шукшинском фестивале, где и познакомился со своей будущей женой Татьяной, проживавшей в Барнауле. Впечатления о Шукшинском фестивале легли в основу главы «Катин голос» из книги «Тойота-Креста». В этом году писатель приехал на Алтай снова.

– У нас два дома, один на Енисее в Туруханском районе, а другой – в Барнауле, потому что бабушка здесь живет и старшая дочка учится.

После долгих осени, зимы и весны мы приехали на алтайскую землю на несколько недель – успели в Горный съездить. Вообще мы за эти несколько лет, приезжая ненадолго в Барнаул, много где побывали: в Чемале, в Усть-Коксе, добрались до Курайской степи, в Улаганском районе спустились по перевалу Кату-Ярык в долину Чулышмана, были в Турочаке, в Денисовой пещере и посёлке Каракол. Сейчас едем в Рубцовск.

В этом году мы были гостями Шукшинского фестиваля, на котором мне вручили литературную премию. Были в моей жизни и другие награды, но когда дома, в Сибири вручают, это огромная ответственность. Теперь нужно как-то постараться оправдать оказанную честь, не подвести Шукшина.

У меня любимый фильм – «Калина красная», каждый раз смотрю и реву. Егор Прокудин, Любовь Байкалова… А через них я открываю для себя Русь заново. Фильм помог придумать важный узел в одной из повестей. Люблю и другие его произведения, кода читал «Алешу бесконвойного», рубил баню, рассказ произвел на меня такое впечатление, что я написал про строительство бани, это была первая серьезная повесть.

– Михаил, какое место на карте вы считаете своей родиной?

– Для меня Сибирь – большая родина, вообще, для русского человека Русь – это всё огромное пространство между двух океанов. Не может быть пренебрежительного отношения к тем, кто за Уралом, или к сибирякам-чалдонам. Вся Россия, как мозаика, состоит из отдельных уголков, зон ответственности людей. В каждом отдельном селе, поселке есть такие люди. Например, на Шукшинском фестивале я встретил своего знакомого Юру Михайлова из Мариинска Кемеровской области, он создал у себя на родине музей бересты, поет казачьи песни, хранит народные традиции, занимается благоукрашением родного города. Настоящий человек-традиция. Побольше бы таких!

– В фильме «Замороженное время» (о жизни писателя на Енисее) вы сказали, что охота на слово идет через реальную охоту, через погружение в быт Севера и т.п. и что на этой территории – на литературном поле, посвященном теме Севера, вы один. Хотелось бы расшифровать эту метафору. Другими словами, почему именно Север?

– Действительно был целый период в моей жизни, когда я постигал образ России через промысловую охоту. И через слово параллельно шла своя охота, как вы верно заметили. Свой промысел. Промысел – хорошее слово. Задавая свой вопрос, вы, видимо, имели в виду моё рассуждение о том, что когда я стал постигать в слове окружающую жизнь, поразился, какой у меня неосвоенный охотучасток в русской литературе. Мне довелось узнать промысловую жизнь Енисея изнутри, и когда я попробовал поделиться этим знанием, оказалось, что оно даёт большие возможности, свою правду, в которой уверен. И ощущение, что с такой глубиной резкости, что ли, никто ещё не говорил. А если ещё понятнее – что я никого не повторяю. Вот это и было главным и давало силы. Кстати, Туруханский район – это, конечно, не самый Север. Скажем так – таёжный Север. А настоящий – это Арктика, тундра. Очень суровые места.

– Как ясно из фильма, большую роль в ваше литературное воспитание внесла бабушка Мария Ивановна Вишнякова (первая жена Арсения Александровича Тарковского). Какие книги стали ключевыми в детстве? Какие сейчас?

– Пушкин, Толстой, Достоевский, Гоголь, Чехов. Это главные. Хотя была масса книг о природе, например, Федосеев, Бианки, Пришвин. Конечно, Астафьев. Но, пожалуй, самыми основными в раннем детстве стали «Война и мир» (бабушка вслух читала) и «Братья Карамазовы», которую читал уже сам во 2-3 классе. Эти книги и сейчас на первом месте. В каком-то смысле ничего более глобального и глубокого не написано, несмотря на всю мощь русской литературы, которая продолжает своё течение и ещё даст новые, прекрасные плоды.

– Вы происходите из клана Тарковских. Мешает или помогает вам фамильная слава?

– Я как-то очень давно стал сибиряком и во мне произошла смена начинки, что ли. Мир моих знаменитых родственников остался в детстве как что-то совсем далёкое. Конечно, их опыт меня многому научил. Фамильная слава, бывало, и помогала, и мешала. Мешала иногда тем, что, к примеру, редакторы журналов ждали от меня совсем другой литературы, более городской и интеллигентской, а журналистов больше интересовало – чей я племянник, а не самостоятельный писатель со своим голосом. В принципе, мне и сейчас это не по душе. Помогала же ощущением того, что я принимаю некую эстафету, свечу, как в фильме «Ностальгия» (фильм Андрея Тарковского). Причём ещё тогда, когда сам ничего не умел, а всё равно ощущение ноши было и это давало силы.

– В рамках Шукшинских чтений вы встречались в Бийске с читателями. Что лично вам дают такие встречи?

– Действительно, были встречи с читателями в Барнауле, Белокурихе, Бийске. Это всегда как в первый раз, и сам стараешься быть разным, но главные произведения, которыми хочешь поделиться, одни и те же. Хотя со временем к ним и добавляется что-то новое. Из неожиданного – встреча с читателями в Белокурихе, в одном из санаториев. То есть в месте, куда люди приехали отдохнуть, восстановиться, где у всех, на первый взгляд, расслабленный дух, дух отдыха, развлечений. И глядя на эту атмосферу не было уверенности, что то, о чём собираешься рассказать, будет соответствовать обстановке. Казалось, что корневые вопросы русской жизни с их болью, поиском ответов чересчур серьёзны, тяжелы. Что даже как-то бестактно лезть с ними к отдыхающим. Но, к счастью, едва начался разговор – в зале возникла знакомая каждому выступающему проникновенная атмосфера… В общем, здорово получилось. Люди подходили и благодарили.

– Опрошенные мною читатели и писатели говорят, что ценят вас за любовь к деталям, за удивительное сочетание в ваших произведениях грандиозных описаний Севера, русской души и бытовых эпизодов. Как бы вы сами охарактеризовали свой стиль?

– Это сложно выразить да и не гоже себя разбирать… Я не знаю… Метод, наверное, можно так определить – изба срублена по моей задумке, но все брёвна, косяки, стропила – из жизни. Детали и вправду люблю, потому что они меня поражали в произведениях любимых писателей. Хотелось, чтобы у меня они так же говорили. Детали нужны, чтобы читатель тебе поверил, для создания атмосферы достоверности. Главное – доверие читателя. Никакие справедливые умозаключения и нравственные призывы не работают, если читатель не верит.

А стиль… Не знаю… Может быть, попытка какого-то всеобъемлющего взгляда, где есть всё – от великого до смешного и где, как ни странно, всё как в жизни, поэтому в книгах нет остросюжетности, а есть те обстояния, как бывает на самом деле в нашей жизни. Возможно, это и есть тяга к правде. Шукшин и в этом прав.

– Вас называют православным писателем. Считаете ли вы себя воцерковленным или все еще на пути к вере?

– Вы знаете, очень легко что-то провозгласить, но следовать сказанному крайне трудно и очень стыдно сесть в лужу. Быть по-настоящему воцерковлённым человеком – великий труд и дело жизни. Более того, чем дольше человек движется по пути духовного развития, тем сильнее у него ощущение, что он в начале пути. И ещё… Один замечательный человек, связавший судьбу с Алтаем, Виктор Николаевич Павлов, построивший на острове Патмос в Чемале храм, сказал: – Можно построить храм и даже много храмов, и это не будет ничего значить, если у тебя нет храма внутри.

– Известно, что на Алтае в скором времени начнется работа над изданием вашей новой книги. Какие произведения туда войдут?

– Будет та же основа, что и в «Избранном» (книга, за которую Михаилу Тарковскому вручена Шукшинская премия). По сути это состав книги «Замороженное время» плюс повести: «Енисей, отпусти!», «Стройка бани», «Ложка супа», «Бабушкин спирт», еще – рассказы, очерки. Вообще, состав новой книги в стадии обсуждения. Надеюсь, что наше сотрудничество с Алтаем, встречи с читателями на этом не закончатся и Алтайский край станет для меня вторым духовным домом.