Командир писательского полка

15:30, 31 июля 2015г, Общество 1279


1
1

В гостях у «Алтайской правды» участник Шукшинских дней на Алтае московский журналист, писатель, драматург, сопредседатель правления Союза писателей России Николай Иванов.

Николай Федорович – человек не только творческий, но и военный. Он окончил Суворовское училище и факультет журналистики Львовского военно-политического училища, служил в десанте, был в Афганистане, имеет медаль «За отвагу», знак «Воинская доблесть». С 1985 года работает военным корреспондентом. Бывал во многих горячих точках. В 1996 году во время командировки был взят в плен боевиками, провел в неволе в темной яме четыре месяца. Спустя несколько лет из той черной ямы на белый лист легли воспоминания. Полковник Иванов написал серию книг про войну в Чечне, затем были другие темы, романы, повести, детективы...

– Николай Федорович, перед этой встречей я почитала вашу автобиографическую повесть «Вход в плен бесплатный, или Расстрелять в ноябре» о том, как вы были в плену у боевиков… в холодной яме на глубине пяти метров… В книге описаны такие ужасы, после прочитанного я, признаюсь, не могла уснуть…

– Да?! А я в плену спал. Вы понимаете, плен – это не доблесть солдата, намного важнее, как ты из него выходишь. С каким чувством, что оставляешь за спиной. Плен у каждого свой… Я встречался с ребятами, которых тоже держали в неволе, и у всех судьбы сложились по-разному. Меня держали в яме. Бандиты пустили слух, что я был застрелен при попытке к бегству, меня сбросили в лаз и все четыре месяца скрывали под землей, наверх поднимали только ночью с мешком на голове, чтобы никто не знал, жив я или мертв.
– И так четыре месяца?
– Да. Хотя как посчитать. Я служил в десанте, и там говорят, что в ВДВ день идет за полтора, на войне – за три, а в плену – за шесть.

В плену тоже можно бороться, бороться за жизнь. Иногда борешься с неверием, иногда со змеями или мышами, которые тебя едят. пока 20-30 мышей не убьешь, не уснешь… Или они тебя съедят…

– Как вы попали в плен?

– Я прилетел в Грозный в середине июня 96-го, когда война дышала еще полной грудью. Это была журналистская командировка, я готовил материал о том, как в условиях войны работала налоговая служба. В нарождающихся рыночных отношениях тема была совершенно новой, покопаться в ней первым – мечта любого нормального газетчика.

Ехали на «Ниве» из Грозного, нас обогнала иномарка и стала оттеснять в кювет. Мы еще ничего не поняли, а из окон высунулось по паре пулеметов, и позади пристроилась «шестерка» с гранатометом. Все это есть в книге, кому интересно, можете почитать…

– Ваша жизнь после плена сильно изменилась?

– Нет. Я не разуверился ни в одном друге, ни в одном человеке. Никто не оставил мою семью, все пытались меня спасти. Чтобы вытащить меня из плена, друзья выходили на боевиков по самым разным каналам. Я прикинул, что более 200 человек участвовало в этом освобождении. Ребята-оперативники, которые меня освобождали, рискуя жизнью, пошли к боевикам, хотя, по сути, даже не знали меня лично. Обмен должен был состояться в 12 часов дня на перекрестке, а бандиты затянули, и пришлось идти за мной ночью в горы… Когда пропала связь, в Москве подумали, что в плену и мои спасители. И когда они все же меня вытащили, их жены потом спросили: «Что за человек Иванов? Стоило ли ради него так рисковать?!» И вот этот вопрос: «Что ты за человек, что ты значишь в этой жизни?» – я теперь задаю себе постоянно. Живу с ним.

– Четыре месяца в темной яме… Вы получали хоть какие-то сигналы, что за вами придут, вас не оставят?

– Получал! Первый сигнал я получил такой: меня вытащили из ямы, начали бить и кричать: «Это мы уголовники?! Мы уголовники?!»

А дело было в том, что мой приятель Виктор Литовкин написал в «Известиях» статью под заголовком «Чеченские уголовники захватили русского писателя». Статья была прекрасная, но Витя даже предположить тогда не мог, что любое слово на воле отражается на пленнике.

И вот они бьют меня, а я улыбаюсь. У меня внутри такое счастье! Потому что это был первый сигнал, что меня помнят, про меня не забыли. В плену тяжело не столько телу, сколько душе. Меня изводили тем, что постоянно говорили: «Все считают, что тебя уже убили, тебя никто не будет искать…»

– Сейчас вы ведете курсы для журналистов «Бастион», где как раз рассказываете, как нужно себя вести в плену, как писать о пленниках.

– Да, этим курсам уже 10 лет. Мы их проводим под эгидой Союза журналистов РФ, МЧС, МВД. За все эти годы у нас прошло учебу более 700 человек. Моя тема большая: как журналисту на войне обезопасить себя и не попасть в плен, во что одеваться, как говорить, кому звонить, с кем знакомиться – все это тонкости, которые помогут спасти жизнь.

Поведение в плену: как вести себя с охраной, питаться, чистить зубы – все это очень важно. И даже как вести себя после плена – это тоже особая наука.

Я сидел в яме не один, а с двумя пленниками. Меня обменяли, а их еще нет. И вот представьте: в тот день, когда я прилетел в Москву, боевики вытащили их из ямы, завели в каморку и посадили перед включенным телевизором со словами: «Если сейчас ваш сосед Иванов в новостях хоть слово скажет, какие мы плохие или где мы находимся, мы вам отрубим головы». И они сидели и молились, чтобы меня в новостях не показали. К счастью, я уже тогда понимал всю ситуацию и, как меня ни расспрашивали коллеги-журналисты, ничего им не говорил. Это как раз пример того, что словом можно не просто ранить, а убить…

– Когда настоящий полковник является сопредседателем Союза писателей России, это внушает оптимизм. Наверняка вам приходится бороться за хорошую литературу…

– Литературный пласт истончается, люди стали меньше читать. По последним исследованиям, сегодня в среднем человек в России читает в день всего от 3 до 7 минут, а телевизор смотрит 3 часа. Мы, писатели, уже давно не боремся с гаджетами, телефонами, компьютерами. Пусть люди читают с экранов, главное, пусть читают, а не в игрушки играют.

А вот пишущих очень много… Вы бы знали, сколько желающих вступить в Союз писателей, хотя сегодня наш союз уже не дает особых привилегий. Мы рады, когда идет писательская инициатива из регионов, когда проходят фестивали, такие как Шукшинские дни… Это вселяет надежду.

Фоторепортаж
Блоги