Марина Цветаева общалась с великими шахматистами?

15:35, 12 октября 2018г, Спорт 2881


Марина Цветаева общалась с великими шахматистами? Фото №1

8 октября – 126-летие Марины Цветаевой, всемирно признанного поэта, чья недолгая трагическая жизнь хорошо изучена. Но вот ведущий «Игротеки» обнаружил во франкоязычном Интернете интересные сведения, полагаю, неизвестные цветаеведам, да и многим историкам шахмат.

...Отсчет Всемирных шахматных олимпиад ведется с 1927 года. А их прообразом стал турнир, состоявшийся летом тремя годами ранее в Париже во время VIII летних Олимпийских игр. И на том неофициальном олимпийском шахматном турнире сражались под флагом царской России и русские эмигранты Виктор Кан, некто Мордвинов и бывший член Петербургского шахматного собрания поэт Петр Потемкин, которым был предложен девиз «Все мы – одна семья» (по-латыни Gens una Sumus) для созданной в те же дни во французской столице Международной шахматной федерации.

В ту же пору Потемкин организовал в Париже Русский шахматный кружок, после скоропостижной смерти поэта-эмигранта (в октябре 1926-го) названный его именем. В «Википедии» говорится, что этот кружок, затем именовавшийся клубом, просуществовал до 50-х годов. Но шахматный клуб имени Потемкина существует и поныне! А находится он сейчас в одном из общественных зданий в северо-западном пригороде Парижа Леваллуа-Перре, располагает тремя детскими тренерами, у которых занимаются более 80 юношей и девушек. То есть это не только место постоянных встреч любителей шахмат всех возрастов, но и, если прибегнуть к российской терминологии, довольно крупная детско-юношеская спортшкола.

У клуба имеется хороший сайт, вобравший в себя и воспоминания одного из ветеранов парижских шахмат Жака Катлама (ныне покойного). И вот в этих воспоминаниях можно прочесть следующее.

Спасавшиеся от гитлеровского режима Эмануил Ласкер и его супруга Марта после годичного пребывания в Нидерландах в 1934-м направились в Лондон транзитом через столицу Франции, где великого шахматиста пригласили в клуб имени Потемкина. На этой встрече, пишет Катлама, член клуба, располагавшегося тогда в одном из помещений Парижской русской консерватории, Сергей Эфрон представил собравшимся свою супругу Марину Цветаеву. Как известно, она владела основными европейскими языками, при этом называя немецкий своим вторым языком (с семи лет учила и французский).

Подробности той встречи с Ласкером Катлама, к сожалению, не сообщает. Но глубоко интересовавшаяся немецкой литературой (а второй чемпион мира проявил себя и как драматург, соавтор пьесы «О человеке эта повесть») русская поэтесса вполне могла вступить в диалог с шахматным королем-изгнанником.

В своей прошлой жизни Сергей Эфрон, заметная фигура русской эмиграции, литератор и публицист, вряд ли когда пересекался с Ласкером. А вот с восседавшим на мировом шахматном троне с 1927 года Александром Алехиным Эфрон, по всей видимости, был знаком еще с отроческих лет. Погодки (Александр родился в 1892-м, Сергей – годом позже), оба они с успехом окончили престижнейшую московскую частную мужскую Поливановскую гимназию.

Кстати, одноклассником будущего чемпиона мира был ставший впоследствии вождем имажинизма Вадим Шершеневич. Осенью 1941-го, уже тяжелобольным, он эвакуировался на Алтай и вскоре упокоился на барнаульском Булыгинском кладбище.

Один из первых советских невозвращенцев, Алехин в 1925-м обрел французское гражданство, защитил в Сорбонне докторскую диссертацию на тему «Система тюремного заключения в Китае». Общеизвестный факт, что, проживая в столице мира, доктор Алехин неоднократно бывал в клубе имени Потемкина, ставшем шахматным центром русских эмигрантов первой волны, а его бессменным руководителем был бывший петербуржец, «маленький, курносенький» (как вспоминала о нем Анна Ахматова) Евгений Зноско-Боровский – критик, драматург, видный мастер и теоретик.

И наверняка Эфрон поприсутствовал – и также вместе со своей женой-поэтессой – хотя бы на одной из встреч его бывшего соученика по знаменитой московской гимназии с шахматистами-«потемкинцами». Добавлю, что при Парижской русской консерватории с момента ее открытия находился ресторан, предлагавший своим посетителям блюда исключительно русской кухни: щи, блины, соленые огурцы… Но вряд ли член клуба Эфрон и его супруга, почти нищенствующие, могли позволить себе такую роскошь – отобедать в парижском ресторане.

Насколько супруг поэтессы был силен в шахматах? Вероятно, как и Александр Блок, и Владимир Пяст, и другие поэты и писатели Серебряного века, Эфрон играл чисто по-любительски, в свое удовольствие… Как, добавим, и отец Марины, ученый европейской известности, заслуженный профессор Иван Владимирович Цветаев. Не исключено, что он обучал шахматной игре своих дочерей, но в мемуарах великой поэтессы, ее сестры Анастасии или современников нет этому подтверждения.

…В 1939-м Марина Ивановна вернулась в СССР вслед за мужем и дочерью Ариадной. За 8 лет до этого она написала из Медона (юго-западный пригород Парижа) своей чешской подруге Анне Тесковой: «Все меня выталкивает в Россию, в которую я ехать не могу. Здесь я не нужна. Там я невозможна».

Фоторепортаж
Блоги