О чем писала газета «Алтайская правда» 31 января 1978 года

Читать и смотреть детективы любят все. Но, сознаваясь в этой любви, считается дурным тоном не оговориться, не уверить в своей пристрастности и к серьезной литературе (кино, театру), признав тем самым детективный жанр «несерьезным». Когда время от времени возникают на эту тему дискуссии, в той или иной вариации звучит: «О детективе без ругательств!». Звучит как приглашение спокойно разобраться не только в его недостатках, но и достоинствах. Недаром детектив столь популярен. И позиции его укрепляются, ведь он способен не просто преподносить острые коллизии, но и глубоко осмысливать их.

Издаются детективные романы, мы находим их в толстых журналах, все чаще видим интригующие киноафиши, на экранах телевизоров ведут свое нескончаемое следствие знатоки и снова возвращается Анискин. На театральной сцене детектив- событие не столь частое, чтобы не обратить на него внимание. И новый спектакль театра драмы это внимание привлек.

Не всякий аншлаг — показатель настоящего успеха. Но в данном случае лучше не ссылаться на нетребовательность зрителя. В социологии есть такой термин: «ценность недостатка». И когда публика валом валит на мелодраму, комедию, детектив, воспринимать это нужно как сигнал: жанры эти — дефицит. Пища, которую предлагает театр, наверное, все еще однообразна, что зрителя влечет к тому, чего ему на сцене не хватает. К динамичному действию, острым ситуациям, характерам, которые находятся в неожиданных столкновениях.

Все это есть в пьесе французского драматурга Робера Тома «Восемь любящих женщин», которую включил в свой репертуар театр. В нем есть что-то от притчи:    отец семейства, чтобы узнать истинное отношение к себе домочадцев, инсценирует мнимое убийство. Есть отчетливые фарсовые мотивы: вместо скорби от утраты мы видим в поведении членов семейства всего лишь желание скрыть друг от друга свои тайные грехи, которые в такой обстановке грозят стать явными. Это, безусловно, комедия ситуаций: розыгрыш, который задумывается относительно невинно, всегда смешон. Но исход его трагичен: в финале раздается выстрел, конец инсценированного детектива становится началом настоящего. И уже зрительный образ спектакля, оформленного художницей Э. Серпионовой (это ее дебют на сцене театра драмы), рождает ощущение неблагополучия столь пристойного внешне буржуазного семейства. Холодные сиреневые тени царят в старом доме, нуждающемся в ремонте не только в буквальном смысле.

Детектив есть детектив. Это — события, даже если смотреть на них как на форму, модель, в которую должен вылиться главный смысл происходящего. Событийная часть спектакля наиболее удачна в работе режиссера-постановщика В. Перунова, который также дебютирует в нашем театре. Действию заданы хороший темп и ритм: зрительское напряжение — всегдашний спутник детектива, без них он обречен па неуспех. Но кроме традиционной детективной загадки — кто убийца? — сразу же просит ответа и еще одна: что же это за «любящие» женщины, почему они в столь острой ситуации так непомерно озабочены собой? Похоже, не только потому, что на каждую из них может пасть подозрение. За поведением их стоит нечто, требующее иного объяснения. Детективная по форме история происходит без детектива — здесь нет фигуры проницательного сыщика. Семейство занимается вынужденным саморазоблачением. Прием сам по себе не нов, однако всякий раз он дает любопытную возможность проникнуть в психологию взаимоотношений, вскрыть мотивы, которые на первый взгляд невольно, а на самом деле закономерно привели к трагическому исходу.

Если бы режиссер использовал в полной мере остроту коллизии как средство, инструмент для такого анализа, поток действия, кроме стремительности, обрел бы еще и большую глубину. Но этому мешает то, что интересно и остроумно выписанные в пьесе характеры на сцене выглядят порой бледнее, невнятны взаимоотношения персонажей. А ведь именно эти взаимоотношения создали в семье атмосферу, в которой задохнулись любовь и искренность чувств, воцарилась опасная топь меркантильности,  убийственной в самом прямом смысле.

Ощутима разность и даже контрастность стилей в актерских работах. Сестра главы семьи Пьеретта в исполнении О. Кириченко и Н. Криванковой — это не один характер, который по-разному интерпретируют актрисы, а два отличных образа. Пьеретта И. Криванковой прямолинейна и грубовата, ее явно не тяготит нелестная репутация порочной в глазах семьи брата женщины. Героиня О. Кириченко, наоборот, полна самой искренней решимости начать новую жизнь, верит, что она будет светлой, и разрушение мечты становится для нее ударом. Ее ранит непонимание.

В отличие от той, другой Пьеретты, которая внутренне сродни своей сопернице Габи, эта женщина чужая для семьи не только потому, что занимает другое положение в обществе, а потому, что душа ее стремится к большему, лучшему. Образ, созданный О. Кириченко, психологически сложнее и потому убедительнее. Как убедительны работы С. Ивановой (бабушка) и JI. Мариной (горничная Луиза), которые раскрывают второе, истинное «дно» характеров своих героинь. Гораздо меньше интригуют Габи (В. Белецкая) и ее дочери Сюзон (Н. Серова) и Катрин (Г. Качурина). В них нет загадки, которая исчезла в заданности характеров. Если продолжать о стиле спектакля, наиболее тонко и верно выразила его С. Талалаева. Старая дева Огюстина, роль которой в событиях достаточно второстепенна, неожиданно выходит на первый план. Актриса поднимается до гротеска. Ее Огюстина жалка, нелепа, претенциозна, благостность ее приторна и фальшива. Весь трагикомизм ситуации выражается именно в ней. Это зеркало, в котором видна уродливость целой семьи — ее мнимое благочестие, ненатуральность чувств, меркантильность и жестокость друг к другу.

Прекрасная работа актрисы выводит спектакль в то русло, где он перестает быть зрелищем только для развлечения. Детектив наполнен не легким смехом, а убийственной иронией, и она проявляется наиболее отчетливо, когда великолепно солирует Светлана Талалаева — первый из всех голосов спектакля. Она и служит тем камертоном, который позволяет услышать, насколько верны голоса остальные, насколько спектакль приближается к своей цели — подтвердить право детектива говорить о вещах вполне серьезных.

О. ШЕВЧУК.

Стиль и орфография приведенных материалов сохранены.