Развод после развода: как остался без дома житель райцентра Алтайское

Сюжет этот – один в один старая русская сказка про то, как лисонька попросилась на постой к заиньке в избушку да его же из собственного дома и выгнала. Без жилья, фактически бездомным в канун холодов остался житель райцентра Алтайское, ветеран труда, заслуженный дорожник, «стараниями» экс-жены, гражданки ФРГ.

«Чудик»

Фамилий участников этой истории мы решили не указывать, хотя в селе Алтайском она, конечно, узнаваема.

Главный герой Виктор Николаевич выглядит потерянным. Ведь потерял он не только дом, который честно заработал и много лет обихаживал своими руками, но и веру в то, что своих не бросают. Его-то кинули самые близкие люди.

«Наш Витя – евдокимовский персонаж», – говорит его сестра Нина Николаевна. Нет, скорее шукшинский. Василий Макарович, встретив такого на своем пути, наверняка списал бы с него очередного «чудика». Доброго, с открытым сердцем, не подозревающего в людях подлости…

В брак ветеран вступал трижды, и каждый раз по любви. С первой женой Галиной, матерью своей старшей дочери Елены, сохранил на всю жизнь прекрасные отношения. На второй, Аде (имя изменено), родившей ему младшую, Арину (имя изменено), умудрился жениться дважды.

– Когда дочка еще маленькой была, Ада сказала: «Я уезжаю в Германию». Мне не хотелось, но она настояла на своем. Жили мы в Бремене, но я не выдержал, вернулся через полгода на Алтай. И зарекся тогда: ни ногой больше из России, – начинает свой невеселый рассказ Виктор Николаевич.

С того, первого, развода экс-супруги почти не общались, лишь изредка, когда Ада с дочерью и внуками наведывалась в родное Алтайское. Но все эти тридцать лет хорошо дружили сводные сестры, дочери двух жен Виктора Николаевича, Лена и Арина. Так что вопрос о дележке недвижимости отца просто не мог возникнуть, как считала Елена Викторовна. Арина же, проживая в Германии, считала своим отцовский дом. Тот самый, в селе Алтайском, на улице Сенчихина, который Виктор Николаевич за годы безупречного труда получил в 1989 году от родного ДЭУ (дорожной организации), а после приватизировал его.

«Чувства прошли»

Осенью 2020-го, еще ковидного, года Ада через эпидемкордоны и три границы вернулась на Алтай. Ничего не было странного в том, что с выходом на пенсию женщину потянуло в родное село. Сестер Виктора другое удивило: как быстро в сентябре закрутились события, связанные с возвращением экс-невестки. Виктор успел: по новой жениться на Аде; подписать дарственную на дом на имя дочери Арины; на сбережения своей семьи купить жене новую машину.

Его сестры, Нина и Ольга, узнали об этом не сразу. Лишь когда увидели некий документ, поняли, что Ада вновь сошлась с Виктором по весьма прагматичным мотивам.

– Арина сделала в Гамбурге вот эту доверенность, датированную июлем 2020 года, нотариально заверенную, по которой она доверяет своей матери все действия, связанные с недвижимостью отца, Виктора. Заметьте, еще до того, как он переписал на нее дом. Мы просили брата: «Осторожнее со своими женщинами, они тебя облапошат». Ада умеет манипулировать людьми. А чтобы мы, сестры, не мешали ее планам, она нас изолировала.

В этот план, как полагает Нина Николаевна, входил и развод, который вскоре, летом 2022-го, инициировала невестка. «Чувства прошли», как объяснила она мужу. Зато интерес к дому остался. Виктор просил Аду одуматься, но та пошла в суд. А параллельно с иском о расторжении брака – заодно уж! – выдвинула требования о выселении мужа. Почему бы и нет? Ведь у нее уже были на руках и дарственная, и доверенность на действия с недвижимостью, как то «принимать в дар, приватизировать, закладывать…».

Оставалось пять минут до триумфа… Женщина, уверенная, что дело свое выиграет легко, не таясь хвалилась сельчанам и «подвязками в полиции», и деньгами, привезенными из Германии в Россию, – мол, этой суммы хватит, чтобы утрясти любые проблемы. Впрочем, стала менее словоохотливой, когда адвокат Виктора Николаевича уточнил у визави, декларировала ли она сумму в евро при пересечении границы…

Больше, чем ответов

По мере изучения дела Виктора Николаевича вопросов становилось все больше.

Первый. На иных документах, представленных «немецкой стороной» (мы рассматриваем их во дворе дома, закрытого для Виктора Николаевича), нет печатей и исходных данных. Так, Аду прописали в доме экс-мужа против его воли, по той самой доверенности, что Арина оформила в Гамбурге, – «она же дочь», как пояснили в полиции. Но обеспечивает ли эта бумага еще и право человека на прописку?

Второй. Наш герой, не страдающий провалами в памяти, утверждает, что вообще не помнит, чтобы он подписывал договор дарения. Зато кое-что припомнила Нина Николаевна:

– Ада любила лечить родных таблетками, привезенными из Германии. Мама наша жаловалась, что она дает ей препарат, от которого очень кружится голова. Я на упаковку глянула – это сильный транквилизатор! Но Ада и Виктора поила этими таблетками, он говорил, что тяжело их переносит…

Данные экспертизы, приобщенные к судебному делу, однозначны: мужчина мог не осознавать своих действий, подписывая дарственную. Где и как экс-супруга доставала препараты строгого рецептурного отпуска?

Вопрос третий. Когда Виктор пытался забрать из своего дома документы и сотовый, «любимая» распылила ему перцовый спрей в глаза, мужчина потом лечился от химического ожога. Сообразив, что за причинение ущерба здоровью человека можно схлопотать реальный срок, Ада «сняла побои» в частной клинике – превентивно, так сказать. Не раз она и в полицию обращалась с жалобами на то, что муж бьет, однако никто никогда в селе не видел ее с синяками. Возможно ли такое?

А теперь, внимание, многоходовочка – залюбуешься! 9 июня с. г. Виктор уехал на несколько дней в Барнаул на лечение у офтальмолога, о чем и предупредил своих экс-жен, сестер, участкового. Ада в эти самые дни подала заявление в полицию на розыск – дескать, пропал бывший муж. Звонок оперуполномоченного удивил Нину с Ольгой. Дабы развеять сомнения полицейских, они сообщили им сотовый брата, который все это время оставался на связи.

Мы не знаем природы странностей, происходящих в Алтайском, однако, вернувшись из Барнаула, мужчина просто не смог попасть в свой дом. В день его возвращения Ада в сопровождении понятых и полицейского проникла в запертое жилище и врезала новые замки.

Вот, собственно, и вся история. С середины июня Виктору Николаевичу негде жить. Он то у родни ночует, то у друзей, а то и в машине, где из вещей у него лишь белье на смену да резиновые сапоги.

По законам жанра «АП» должна представить мнение и другой стороны. Увы, не удалось ни созвониться с Адой, ни встретиться с ней, когда мы были в Алтайском. Соседи сказали, что видят ее не каждый день, а номер телефона женщины заблокирован. Жаль, ведь только она может сказать, зачем им с дочерью, дамам отнюдь не бедным, эта тяжба в России? Для чего понадобилось отбирать единственный дом у родного человека? Готовы выслушать, контакты редакции «АП» известны.

Точка в судебных слушаниях еще не поставлена. Если суд признает договор дарения недействительным, дом пенсионеру вернут. Если же нет… Не останется, конечно, Виктор Николаевич на улице, «найдем, где ему жить», говорят его сестры. Однако вряд ли такого финала достоин гражданин России, всю жизнь честно трудившийся на ее благо.

И вот еще какого рода недоумение гложет русскую душу, посвященную в эту семейную драму. Почему так долго и трудно пенсионеру приходится доказывать свое право на честно заработанное? Меж тем доводы гражданки страны, недружественной РФ, не вызывают у правоохранителей села особых вопросов.

Проводив нас, ветеран труда, гражданин России понуро побрел восвояси. Куда? Он и сам не знает. В том, что германская «лисонька» выгнала из избушки русского «заиньку», никого не винит. Только себя. Иначе не был бы он чудиком…