Святая, как хлеб, деревенька моя

День села уже в десятый раз прошел в Пильно Красногорского района. В честь юбилея старинного села на живописном пригорке, с которого открывается вид на утопающие в зелени дома, односельчане открыли памятную стелу своей малой родине.

Один день

Красивой картинки русской деревни с румяными бабами и крепкими мужиками у нас не получилось. В Пильно, где век назад проживало 3 тысячи человек, сегодня осталось всего 23 жителя. Благодаря им, собственно, село еще и существует на карте края.

В ожидании, приедут ли на этот раз его сыновья и дочери, село словно дремлет. Что снится ему, заросшему лопухами выше человеческого роста? Пять колхозов, что давали работу местным жителям, магазины, склады, мельницы, кирпичный и маслодельный заводы, детский сад, школа, больница. Мальчишек, что с головой ныряли в пильненский водопад и не могли достать дна. Церковь, оглашавшую окрестности малиновым звоном. Многолюдно здесь теперь только накануне последней субботы июня, когда съезжаются из мест далеких и ближних те, кто родился в Пильно. В это утро нескончаемой вереницей тянутся сюда по пыльной дороге машины. Все, что нужно людям, – это увидеть друг друга, убедиться, что живо еще родное село, посидеть рядышком, как в былые времена, на зеленом пригорке, откуда как на ладони и сельский погост, и дома, давно лишившиеся хозяев. 

То, что случилось с Пильно, не вписывается в концепцию умирающей деревни. По словам местного энтузиаста краеведа Павла Старцева, в начале ХХ века у нее сначала забрали все, что можно, а потом бросили за ненадобностью. В средней школе, открывшейся в селе в 1932 году, учились дети 10 окрестных сел. Но Молох репрессий уже был запущен, людей, умеющих работать на земле, раскулачивали, добротные дома увозили в другие деревни, в них селились новые хозяева жизни. В 1935 году чиновники перевели отсюда в Соусканиху совхоз «Лебяженский», вслед уехала и значительная часть села. Потом в Пильно не стало книжного магазина, школы…

«Каждую ночь снится»

Здесь, пока было кого учить, учительствовал Павел Старцев. Но когда не стало учеников, покинул Пильно и он. Было это 45 лет назад. Сегодня Павел Ефимович – организатор и генератор идеи проведения Дня села. С ним он связывает свои надежды. На то, что оживет его малая родина.   

– Когда в Усть-Кажу перевели среднюю школу, у нас еще оставались 150 детей и восьмилетка. А потом и ее закрыли. Как и многое из того, что у нас было. Я поплакал и уехал. И до сих пор по родному селу плачу, – горячится Павел Старцев. – Мой дед рассказывал, что 10 сел в округе на голом месте было создано из нашего Пильно. Его рвали на части, растаскивали. А сейчас спохватились, задумались о восстановлении социальной сферы и дорог, да боюсь, поздно. Вернутся ли люди?

Односельчане слушают его угрюмо, не перебивая, лишь согласно кивая головой, да, мол, все так и есть, по кусочку отрывала от Пильно советская власть, пока совсем ничего не осталось. У каждого из них – своя боль.

– Кому-то целина помогла, а Пильно она убила – тоскует по селу нынешний житель Бийска Леонид Нагайцев. – Целинники сюда поехали, и для них разом 480 домов вывезли из нашего села. А вон там, в тополях, мой дом стоял, с пригорка его хорошо было видно. Теперь уже его нет.

Василий Николаевич Дьяченко уехал в Красногорское в 1971 году, но до сих пор считает себя «тутошним»: 

– Жалко, как же не жалеть? Мы мальцами тут каждый ложок, каждый бугорок избегали. А водопад у мельницы на всю округу шумел! Сейчас от него один ручеек и остался. Чуть не каждую ночь Пильно снится, я ведь и инфаркт из-за этого заработал.

– Василий Николаевич, если так скучаете, зачем уезжали?

– Ослабело село. Дорог не было, в райцентр попасть – проблема. Или пешком, или верхом. Ладно, нам тяжело. А ребятишкам-то за что? Вот и решились… 

Владимир Карпов, сотник Сибирского казачьего войска, покинул Пильно 16-летним. Сейчас живет в Цаплино под Барнаулом. Он рассказал, как снесли здесь церковное кладбище, где покоились первопоселенцы. Старый погост уничтожили, чтобы разбить школьный сад. Теперь на этом месте ни могил, ни сада – все клен задавил.

Галина Михайловна и Михаил Степанович Бедаревы, или Бедарёвы, как в этих местах произносят их фамилию, решили доживать век в родовом доме в Пильно:

– Сначала мы не могли уехать, потому что родителей пожилых досматривали. А теперь они уж на погосте, да мы сами стариками стали. Куда ехать-то? На жизнь не жалуемся. Дочь Оля приезжает из Бийска, почта есть, продукты привозят, «скорая», если надо, до нас всегда доберется. Огород, хозяйство – все как у людей. Мы тут как на даче живем, да и многие односельчане свои родовые дома используют сейчас как дачные, отпуска здесь проводят. 

Вечный зов

История села – предмет спора односельчан. Владимир Карпов, например, придерживаясь торговой и казачьей версий истории возникновения села,  считает верной дату основания села, зафиксированную официальными источниками – 1820 год. Если ориентироваться на нее, Пильно в этом году – 195 лет. Но люди здесь живут гораздо дольше. «Нам не 200, а 400 лет!» – приводит свои доводы Любовь Пивоварова (Калашникова), ссылаясь на архивный «Список населенных мест 1859 года», где указывается, что в 1620 году Пильно уже было. В 1824 году в Нижнекумандинской народной управе зарегистрировано 442 кочевника тадар-кижи, как называли себя кумандинцы, и 42 оседлых инородца, облюбовавших для жительства земли по берегам Бии, Иши, Барды, Чапши. По данным переписи населения 1926 года, многонациональное трехтысячное население Пильно проживало уже в 367 дворах.

Чтобы узнать, что стало с селом после тридцатых, не нужно ходить в архив. Все, все хранит родовая память. Деды уходят, а внуки-то остаются. Вот и на памятник сбросились всем миром, 160 тысяч собрали, сделав его основательно, на века, с надписью на черном граните: «Судьба трагична – память вечна». Никто не объявлял минуты молчания, но все замерли, едва со стелы сняли драпировку. Почетное это право доверили старейшей жительнице села 90-летней бабушке Марии Погребниковой.

Слово, очень лаконичное, другие тут и не к месту, берет Павел Старцев:

– Есть люди, которые обижаются, говорят, открытие памятника – это как похороны села, где еще живут люди. Да не хороним мы его! Это наши боль и  сожаление, что нет больше того Пильно, которое мы помним и любим. А может, наоборот, этот день станет датой его возрождения. Ведь многим из нас в головы уже засела мысль: а не вернуться ли сюда, не поставить ли здесь крестовый дом? За то, что вы помните свою родину и слышите ее зов, несмотря ни на что, спасибо и низкий вам поклон, мои родные.

Потрясенную тишину нарушает чей-то неуверенный голос:

– Павел Ефимович, а если мы снова колхоз организуем, пойдешь в председатели?

– Пойду. Если меня инфаркт прежде не шарахнет.

– Не переживай. У нас ведь и медик свой есть, она спасет. Антонида, правда ведь?  

Экскурсия

Антонида Павлова, в девичестве Раскатова, из многодетной семьи. Девчонкой помогала маме-почтальону разносить по селу письма и газеты. Она уже давно живет в Усть-Каже, заведует местной амбулаторией, выросли ее дети Наташа, Павел и Танюшка, но до сих пор женщина помнит каждый дом в Пильно, кто где жил. Потому, наверное, всем сходом и решили, что лучше ее никто не покажет «Алтайской правде» опустевшее село. Она называет фамилии уроженцев Пильно, известные всей России. Первый всенародно избранный в 1996 году мэр Сочи Николай Карпов, до самой кончины в 2013 году работавший советником президента Олимпийского комитета России. Поэт Владимир Ярцев, автор книг, работал в редакции «Детская литература», сейчас живет в Новосибирске, преподает на юридическом факультете НГУ. Генерал Юрий Алексеевич Семенов служит в таможенной структуре, живет в Хабаровске. Тракторист-рекордсмен Михаил Уфимцев, кавалер ордена Ленина.

Экскурсовод из Антониды Павловой-Раскатовой отменный, она словно только вчера покинула родные места:

– Налево от этого своротка жили Шаховы, Белековы, Соколовы, Иртышевы. Чапша так разливалась, что к ним только кружным путем можно было дойти. У нас всего-то три главных улицы было с переулками – Озерная, Приречная и Центральная, где и наш дом стоит до сих пор. Вот, мы уже подъезжаем. Подождите только, не торопите, чуть отдышусь…

Говорят, дом без хозяина умирает быстро. Если хотите убедиться, приезжайте сюда. Накренилась и вот-вот завалится веранда, на которой когда-то собиралась большая семья. Пустыми глазницами смотрят в дикие заросли крапивы и лопуха выбитые окна. Раскатовы не последние хозяева дома, перед отъездом они его продали. И теперь под толстым слоем пыли лежит фотоальбом, не нужный никому чей-то семейный архив, да глядят со стен на вошедшего с укоризной безымянные старики. Страшно, даже жутковато. Заметив мое смятение, Антонида Александровна, настоящий друг, торопится объяснить: эти фотографии уже некому передавать. Старики умерли, а их сын сейчас в местах лишения свободы.    

Оно того стоит

К тадар-кижи принадлежат представительницы кумандинского рода Белековых,  бийчанка Галина Чепугачева и Зинаида Иртышева из Новокузнецка. Женщины рассказали, что несколько лет назад в составе этнокультурной экспедиции из Москвы на Алтай приезжали генетики, брали ДНК разных народностей Сибири. Оказалось, что род Белековых – самый древний и стойкий. Но!

– Белековы – трансформированное от нашей родовой фамилии Пилековы. Они здесь жили с 1620 года и название дали селу. Правда, в районе об этом помнят немногие кумандинцы. Умерли предки, ушли камы, а вместе с ними и шаманизм. А после того как наших дедов и бабок преподобный отец Макарий окрестил, мы стали жить российским укладом. Язык еще понимаем, но говорить уже не с кем.

Еще одно сообщение заинтересует поклонников творчества Василия Макаровича Шукшина и его биографов. Местные кумандинцы считают одним из своих род Шукшиных, или Шýкшиных, с ударением на букву «у», так здесь произносят эту фамилию. Его дальний родственник, Николай Шукшин работает директором школы в Усть-Каже. Правда, сам он знает очень мало:

– От мамы Надежды Ивановны, которая учительствовала в Пильно, я знаю, что со сростинскими Шукшиными мы родня. Сростки раньше входили в состав Красногорского района. Но степень родства и генеалогическую веточку нашего древа установить уже невозможно. Шукшиным был мой дед по отцу Павел Иванович. Он погиб на фронте, потому и спросить не у кого.

Заместитель главы администрации Красногорского района Любовь Князева, узнав, зачем «Алтайская правда» отправилась в дальнюю командировку, обрадовалась возможности поддержки сельчан, хотя бы информационной:  

– Мы все надеемся, что село это, красивое, с благодатной природой и богатой почвой, возродится, придут сюда инвесторы и фермеры. Но одних слов и желаний мало. Это должны быть люди, готовые вложить серьезные деньги в развитие территории. Районная власть делает все посильное для поддержки нескольких семей, живущих в Пильно. Содержим дорогу в проезжем состоянии, а предприниматель Сергей Александрович Дураков организовал доставку продуктов. Три раза в неделю в село приезжает автолавка, привозит хлеб и многое другое по заявкам жителей. Но кардинально вопрос не решится, пока здесь не появится якорное фермерское хозяйство. Необходима внятная государственная программа возрождения малых удаленных сел, таких как Пильно. Они того стоят.

P.S. Взгляд дачника, путешественника зацепит зеленый мир, вкус колодезной воды, прохладу утренней росы на босых ногах. К тому же парочка деньков без сотовой связи, Интернета и утреннего кофе – роскошный повод отдохнуть от шумного города. Но каково живется в этой глуши людям, пусть даже и привычным к тому, что выжить здесь можно только натуральным хозяйством? 23 пильненцам, для которых однозначны и сам выбор места жительства, и его мотивация: «Да потому что вся жизнь здесь прошла». В десятый раз собрались на своем пригорке односельчане, чтобы снова расстаться на год. У нас одно им пожелание. Пусть для них все начнется заново там, где едва не закончилось.