Второе лицо Сергея Маркова

Сергей Марков, один из первых дикторов краевого ТВ, ответил на вопросы «Алтайской правды».

Что такое голос? С точки зрения физиологии всего лишь вибрация воздуха в нашем горле, а вот в XVIII веке считали, что голос – это не что иное, как второе лицо человека. Неслучайно в старой Испании в паспорте обязательно делали отметку, каким голосом обладает мужчина или женщина (бас, баритон, тенор и т. д.). И эта характеристика заменяла фотографию.

За двумя прекрасными лицами (лицом и голосом) Сергея Маркова охотились центральные телеканалы, а он остался верен Алтайскому краю. 45 лет он отдал работе на краевом телевидении, а это десятки тысяч прямых эфиров, репортажей, интервью, «Голубых огоньков». 2 сентября 2016 года Сергею Степановичу исполнилось 75 лет, а он выглядит и держится так, что можно влюбиться: галантный, харизматичный, веселый, в элегантном костюме и без всякого там грима…

– Сергей Степанович, вы родились в Барнауле?

– Да. Мои родители поженились перед самой войной. А познакомились они в Центральном парке на танцах. Папа работал художником-оформителем в театре драмы, а мама еще училась. Отца забрали на фронт, прошло несколько месяцев, и родился я. Первый раз он увидел меня на фото. У нас в семейном архиве сохранились снимки, которые мама отправляла папе на войну. Помню такой эпизод из детства: я играю возле дома и вдруг передо мной вырастает силуэт плечистого мужчины в форме, он спрашивает: «Где твой папка?» Я ему: «Немку бьет». Тот смеется,  хватает меня на руки и целует, целует. Вернулся! На войне отец получил много ранений, остался жив, но здоровье растерял. Буквально через год он едет на рыбалку, попадает под проливной холодный дождь и скоропостижно умирает от туберкулеза…

– Ваш бархатный баритон – это от отца?

– Мне кажется, от деда. Он был очень видным, замечательно пел и любил читать стихи. Тогда это было обычным делом – собраться за столом и читать Пушкина, Лермонтова, Ахматову. Кстати, именно со стихов началась моя карьера диктора. Еще в школе выступал на конкурсе чтецов, меня заметили и пригласили в детскую программу краевого радио, даже был ведущим пионерской радиогазеты «Юный ленинец». После школы я грезил театром, мечтал стать актером. Поступил в наш драматический театр актером вспомогательного состава. Но судьба свела меня с телевидением. Не я выбрал его, оно выбрало меня. В 1959 году детский спектакль «Тайна светящегося камня», где я был задействован, решили показать по телевидению. Мы оказались на телестудии, где меня и заприметили: предложили попробовать себя в роли телеведущего программы «Дела студенческие», редактором которой была Алла Мамонтова (кстати, мать ныне известного тележурналиста Аркадия Мамонтова. – Прим. «АП»). Я поступил на филфак, учился и сотрудничал с  телестудией, а как получил диплом, меня взяли в штат. Диктором тогда была удивительная Мария Скоромная, я многому у нее научился. Доходило до смешного, первое время я так стремился быть на нее похожим, что мог повторить ее жесты: как она брала в кадре ручку, как поворачивала голову. Телезрители сначала думали, что я сын Марии Павловны. Даже судачили, что она, пользуясь положением, пристраивает родню.

– Еще одним вашим учителем был легендарный Юрий Левитан. Расскажите, как вы познакомились?

– В 1963 году меня отправили в Москву на курсы повышения квалификации, где я встретился с Левитаном. Первое впечатление: не верю своим глазам. Я совершенно по-другому представлял обладателя «великого голоса эпохи»! А передо мной мужчина маленького роста, в больших очках с роговой оправой и немного перекошенными губами. Он вёл себя очень просто. Но как только начинались занятия, откуда-то изнутри у него вдруг вырывалась невероятная сила – голос, от которого, кажется, даже люстры в зале качались. Я на всю жизнь запомнил его наказы: «Никакого зазнайства,  апломба, гонора. Чем проще будешь вести себя в эфире, тем лучше». А еще он говорил: «Не надо представлять, что ты вещаешь на многотысячную аудиторию. Всегда ставь перед глазами одну конкретную семью, которой ты сообщаешь главные новости страны». Так я и старался всегда делать.

– А как тренировать голос? У вас были любимые скороговорки?

– Нет. Но у меня всегда на столе был орфоэпический словарь русского языка. А еще стихи – вот прекрасная зарядка для языка – и кроссворды – для памяти. В то время не было суфлеров, диктор был обязан иметь отличную память, много текстов заучивали, чтобы не плавать взглядом по бумажкам. И, кстати, работали только в прямом эфире. Это сейчас  телеканалы выдают как достижение: ах, у нас прямой эфир, а тогда записи в принципе не было и справлялись. Правда, проводили репетиции (почти как в театре) и даже прогоны программ.

– Но ведь Сергей Марков – это не робот. расскажите, наверняка были и оговорки в эфире? Или нет?

– Тогда с этим было строго. Но смешные моменты все равно случались. Однажды мы с Нонной Звягиной заканчиваем программу передач, осталось мне только сделать «закрывашку» (так мы называем момент, когда ведущие благодарят за внимание и прощаются). Я говорю: «До свидания, уважаемые телезрители. Для  вас  текст читали Нонна Звягина и…» Пауза. В общем, я себя вдруг забыл. Звукорежиссеры и операторы до слез хохотали.

Еще был случай, я про него уже много рассказывал. 70-е годы,  читаю сводку из Москвы, а мы работали так, что во время эфира срочные новости машинистка приносила прямо на стол диктору. И вот я глазами пробегаюсь по тексту, а заголовок такой: «Переворот в Кремле». Какая-то внутри педаль срабатывает, и я понимаю, что, скорее всего, «Переговоры в Кремле». И оказалось, я был прав, машинистка торопилась, перепутала. Но если бы прочитал, как было написано, не передать, что было бы…

– К ведущему краевого ТВ Сергею Маркову приходили на программу многие звезды советской эстрады и кино, в том числе Вячеслав Тихонов, Эдита Пьеха. Как это было?

– Чем выше звание артиста, певицы, тем они проще. Но Тихонов на меня произвел невероятное впечатление. Он выглядел потрясающе: идеальная прическа, ни пылинки на туфлях, а костюм словно только что отутюжен. Мне казалось, что, если притронуться к стрелке на его штанине, я обожгусь, было такое чувство, что они еще горячие. При этом никакой спеси, очень доброжелательный, истинный интеллигент.

Эдита Станиславовна приехала в телецентр с двумя заплетенными косичками, почти как  девочка. Пока готовили павильон, она с большим интересом читала на доске объявлений разные записи. А перед телезрителями предстала в привычном образе – с пышной прической. Помню, разговор мы начали с того, что я поделился воспоминаниями о ее выступлении в московском парке, куда я во время командировки случайно забрел, и она очень растрогалась, ей было приятно.

– У вас было много поклонниц?

– Были, я помню, девушки даже стояли возле телецентра с цветами, ждали Маркова. Я популярностью никогда не упивался. Была у нее и другая сторона. У нашей семьи долгое время не было своего жилья, мы снимали квартиру. А соседки думали, что в дипломате я ношу домой кучу денег, так маме и говорили. И сейчас, наверное, думают, что у меня  дворцы. А мы с супругой  Лорой живем в однокомнатной квартире…

– Как вы познакомились с женой?

– В этом году у нас с Ларисой золотая свадьба – 50 лет вместе. А познакомились очень романтично. Мой приятель как-то подходит и спрашивает: «Можно я представлю тебя своей сестре?» Мы условились, что в понедельник он заглянет ко мне с ней в гости. Ну а в выходные с  другим приятелем мы прогуливались по Ленинскому проспекту и на аллее в районе, где сейчас перекресток Ленина и Молодежной, на лавочке сидели две девушки, одна оказалась знакомой, а со второй, Ларисой, мы виделись впервые. Разговорились, начался дождь, и Лора пригласила спастись от непогоды у нее дома, квартира была рядом. Мы пришли и целый вечер читали стихи Ахматовой и Цветаевой. Но самое интересное было в понедельник. Лора и оказалось той самой сестрой, с которой меня стремился познакомить приятель, а мы с ней сами взяли и друг друга нашли. Судьба.

Она для меня все: и жена, и друг, и самый главный в мире зритель. Иногда спрашивали: у тебя такие костюмы шикарные на экране, у вас там, наверное, штат модельеров? А все мои эфирные наряды подбирала жена. И сейчас меня наряжает.

– Я читала, что вы в детстве чуть не утонули...

– Я тонул два раза: первый раз вытащила учительница, второй – за волосы соседка Ада (кстати, потом она стала известным профессором Адой Стриженко. – Прим. «АП»). После того случая бабушка показала меня гадалке и та сказала: «Третий раз не вытащат». С тех пор я боюсь воды. На море захожу только по колено. Я спокойно плаваю только на радио- и ТВ-волнах.

– Раскройте секрет: как вы так хорошо выглядите?

– Секретов нет. Наверное, генетика. Я жалею, что не занимался в молодости спортом, было некогда.

– Вы верите в Бога?

– Да. Я ношу крест, его мне на грудь надел отец Михаил Капранов. Я принимал участие в создании фильма о Никольском храме, и Михаил Капранов пригласил меня на службу, а после подарил мне серебряный крест. А крестила меня еще моя бабушка втайне от матери.

– Сергей Степанович, какова цена славы?

– За свою славу расплатился сполна... 45 лет на ТВ не шутка. Большая нервная нагрузка, излучение от студийной аппаратуры. В 90-е годы перенес онкологию, была тяжелая операция. Потом инфаркт.

Когда лежал после операции, в палату вдруг зашли два крупных мужика, видно, деревенские, тоже пациенты, и вдруг как заревут, прямо слезы в разные стороны: «Сережа, не болей! Как же так, мы тебя все время по телевизору ждем, а ты, оказывается, так болен…» И это было так искренне, так от души. Я был тронут, лежал и думал: «Вот ради такого стоило эти 45 лет пахать…» Незнакомые мужики за тебя сердце рвут…

Что для вас лучший подарок?

– Внимание людей, для которых всю жизнь и работаю. Хочу выразить искреннюю благодарность администрации Алтайского края, города Барнаула, АКЗС, издательскому дому «Регион», журналистскому братству, зрителям, поздравившим меня с юбилеем. Всем низкий поклон!