Алтай дважды спасал уроженку Ленинграда Людмилу Орлову от верной гибели

Первый раз – когда приютил у себя их детский сад, оголодавшую малышню, вывезенную из блокадного города во время войны. Второй – через много-много лет, когда врачи краевого онкодиспансера вырвали ее из лап болезни. Теперь здесь, в Усть-Пристани, ее дом.

Эвакуация

Судьба женщины – как кадры кинохроники, тяжелые, которые невозможно смотреть без валерьянки. Взрослые спасали их как могли, маленьких, тощих и напуганных, увозили от бомбежек и голодной смерти. Тем, кто выжил, до сих пор снится, как сводит живот голодной судорогой, как трещит лед Ладоги под колесами груженных под завязку полуторок.

Людмила Орлова, в девичестве Черникова, все это пережила. В этом году ей исполняется восемьдесят, и прошлое она старается не ворошить. Исключение сделала для «АП». На всякий случай – вдруг сердце сорвет в тахикардию – рядом с ней крестница Любовь Маслина.

Отец Людмилы Николай Анисимович Черников, рабочий Кировского завода, с началом блокады ушел в ополчение и сразу погиб. Ей тогда всего два года было. Мама Матрена Антоновна трудилась в госпитале и делала все возможное и невозможное, чтобы не умерли с голоду три ее дочери. Старшая, 15-летняя Мария, подрабатывала здесь же санитаркой, ходила за ранеными и за это получала дополнительный детский паек.

Осажденный город непрестанно бомбили, снаряды разворотили дом Черниковых и часть детского сада, куда водили маленькую Людочку. Малышня чудом не пострадала.

В декабре 1942 года, едва стала Ладога, город выделил несколько грузовиков для срочной организованной эвакуации детей. Их закутали в одеяльца, погрузили в полуторки и отправили с нянечками в неизвестность.

Матрена Антоновна пришла после работы забрать дочку, а там разбомбленное здание и никого… Уже потом, после войны, она расскажет, как в тот момент у нее отнялись ноги.

Слушаю собеседницу, и женская материнская природа все время переводит стрелки на свое. Как будто это не абстрактных малышей эвакуируют, ревущих, закутанных в детсадовские одеяльца, а твоих собственных. Что им говорили тогда нянечки и воспитатели, как успокаивали? Что они покатаются немножко и вернутся к мамам-папам? Или что вон там, на другом берегу озера, их ждут свежие булочки с теплым молоком?

Адресат – Ольга Берггольц

– Вообще-то, она у нас неразговорчивая была, – рассказывает о Матрене Антоновне Любовь Маслина. – Мы пыталась из нее выудить рассказы о войне, но натыкались на молчание. «Вам, молодым, знать этого не нужно», –  говорила бабушка. Может, и права она. Слишком многое уже сказано и написано. Нечего добавить к истории города-героя, в которой были и беспримерного мужества защитники, и те, кто терял от голода человеческое достоинство. Бабуля своих старших девчонок, Марию и Тамару, вытянула за счет того, что в госпитале работала.

«Бабаевский район Алтайского края» – так сначала называют ленинградки адрес эвакуации Людмилы. Но тут же поправляются – Баевский. Сюда увезли ребятишек детского сада Кировского завода. И вернули назад только в 45-м. На тот момент Людмиле было уже пять, и она помнит:

– Везли нас в «телячьих» вагонах, но чистеньких, с кроватками, аккуратно застеленными свежим постельным бельем. Маму предупредили, что надо встретить, иначе меня отвезут в детский дом. А она как раз на обязательной отработке в пригородном колхозе была, на картошке. И за мной к садику пришла соседка. Жили мы в коммуналках, но очень дружно, за детьми все вместе смотрели.

В 15 лет Людмила пошла работать почтальоном. Одним из ее адресатов стала … Ольга Берггольц, жившая в небольшом деревянном домике на улице Попова. Поэтесса получала много подписных изданий, газет и журналов. С девочкой-почтоношей всегда была приветлива, да только та робела перед знаменитостью и никогда дозволенных рамок не переступала:

– Знала, конечно, кому ношу корреспонденцию, но особо с ней не общалась. Держалась как предписывала служебная инструкция, да и некогда было беседовать. Участок большой, чтобы все успеть разнести, приходилось бегом бегать на 5-й, на 6-й этажи, ведь лифты работали далеко не во всех домах. Хотя да, жалею, что так и не поговорила с ней…

Напомним, это начало пятидесятых, когда Ленинград еще трясло, как от электрошокера, от стихов Берггольц: «И даже тем, кто всё хотел бы сгладить в зеркальной робкой памяти людей, не дам забыть, как падал ленинградец на жёлтый снег пустынных площадей...»

Из почтарей Людмила ушла на «номерной» завод на Черной речке, работала там токарем, училась в вечерней школе, занималась в туристической секции. Там и познакомилась с будущим мужем, учителем Вячеславом Орловым, тоже блокадником. В 1966 году у супругов родилась дочь Марина. Чтобы устроить ребенка в детский сад, она сама пошла туда воспитателем, поступив в педагогическое училище. Зарплата здесь была поскромнее заводской, всего 62 рубля 50 копеек, но пережившие блокаду Орловы точно знали: не в деньгах счастье.

«Фортель судьбы»

Так, смеясь, называют женщины свой исход из Санкт-Петербурга – в Усть-Пристань, где жили родители Любови Маслиной. Окончив школу в райцентре, она поехала в Питер поступать в вуз. Остановилась у родни, в семье Черниковых – Орловых. Там же девушку крестили, ее крестной стала Людмила Николаевна. А в 1997 году у Любы случилась трагедия. Ушли из жизни папа с мамой, причем одновременно. Людмила была рядом, заменила ей мать. «Только благодаря ей я пережила свое горе. Мама Люда – золотое сердце. Сейчас таких уже не делают», – признается Любовь Викторовна.

С тех пор две женщины неразлучны, как и души их, прикипевшие к двум местам на земле, Алтаю и Ленинграду, как по старой своей привычке называют они свой город, в котором живут сейчас дочь и внуки Людмилы Николаевны.

Случилось так, что наш край спас ленинградку и второй раз.

– В 90-е мы с Любой приехали в Усть-Пристань в отпуск и здесь у меня случайно, можно сказать, обнаружили онкологическое заболевание. Я не знаю, что со мной было бы, если бы не алтайские врачи. Они меня вытянули. Помню молодого хирурга Диму из онкодиспансера на улице Партизанской в Барнауле, – вспоминает блокадница.

После операции медики на некоторое время запретили пациентке менять климат. А пожив немного на берегу двух рек, Оби и Чарыша, Людмила Николаевна полюбила эти места. В Питер женщины еще возвращались, но ненадолго. А в 2010 году приняли решение перебраться на Алтай насовсем.

«Нам с мамой Людой здесь лучше. Она у меня звезда, выступает в Доме культуры, солирует, исполняет романсы. Здесь бесплатно можно посещать спортзал, тренироваться, чего давно уже нет в больших городах. Все в шаговой доступности, не надо, как в большом городе, добираться часами общественным транспортом. К тому же мы заядлые купальщицы. Только лед и грязная вода сходят в реке, мы уже ныряем» – так объясняет Любовь Викторовна семейный выбор.

Всякий раз, общаясь с блокадниками, удивляюсь, какой же это крепкий, несгибаемый народ. И, кажется, Людмила Олова помогла найти объяснение этому феномену. Пережив все самое страшное и немыслимое в детстве, все дальнейшие перипетии судьбы они преодолевают легко, лет до 80 – 90, как Матрена Антоновна, доходят на своих ногах, бодрыми, в здравом уме и ясной памяти.

– Да, я в маму, видимо, пошла. Она ведь нас, трех девчонок, одна подняла, работала до глубокой старости. По врачам ходить не любила и умерла в одночасье, в возрасте 94 лет, – рассказывает наша героиня. – Много среди ленинградцев долгожителей. Думаю, потому, что они знают истинную цену жизни и еды. Много двигаются. Не разжираются. Привыкли кушать мало, но натуральное. Ведь лучше голод, чем изобилие «химических» продуктов. А я теперь еще и живу на Алтае. Мне сам Бог велел…