Пусть Мария чаще улыбается

Помните популярный социальный ролик, в котором устами актера Андрея Соколова озвучен главный принцип отношения в нашей стране к детям с ограниченными возможностями? «Дети так не делятся». Побывав в Тюменцевском детском доме-интернате для умственно отсталых детей, «АП» убедилась: делятся, даже при общем на всех социальном диагнозе.

Правильнее и честнее

Уютные спаленки, «стена почета» – вся в грамотах и дипломах за участие в краевых и районных творческих конкурсах, учебные классы, мастерские, спортзал… На первый взгляд – это обычное детское учреждение, обычные дети. Пока не знакомишься с их историями. Девочке Юле пьяный папа проломил молотком череп, теперь она живет с металлической пластиной в голове и приступами головной боли. Мальчика Диму в отсутствие нормальной родительской заботы воспитали… кошки. Когда его привезли в интернат, он прекрасно мяукал, но говорить не может до сих пор – увы, время формирования речевых навыков упущено. У самых «тяжелых» деток – глубокая умственная отсталость и пороки развития, при которых главное – медицинский и социальный уход. Навыки самообслуживания – и те по возможности. Вторая группа намного больше, слава богу. Сохранные дети способны к обучению и социализации.

В доме-интернате живут и учатся 180 ребятишек с психоневрологическими заболеваниями, реабилитация которых в семьях невозможна. В штате – 196 специалистов от техперсонала до педагогов и медиков. То есть на каждого ребенка – один взрослый. По-другому нельзя. Диагнозы, такие как «олигофрения», «ДЦП», «шизофрения», «эпилепсия», «синдром Дауна», требуют круглосуточного профессионального присмотра. Со временем воспитанники уйдут в профильный интернат для взрослых, везунчиков, которых заберет семья, единицы. За три года директорства Алексея Трубникова это случалось дважды.

Алексей Юрьевич несколько лет был заместителем директора интерната по административно-хозяйственной части, тогда-то и прикипел к детям:

– Работать с детьми и не любить их не получается. Большинство наших ребят – социальные сироты. Они живут в интернате, так как родители не могут или не хотят обеспечить им должный уход. Тяжело об этом говорить, но в таких случаях правильнее и честнее отдать их нам под профессиональный уход. Такой вот парадокс. С одной стороны, детям с особыми потребностями больше, чем обычным, нужны папа и мама, но для каждого такого ребенка специализированный детский дом лучше кровной семьи. Наши воспитанники находятся на полном бюджетном обеспечении, Федеральный закон № 442 «Об основах социального обслуживания» мы выполняем неукоснительно, сохранность детских пенсий на именных депозитах гарантируем в отличие от горе-мам, пропивающих пособия своих детей. 

Улыбка Марии

Маша – глухонемая. Почти ничего не слышит и потому плохо говорит. Преподаватели объясняются с ней жестами. В мастерской социально-бытовой ориентации она проводит самые счастливые часы своей жизни. Наталья Моор вот уже 15 лет преподает здесь азы социальных коммуникаций и элементарной организации быта. За это время повидала всякое и ощущает себя скорее мамой, чем преподавателем:

– Дети, никогда не жившие в семье, приходят к нам без элементарных бытовых навыков. Первая дисциплина, которую мы проходим вместе, – домашний труд. Они привыкли пить готовый сладкий чай и не знают, как он заваривается. И удивляются, узнав, что макароны гораздо вкуснее, если их сварить и заправить маслом, а не грызть твердыми из упаковки. Мы чистим картошку, стираем белье, пришиваем пуговицы. Такие занятия для них – как опыты на уроках химии в школе.

Мария – одна из самых способных учениц Натальи Борисовны. Мир звуков закрыт для девочки, и она освоила его руками. Именно ее Моор взяла в соавторы тактильной книги «Времена года» для слабовидящих детей с объемными иллюстрациями, которую вскоре передадут одной из детских библиотек Барнаула. Природа не слишком внятно прорисовала лицо девочки, но когда мы хвалим ее работу, она расцветает.

– Маша, у тебя красивая улыбка, – кричу ей, чтобы нервные волокна донесли мои слова до детского сознания наверняка. Художница преображается в ответ и дальше ходит за нами по пятам, стараясь держать эту самую улыбку.

«Человек должен работать. Обязательно. Руками или как придется. Труд упорядочивает мысли, развивает интеллект и позволяет остаться человеком», – Наталья Моор верит в целительную силу творчества, потому что была у нее еще одна необычная ученица, Руфа Иффатуллина (несколько лет назад она вернулась в семью), над которой взяла опеку семья из Израиля. У девушки не работали руки, зато ногами она вышивала настоящие шедевры.

В классе преподавателя Ларисы Иванцовой нас ждал сюрприз. 13-летний щуплый очкарик Матвей выдал: «Я вас знаю, потому что читаю «Алтайскую правду». И назвал имена журналистов и фотокоров. Лариса Алексеевна подтверждает: «Да, Матвей много читает и попросил выписать ему в дополнение к «Алтайке» «Российскую Газету».

В столярную мастерскую на занятия к Петру Меряшину можно попасть только «по рецепту»: такой вид трудовой реабилитации назначает врач. У Петра Александровича 29 учеников, из них лишь трое допущены к занятиям на токарном станке. Но при этом, по словам мастера, творческие способности у этих детей такие, о которых никто и не подозревал:

– Костя пришел к нам слабеньким. Ему можно было доверить только лобзик. Но присмотрелся я к нему, а он так аккуратно все делает – любо-дорого. Из всех видов работ по дереву парень освоил только резьбу, но как освоил! Эти ажурные вещи сделал он! То же могу сказать про других ребят. Инженеры из них, конечно, вряд ли получатся, но хорошие столяры – не сомневаюсь.

Как Моцарт и Дюрер

Ребятишки вышивают, пишут картины, отшивают собственные коллекции одежды, устраивают дефиле. Есть, правда, важный нюанс. 

Для врача дома-интерната психиатра Татьяны Бекк осень – горячая пора обострений заболеваний, связанных с изменением личности. Рецидивы, любые, от гиперактивности и приступов агрессии до эпилептических припадков, легче предупреждать. Тем более что предвестники кризисов педагоги научились распознавать безошибочно. У интерната – своя санчасть, здесь ребята проходят медикаментозные курсы, массаж, ЛФК. Но Татьяна Николаевна уверена, что любовь и ласка детской душе нужны не меньше, чем лекарства:

– Многие поступки больного ребенка не укладываются в рамки принятых норм. И когда измученные родители, не справляясь с ним дома, привозят к нам, мы не осуждаем мам и пап, решившихся на такой шаг.

Р.S. В последнее время иные взрослые и вроде разумные люди рассуждают с телеэкранов о целесообразности бюджетных вливаний в того, кто никогда не станет «настоящим гражданином». Мы это уже проходили. Германия, начав в 30-х годах ХХ века с идеи сверхрасы, в которой нет места больным. Я все же решилась задать Татьяне Николаевне неудобный вопрос о «селекции» людей. «Тема, если вдуматься, касается каждого из нас. Инвалид не перестает быть человеком с чувством собственного достоинства, способным радоваться и огорчаться. Да, наши особенные дети не могут осилить программу школы, зато у них хорошо развиты творческие наклонности», – ответила Татьяна Бекк.

Напоследок – имена людей, которым в наше время врачи поставили бы диагноз «маниакально-депрессивный психоз»: Левитан, Гоголь, Дюма отец и сын, Хемингуэй, Дюрер, Рахманинов, Достоевский, Лопе де Вега, Моцарт.

Справка
Дом-интернат для умственно отсталых детей был открыт в Тюменцево в 1966 году. Территория автономного учреждения – 4,8 гектара, на которых расположены благоустроенные корпуса с учебными классами, актовым и спортивным залами, мастерскими социально-бытовой реабилитации. Есть свой приусадебный участок, бытовая база с банно-прачечным комбинатом, спортгородок, детская площадка, собственные системы водоснабжения и канализования.