Ровесник края. По судьбе жителя Барнаула можно события прошлого века сверять

Житель Гоньбы Иван Криворученко не впервые становится героем «Алтайской правды». Но сейчас – повод особый. Ему, как и Алтайскому краю, – 80. То есть вся история региона на его глазах прошла. Разговор с Иваном Демьяновичем получился хоть и юбилейным, но не «паркетным». Умеют все-таки много пережившие люди о самых важных вещах говорить просто, не напыщенно.

«Не сдаюсь»

«У моего дома кот на заборе сидит, на него и ориентируйтесь», – объяснял нам по телефону дорогу ветеран. Кот – деревянный, сказочный, а потому не убежал, дождался нас. В Гоньбе, на улице Октября, Иван Демьянович живет всего три года. Дочь Татьяна настояла, чтобы пожилые родители переехали из Романово поближе к ней, после того как осенью 2012 года отец пережил инсульт.

Над фото своих близких в семейном альбоме он словно мантру читает, приговаривает:

– Я ведь двадцать дней ни говорить, ни двигаться не мог, да и сейчас, видите, правая рука плохо слушается. Меня мои любимые выходили, дочка Танечка да жена Зоя Игнатьевна, с которой мы прожили счастливо 58 лет. Умерла она после того, как меня вытащила. Теперь вот ее нет, а я живу, стараюсь не сдаваться.

По судьбе Ивана Демьяновича можно события прошлого века сверять, и мы решили: пусть он сам о них расскажет.

Война

– В первые дни Великой Отечественной отец Демьян Иванович ушел на фронт и погиб сразу. Ни одного письма мама Акулина Семеновна не получила, сразу – похоронку.

Нас пятеро у нее было. Григорий, Кузьма, Павел, сестра Валя и я, последыш. Но и старшие братья вскоре на войну ушли. Мы с Пашей остались за мужчин. Мне шесть лет, а я в колхозной бригаде работал, сено возил. На телегу залезть не мог из-за маленького роста – меня подсаживали.

Мы выжили благодаря огороду: у матери 60 соток было – погреб доверху засыпали картошкой, да сусликам. Знал несколько способов их ловли. Капканы ставили или делали петлю из конского волоса. Суслик только наружу – мы тут как тут. А весной вода поднималась и они сами на поверхность выходили. Мать с работы домой уходила, а мы с пацанами оставались в бригаде. Картошки с мясом натушим в котелке – вкусно! Мясо сусликов чистое, жирное, питательное. У нас в селе люди им даже туберкулез лечили. Я читал, что прошлой весной в Горном Алтае памятник поставили мальчику с сусликом. Кто не пережил, тот не поймет.

Колхоз

– Работали мы до конца 50-х за «палочки», и паспортов у нас не было.

В 1958 году я женился. Работал к тому времени уже комбайнером. Мне с началом целины новый комбайн доверили. Урожай пшеницы в 1954 году мы отменный собрали, 40 центнеров с гектара. К тому времени уже построили новый совхоз «Романовский», люди ехали к нам со всей страны – целину поднимать. А я в 17 лет первую свою медаль получил – «За освоение целинных земель». У нас вся деревня работала так, честно.

Когда стали строить плотину будущего Новосибирского водохранилища, был риск, что в зону подтопления попадет и часть территорий Алтайского края. Людям разрешили валить лес в Шелаболихе. Хата у нас была старая, соломой крытая. И две зимы подряд мы ездили и пилили деревья ручной пилой. Зато в 1959 году с Зоей новый дом построили в Романово. Собрался я к тому времени из колхоза уходить, а паспорта-то нет, как уйдешь, да еще и председатель грозится посадить. Но приехал к нам после окончания ветеринарного института Виктор Погуляй – начальником ветучастков района. Он забрал меня из колхоза. На Романовском участке, куда племенных быков завезли, я три года отработал. Сначала скотником, потом техником по осеменению. Впервые в жизни стал зарплату получать, паспорт мне выдали, трудовую книжку завели. Труд наш очень востребован был. Коров тогда много держали, что ни деревня, то тысячное дойное стадо.

Телефонизация

– Когда в Романово появилась новая телефонная станция на тысячу номеров, меня направили на учебу в Барнаул. Был кабельщиком, тянул подземный кабель. Экскаваторы, когда траншеи рыли под новый водопровод, часто рвали телефонные коммуникации. По селам была едва ли не поголовная телефонизация. Помню, на Дубровино дали станцию на триста номеров и мы все лето кабели разводили, там и жили, домой некогда было ездить. Зато как удобно и хорошо людям стало с телефонами! К тому времени мы уже совсем неплохо жили. Жена Зоя работала швеей,  обшивала детей наших, людям шила. Усадьба у нас красивая была, в цветах утопала. Когда дочка Таня нас к себе в Барнаул забрала, мы наш дом в Романово быстро продали.

Охота

– Я с детства рыбак и охотник. Братья, когда на войну уходили, мне оставили ружье – одностволку. Когда работал монтером, собрал наше Романовское охотобщество, более 250 человек, стал его председателем. В середине 60-х началось укрупнение районов, нас присоединили к Мамонтово, а вскоре вернули назад. Отделение же охот-
общества не тронули. К нам на озера, Мормышанское и Горькое, часто Владимир Баварин приезжал порыбачить и поохотиться вместе с женой. Мы с Владимиром Николаевичем отстреляемся, бывало, идем и слышим выстрелы из мелкашки – это его супруга охотилась. Я их угощал ухой, которую все в шутку называли демьяновой. На озере Горьком еще до войны отец мой рыбачил, рыбы было много. А в 1941 году, люди рассказывают, словно ушла куда-то. Можно, наверное, объяснить это изменением солевого состава, но факт есть факт…

Однажды я увидел, как Баварин с себя клещей снимает. Говорю ему: «Раздевайся». И еще 36 штук с него снял! А на мне ни одного. Может быть, они на «свежего» городского набрасывались?

Привычка с детства

– Я с детства вашу газету читаю. Мы так бедно жили, мама крутилась как могла. Выращивала табак на продажу, а я помогал его резать. Сам не курил никогда, может, потому так долго и живу. Даже в те сложные времена она выписывала «Алтайскую правду», а я такой дурачок был, вел подшивку на бригаде. Ниток для сшивания не было, так я кожаную полоску от узды отрезал. Мужики просят у меня газетной бумаги на самокрутку, а я не даю. Если просили почитать – пожалуйста, но только на месте, из подшивки не разрешал уносить. Ко мне люди приезжали, зная, что у меня есть «Алтайская правда». Моя учительница Анна Васильевна Сердюк все удивлялась, где я так бегло читать научился. Книжки в колхозной библиотеке мы быстро все перечитали, неинтересно уже было. А газета, как и жизнь сама, – это всегда новости. Привычка начинать с нее день осталась с тех пор. Не пропускаю даже объявлений. Это все жизнь человеческая. Мне 80, а я читаю без очков.

P.S.
С 1997 года Иван Демьянович на пенсии. За верность родному краю страна наградила его тремя медалями – «За освоение целинных земель», «За доблестный труд» и «60 лет с начала освоения целины». Похоронив любимую жену и сына Виктора, он не опустил руки, не сдался на милость болезням. Наш герой не брал в плен языков, не штурмовал Рейхстаг. Он просто жил, честно, как только и умел, в отпущенном ему времени и месте. Одно ясно. Без своего ровесника Ивана Криворученко наш край был бы немного другим.