Личный штамп Анатолия Бирюкова

Барнаульский «Завод Механических Прессов». Время – далеко за полдень. В цеховые стены бьется обилие звуков. Вдали что-то увесисто бухает, вблизи – звонко блямкает, там и сям – шустро искрит, визжит и подвывает. Для человека стороннего – какофония. Для истинного технаря – профсимфония, привычная на слух и любимая сердцу. Сегодня знакомимся с одним из глубоких ее знатоков.

По дороге

Как утверждает здешняя молва, токарь Анатолий Бирюков – виртуоз, признанный в талантах и начальством, и рядовыми коллегами. А в провожатых у меня – заместитель директора ЗМП Анатолий Мишин. По дороге, пользуясь случаем, он знакомит с текущими особенностями:

– На машиностроительных заводах – от Урала до Дальнего Востока – нигде нет столь полного комплекта металлообрабатывающих станков. Малых и больших. Потому и везут к нам штучные заказы. Валы, шестерни, диски и прочее. Это, конечно, создает определенные трудности обеим сторонам.

– Каким образом? – спрашиваю.

– Судите сами, – Анатолий Константинович начинает считать по пальцам. – Нам нужно переналадить станок, найти или создать специальные приспособления, при необходимости купить дополнительные инструменты, заготовку и только тогда уже приниматься непосредственно за деталь. Но мы соглашаемся, ведь просят о том надежные партнеры, а завод умеет и может. Однако и заказчику дороже.

На «Мехпрессах» и вправду умеют многое. К примеру, чуть в стороне высится линия чехословацких станков размерами с двухэтажный дом. На ближнем к нам сверло диаметром в руку взрослого человека истово терзает мудреную сварную конструкцию из толстого листового металла.

– Этим агрегатам под силу 30-тонные заготовки, – поясняет замдиректора. – А вообще, полная механическая обработка включает в себя до десятка сложных операций. Здесь вам и сверловка с расточкой, и фрезеровка со шлифовкой. Из цеха в цех, с участка на участок. А Бирюков, в частности, король токарного пилотажа.

– И тоже таскает тяжести? – не отстаю от него.

– Не вручную же, – улыбается руководитель. – Хотя, наверное, справился бы. Он – товарищ крепкой внутренней конституции, бывший десантник. А про величину подотчетных болтов и гаек сам расскажет. Причем весьма живописно.

На месте

С учетом «десантного периода» биография выдает второй любопытный момент: «Родился 28 сентября (3 октября) 1949 года». Впрочем, спрошу о том чуть позже. Ибо за разговором мы со спутником оказались прямо на месте встречи. А свято место, как известно, пусто не бывает.

Справка из характеристики
«…После службы в рядах Советской армии в 1970 году устроился учеником токаря на Барнаульский завод механических прессов. В 1981 году становится высококвалифицированным специалистом – токарем шестого разряда… Показал себя грамотным, дисциплинированным, исполнительным работником... Заводской стаж – 42 года (к выходу на пенсию в 2009 году)».

Анатолий Бирюков – классический типаж человека рабочей косточки. Говорю без иронии, на полном серьезе. Убелен сединами, но, похоже, любому юноше даст фору: крепкий, подвижный, с веселым блеском в глазах… Смену отстрелял. Неподъемная ось очередного мощного пресса отправлена по назначению. Спец выгребает стружку, вытирает руки ветошью и шутит:

– Уборка – мероприятие обстоятельное, спешить не рекомендуется. Другое дело, когда тебя начальство торопит. Нынче вот опять подгоняло всю дорогу: «Иваныч, ну когда же, когда? Давай скорее!»

– Я смотрю, технику вашу скоростной не назовешь, – отвечаю в тон. – В смысле против современной.

У его станка характерный тем-но-зеленый окрас, скругленные углы кожухов, никакого никеля-электроники. По-советски дешево и сердито. Потертая временем табличка на щитке гласит: «СССР. Рязанское станкостроительное производство».

– Примерно 1980 года выпуска, – ловит мой взгляд Анатолий Иванович.

– Возраст солидный, – замечаю. – Успевает ли за требованиями прогресса?

– А то! – восклицает Бирюков. – Рязань! Благородная кровь! Ровесники ближнего зарубежья и рядом не стоят.

То да сё

Снова адресуюсь к Анатолию Мишину:

– Однажды вы упоминали о широком обновлении заводских мощностей. Допустим, если назвать бирюковскую «лошадку» механизмом первого поколения, то…

– …то мы ввели в эксплуатацию германские и японские станки шестого поколения, на двух участках, – продолжает мысль замдиректора. – Таким образом, создали высокотехнологичные рабочие места для 40 человек.

– Старшие товарищи не ворчат? – киваю в сторону Бирюкова. – Мол, наберут зеленых умников, а нас – в сторону?

– Никогда, – утверждает Анатолий Константинович. – На «японцах» трудятся ребята исключительно с высшим образованием, ориентированные под иные задачи. Строго говоря, не рабочие, токари, но операторы станков с программным управлением.

По словам руководителя, интересен другой нюанс. Старая гвардия – народ чрезвычайно бережливый. Мастера скопили за годы столько инструмента и приспособ (в том числе и длительного применения), что выпуск даже суперсложных деталей практически не представляет проблем.

– Ведь молодежь придет, посмотрит, потопчется да и запросит помощи. А после еще мечется в душевной тревоге: «Одолею не одолею, подойдет не подойдет…» – добавляет Мишин.

– Правильно, – соглашается Анатолий Бирюков. – Оттого и беда с молодыми, что больше кругами ходят, мечтают. Опытный спец – наоборот. Он «знакомится с железкой»! Для начала обстукает заготовку, пошепчет над ней, чертежами пошуршит. А серьезная беседа – это напоследок.

– Секретный приемчик от Бирюкова?

– Почему бы и нет? – пожимает плечами. – Лично мне любая головоломка из металла лишь прибавляет азарта. Навроде сейчас посмотрим, кто кого…

– Заметьте, подобные труженики, как правило, имеют в трудовой книжке всего пару записей: «Поступил учеником» и «Уволился в связи с выходом на пенсию». Попадают на завод по распределению или по случаю, а прикипают и остаются на целую жизнь. Поразительно! – признается Мишин. – За Анатолием Ивановичем вон и сегодня порой авто гоняют.

– Памятный случай, – смеется Бирюков. – Огород, дождик теплый капает. Сижу на веранде, чищу фасоль, и на сердце у меня сплошная благодать. И тут балалайка давай трезвонить – сотовый телефон, будь неладен. Про себя думаю: «С места не тронусь». Однако жена взяла трубку. Прибегает с круглыми глазами: «Толенька, директор вызывает, Сергей Геральдович Ферапонтов, машину послал. Надо бы ехать». Куда тут денешься?!

За жизнь

Слово за слово беседа с производственных рельсов плавно перекочевывает в житейское русло. Подобная тематика Анатолию Бирюкову тоже явно по душе:

– Родился в райцентре Романовского района. Дед с отцом воевали. Хоть и в разное время, но оба, к счастью, вернулись домой. Батя работал то тут, то там. Дедушка Саня – инвалид – пас овец. И меня с малых лет приставил к чабанству. А бабушка – к огороду. Ох, как «полюбился» мне тот огород! В общем, рос я обычным пацаном, но шибко тренированным… – и после короткой паузы: – Помню еще постоянное деревенское безденежье и радость, когда мне сшили новые трусы из старой бабушкиной юбки…

– Отчего у вас дата рождения двойная? – задаю давно припасенный вопрос.

– Должно, батюшка не подсуетился с метрикой, – смущенно трет усы крепкой ладонью. – Видать, делами занятой или радость оказалась очень уж большая. Все-таки сын родился…

– Полагаю, огородно-пастушес-кая вольница завершалась с началом школьных занятий?

– Естественно, – отвечает. – Дисциплина! Собственно, я к ней привычный. В семье с двумя фронтовиками особо не забалуешь. Учился здорово. Четверку считал за грех. Иногда из класса выгоняли, чтобы не подсказывал и на контрольных списывать не давал.

Необходимо отметить: в середине 1960-х алтайским учителям прощально отсалютовала великая волна выпускников. Не меньшая к тому готовилась. Подоспел день последнего звонка и для Толи Бирюкова. Однажды и бесповоротно. Но когда у паренька созрело желание продолжить учебу в барнаульском политехе, он столкнулся с огромным числом абитуриентов.

– Народу не протолкнуться, конкурс бешеный, – вспоминает. – Не поступил. Зато армия приняла с распростертыми объятиями.

Десантура и работа

В десанте Анатолию, что называется, крупно подфартило. Карьера круто перла вверх, словно дрожжевое тесто. И не в рамках вещевого склада и не на сытно-теплой кухне, а в бескрайнем голубом небе. Парашютист-инструктор, отличник боевой и политической подготовки совершил неимоверное количество прыжков и был представлен командующему Прибалтийским военным округом генерал-лейтенанту Георгию Хетагурову. (Герой Советского союза, командовал ПрибВО с 1963 по 1971 год. – Прим. авт.)

Большой пиетет у сослуживцев бравый сибиряк заработал однозначно. Да только медаль имеет две стороны… На дворе стоял 1968 год. В Чехословакии расцвела Пражская весна.

– С зимних квартир в Латвии нас прямиком бросили на чешскую столицу, – докладывает диспозицию собеседник. – Спешка невероятная, связь отвратительная. А родители и не в курсе – без вести пропал?! Отец поднял бучу, поставил военкомат на уши, и скоро прилетела весточка из Министерства обороны: «Ваш сын жив и здоров, выполняет интернациональный долг…» Короче, выполнил я его – и бегом до дому.

Вернулся, снова начал подумывать о покорении вуза. Знакомые Бирюкова подначивали: «Куда тебе в институт?! Тебе в твоей десантуре, поди, все извилины выправили».

– А я только отмахивался, – вспоминает. – В то время к учебе относились весьма серьезно. Не ради дипломных корочек, не для галочки. Пробился на заочное отделение. Жил у родного дяди. А он на «Мехпрессах» работал – опытный токарь-расточник, профессионал: «Куда сунуться? Так иди к нам на завод, помогу, подскажу. Не чужой».

Принял решение. Устроился. И снова повезло. Начальником цеха тогда назначили Наума Ароновича Вайсермана, а мастером – Виктора Казимировича Вайтекунаса. Оба вдосталь хлебнули житейского горя и гораздо меньше радости, людскую заботу понимали с полуслова, а кадры видели насквозь.

– По душе я им пришелся, что ли? – размышляет Анатолий Иванович. – Отнеслись по-доброму, приняли надо мной этакое шефство. Освободилось место за новеньким станочком, а они мне: «Толя, быстренько принимай его – и вперед». А с новьем трудиться и приятнее, и выгоднее.

К 23 годам надумал парень жениться. Денег – кот наплакал. Обратился к Вайсерману: «Наум Аронович, не в обносках же под венец идти!» А тот ему: «Вот тебе адрес магазина. Да не с парадного заходи, а кругом, со двора».

– Я туда. И, представляете, выдают отрез добротной ткани! Пиджачную пару справил – ни в сказке сказать... До сих пор их добром вспоминаю – и Ароныча, и костюм тот. А Людмила мне досталась красавица и умница. Работала на «Трансмаше», училась в пединституте на факультете иностранных языков. По-немецки шпрехала будь здоров!

Потом в молодой семье Бирюковых появились собственные детишки. Трое. Старшая дочь Юлия и два сына – Евгений с Романом. А затем и до внучек добрались.

– Аж четыре девицы в доме щебечут, – похваляется Иванович.

– Любят деда?

– Лучше спросите, как я их люблю!

Посмотрел на него и понял: не надо ничего спрашивать. И так видно. Сияет, будто начищенная трудовая медаль. Кстати…

Напоследок

Кстати, он из немногих на предприятии, кто, будучи в штате, имел при себе личный штамп-клеймо. Ставил на деталь, и контролеры давали ей зеленый свет без всяких сомнений. Он и по жизни отвечает за все, что делает. А делает надежно и качественно.

– Если я ошибаюсь, то поправьте меня, Анатолий Иванович, – говорю Бирюкову. – Однако в народе говорят, что хорошему работнику трудно лишь до первой награды. А дальше – легче. Он и на виду, и на слуху…

– Знаете, и медали получал, и премии, и в Москву ездил. Славы хватало. Да только ведь и лямку тянул по-честному, как заводной конь. Паха-а-ал! Но самое главное, повторюсь: счастье, что судьба свела меня с хорошими людьми. Им спасибо.