«А мы с тобой, брат, из пехоты»

Боевой путь жителя Тюменцево Ивана Трофимовича Беликова начался в августе 1942 года.

Сначала были лошади

Повестку он получил 18 октября 1942 года, а уже на следующий день за ним приехала подвода из Усть-Коксинского военкомата. Мама всплакнула, расцеловала, и молодой комсомолец с двумя друзьями-одногодками отправился в далекий путь.

- В Онгудае нас встретил представитель Барнаульского минометного училища, - рассказывает Иван Беликов. – Званием – старший лейтенант. А фамилию и не помню уже…

То есть в Лепельское артиллерийско-минометное училище, которое прибыло в Барнаул из Белоруссии летом 1941 года. Ему отвели место в здании военного городка по ул. Партизанской. Несколько выпускников стали Героями Советского Союза. Курсанты изучали воинские уставы, проходили строевую и физическую подготовку, патрулировали город и заготавливали сено для лошадей.

- Вот-вот, первым делом старлей нам про лошадей и сказал, - продолжает ветеран. – Мол, предстоит нам с вами, ребята, перегнать в Барнаул табун монгольских «скакунов» - тягловую силу для наших минометов… Интересные такие лошадки: маленькие, мохнатые и дико пугливые. Машин хоть и мало тогда по дорогам ездило, но они как увидят какую – в сторону шарахаются.

Лошадиная эпопея закончилась в итоге благополучно. Но в минометчики Беликов так и не попал. Отправили в запасной полк, в Бийск. А там снова учеба, уставы, шагистика, уборка урожая на колхозных полях.

– Помню, декабрь уже к середине подходил, на дворе снегу по колено, - говорит Иван Трофимович. - Стали нас разбирать потихоньку, кого куда. Попал и я в команду. Командир сообщил, дескать, поедете восстанавливать Волхов, разбомбленный фашистами. А мы ведь тоже не дураки. Ясно, что на Ленинградский фронт попадем.

Выгрузились на станции Глажево в Ленинградской области. Ночь, метель, канонада слышна. Зима, а будто весенний гром гремит… Сопровождающий построил нас и обрадовал: «До назначенного пункта осталось пройти четыре километра». Пошли…

Плутали по сугробам всю ночь. Благо навстречу попалась легковая машина.

Слышу впереди колонны шум, спор, пыль до потолка, - улыбается Беликов. – Встречный офицер выскочил из авто и кроет нашего командира почем зря: «Куда прете, мать вашу, так-разэтак! Безоружной толпой в гости к немцам собрались?!» Еще пяток километров - и угодили бы прямо в пасть к волку. В общем, завернули нас обратно на Глажево. С утра последовала вторая попытка добраться до лагеря.

Лыжный батальон

225-й запасной стрелковый полк принял сибиряков неплохо. Сосновый лес, добротные землянки. Однако на данной красоте идиллия и закончилась. Прямо в день прибытия, под вечер, в части состоялось заседание военного трибунала - боец, стоя на посту, нарочно прострелил себе руку. «Самострела» осудили и тут же расстреляли. Перед строем.

- Вскоре меня зачислили в действующую армию, - вспоминает Иван Трофимович. – Попал я в 14-ю стрелковую бригаду, в штурмовой лыжный батальон. Но без лыж (смеется). 12 января 1943 года поступила команда выдвигаться на передовые позиции. Мы уже знали, что готовится прорыв ленинградской блокады. Но куда нас конкретно сунут, никто понятия не имел.

Первый фронтовой день ветеран рисует коротко, но емко: «Кошмар и ад!» Противник встретил красноармейцев плотным артиллерийским и минометным огнем. Кажется, без остановки стрекотали пулеметы…

- Команда: «В атаку!» Вскочили, побежали. Я ту дистанцию до самой смерти не забуду.

Не добегая совсем немного до немецких траншей, Иван споткнулся и со всего маху рухнул в большую воронку. А та чуть не доверху оказалась заполнена жидкой грязью. И тут же словно на пружине выскочил наверх. Мысль в голове: «Как же я грязный ходить буду?!»

- Даже испугаться по-настоящему не успел, - продолжает ветеран. – Мандраж потом пришел. Мурашки по коже поползли, когда оглянулся и увидел пройденное поле боя - кровавое месиво.

Половину нашего безлыжного батальона выбило, - вздыхает Иван Трофимович и на его глаза наворачиваются слезы, - а в нем 750 человек числилось. Раненые кричат, стонут: «Помогите, братцы!». Вот самое страшное…

Под огнём

После боевого крещения начались тяжелые солдатские будни. Спустя двое суток после первого боя батальон сняли с позиций и отвели для пополнения.

- После переформировки части попал я в 133-й дорожно-строительный батальон, – рассказывает Беликов. – Строили дощатые дороги через гати в районе Киришей и Тосно. Из тыла на передовую. Стянули туда тракторы, пилорамы, походные кухни. Приказали вымостить километров семь. Кузнецы ковали штыри, скобы, гвозди. Все делали прямо на месте. Под огнем, иногда по грудь в студеной воде.

Гитлеровцы донимали участок чрезвычайно. То бомбят, то из пушек палят. Установится погода – они тут как тут.

- Под один из обстрелов я и угодил, - вспоминает Иван Трофимович. – Совсем рядом «чемодан» ухнул (снаряд большого калибра. - Прим. автора). Я толком и не понял ничего. Просто оторвало меня от земли и… бросило. И тьма кромешная, контузило. Открыл глаза, передо мною сидит на корточках женщина-военврач: «Проснулся, солдатик?» Башка гудит, а в ней мысль ворочается: «Попал под раздачу… Ну, раз случилось, так тому и быть».

Пролежал больше месяца в госпитале, еще с десяток дней ходил в когорте выздоравливающих. А потом снова вернулся в родную часть - наводить мосты через болота.

Вторая контузия

Ленинград отстояли. В составе 2-й ударной армии Иван Беликов освобождал Латвию, Эстонию, Польшу, Пруссию. Окончание войны встретил в Восточной Померании. Получил вторую контузию и легкое ранение.

- Польша почему-то чаще вспоминается, - говорит он. – Может, потому, что пулькой по пальцу на руке чиркнуло?.. К тому времени в 14-й бригаде осталось мало людей, и нас отправили на переформировку. Оказался я в 74-м стрелковом полку. Там и дождался конца войны - в роте автоматчиков секретарем комсомольской организации.

Подразделение, в котором служил Иван Беликов, стояло возле города Остров-Мазовецкий (в польском произношении - Острув-Мазовецка).

- Бои гремели страшные, - рассказывает ветеран. - Освобождали порт Гданьск. И тогда же полку присвоили звание Гданьского… Что творилось - уму непостижимо! Все вперемешку: огонь, дым, смрад, земля дыбом…

Заграница

Топала наша матушка-пехота по берегу Балтийского моря, выжимая гитлеровцев за пределы нахапанного ими «жизненного пространства».

- Недалеко от Штетина наше подразделение форсировало Одер, - вспоминает Иван Трофимович. – Памятный день – мы пересекли германскую границу, а я утопил свой орден Славы третьей степени и медаль «За отвагу».

- Утонула награда вместе с гимнастеркой, - вздыхает рассказчик. – Апрель, тепло, все вокруг весной дышит. Передовой взвод начал в лодки загружаться, а лейтенант и говорит: «Жарынь стоит, чего паритесь? Скиньте обмундирование…» Отчалили, но еще не доплыли до одерской середины, как в воздухе: «Шур-шур-шур!» - снаряды зашуршали. И один прямо рядом с лодочкой – култых! Нас и опрокинуло. Я с ребятами выгреб, благо основные плоты за спиной шли, а вот один парнишка-сапер так и не вынырнул…

…Для дивизии, где служил Иван Беликов, победа пришла 5 мая 1945 года. В Восточной Германии, на острове Узедом, в городке Свинемюнде.

- Перебрались через проливчик и двинули на захват местного порта. Километров 20 отъехали. Навстречу командир дивизии полковник Чесноков: «Стоять, ребята, порт освобожден, для вас
война закончилась!» Ох и радости было!

После памятной встречи с комдивом дня через три штурмовой отряд бойцов-автоматчиков вывезли амфибией на материк. В полевой лагерь. А утром 9 мая подразделение построили на плацу, и командир полка полковник Дергачев объявил: «Победа!» Радостную весть закрепили фронтовой чаркой – 100 граммов водки.

Домой!

Невысокого роста, сухонький и жилистый, Иван Трофимович Беликов представляется мне этаким становым гвоздем. Когда страну постигает нужда, она вбивает их в действительность без оглядки, со всей силы, наотмашь. Выживет – слава Господу, нет – вечная память. Главное – не гнутся такие и не ломаются.

- Он у нас всю жизнь бодрячком, - словно подтверждает эту мысль начальник управления соцзащиты по Тюменцевскому району Михаил Козлов. – И память как у молодого. Все до мелочей помнит.

- Что-что, а поговорить я люблю, - улыбается Иван Трофимович. – Сейчас-то ноги уже не те стали, побаливают. Раньше, когда чаще гулял, всегда к Михаилу заглядывал на огонек. А вот сейчас вы ко мне пришли и, чувствую, будто бы у меня жизни прибавилось…

Живите счастливо, уважаемый Иван Трофимович. Долгих лет вам и вашей дружной семье. И трем детям, и шести внукам, и трем правнукам!