Фантастическая находка краеведа из села Смоленское

«Алтайка» заканчивает рассказ о находке, сделанной краеведом из села Смоленского Ангелиной Ситновой, – дневниках ее земляка Константина Измайлова. Вел он их ежедневно с 1923 по 1941 год.

Жизнь – театр

– Оказывается, уже в 1920 году в Смоленском был театр! – рассказывает Ситнова. – Одна из тетрадей Измайлова так и называется – «Моя работа в театре». Сохранился групповой снимок, на котором, как я думаю, среди актеров-любителей изображен Анатолий Дмитриевич Годовиков – основатель театра в Смоленском. Семья Годовиковых была очень грамотной, отец работал счетоводом у купцов, а все дети занимались театром.

Измайлов выступал в 343 спектаклях и почти всегда играл главные роли. Ставили «Подкидыша», «На бойком месте». Последний раз Константин Измайлов играл в спектакле «Мертвый труп» в августе 1941-го. 8 октября он ушел на фронт.

– Значит, театр существовал и в начале войны?

– И во время войны, и после нее. Все, кто играл когда-то до 
войны, особенно молодые женщины, выступали на смоленской сцене в 60 – 80-е годы.

– Есть подробные исследования, посвященные вашему театру?

– Так вот я и собираю историю… Измайлов пишет в дневниках обо всех участниках театра. И я установила судьбу уже чуть ли не каждого. Знаю о Прасковье Ивановне Некрасовой и Иване Сухинине. До сих пор помнят в Смоленском Анастасию Лаврентьевну Яшунину – она лет двадцать была председателем сельсовета.

Моя работа на сцене

На сцене я начал играть с 1920 года, здесь-же, в с. Смоленском. До 1920 г. небыло клуба, не было сцены в с. Смоленском. Не ставились ни когда спектакли. До 1920 г. я никогда небывал на спектаклях, неимел понятия о сцене, о пьесах и об артистах. После свержения колчаковщины в сибири в 1919-20 г.г. в тот момент, когда появилась Советская власть в сибири и в частности в нашем селе. В это время и был организован клуб…

Эпидемия «простуды»

– Судя по всему, был наш герой большим трудягой, хорошим семьянином. Скажите, отчего же он тогда пил?

– Потому что все в селе пили, и пили страшно.

– Из чего вы сделали такой вывод?

– Из прочитанного. Читаешь, и страшно становится. Вусмерть пили… У Константина несколько раз была белая горячка. Он ее в дневниках сначала называл простудой, но все равно потом признавался и всячески ругал себя за это. Мол, пора прекратить, мне осталось жить мало, надо пожить нормально.

Пили все пять братьев Измайловых. Как только они собирались вместе, бутылки только летели. Вина и водки в селе было хоть залейся – две лавки работали, Центроспирта и сельпо. Открывались они в 7 утра.

– Получается, народ спаивали целенаправленно?!

– Да! До 1925-го не было винных лавок, потом во всех селах открыли лавки Центроспирта. Есть у меня фотографии довоенные, на которых видно, какие в нашем магазине продавались вина: все, чем торговали в России, было здесь. Измайлов описывает, какие именно вина продаются и сколько они стоят. Эти годы, 1925 – 1927-й, когда разрешили торговлю вином и водкой, его и сгубили. Жена работала продавцом в винной лавке, а наш герой был ей помощник: она стирку затевает, а он идет торговать. Волей-неволей бутылочку-другую… А уж когда кто из братьев приезжал – как же тут без встречи!

Он начинал с хороших должностей, но постепенно стал опускаться…

– Он пишет: «Снова работаю в своей скучной, надоедливой почтовой канцелярии. Делов за время отсутствия… накопилась целая куча».

– Да, это ему страшно не нравилось. Он очень переживал, что стал канцеляристом, счетоводом-бухгалтером, а ведь хотел заниматься землей. Не дали – отобрали и землю, и скотину.

Вторн. 5 июня 1934 года Смоленское почта. Безпеременная жара, суш, сухой ветер. Дождя нет и небыло с 11 мая. Начинает вся зелень и всходы хлебов засыхать.

День занят безпеременной, однообразной скучной канцелярской работой на почте до 5 ч. вечера.

После-же поливаю в огороде. Пока не голодую. Хлеб есть. Едим досыто. Настроение сегодня неважное, скучное, досадное и злое. Надоела однообразная безпеременная и безвыездная жизнь.

Под вечер дунула сильная буря – настоящий ураган. Собираются тучи. Можно полагать, будет дождь сегодняшней ночью.

«Что за власть такая?»

– Он некоторые строчки в дневнике подчеркивает. Синим – рассказ о погоде, красным – про питание. Вот, например, эти: «Теперь не голодую, а наоборот сытый бываю со всей своей семьей. Хлеб едим досыта».

– Он не раз пишет «сегодня сыты, не голодаем»… Голод перед войной случался не однажды, в 1940-м хлеба вообще не было.

С 1924 по 1932 год на селе печеный хлеб в магазинах не продавали. Если кто-то его продавал на рынке, брали нарасхват… Сначала в каждой семье пекли сами, но когда крестьян лишили земли, то хлеб, испеченный в пекарне, стали распределять по организациям. Выдавали по спискам в магазинах, причем только работникам, без учета иждивенцев (норма была 1 кг 200 г, потом 600 г). И только в 1932-м разрешили свободную продажу хлеба.

– Я нашла его рассказ о том, как в Смоленском с церкви снимали колокола. Скажите, он свято верил в коммунизм?

Сегодня начали снимать колокола с большой каменной церкви. Снимать колокола поставлены рабочие и колхозники из колхоза «Вперед». Помогают и желающие. Принимал участие и я. Залазил на колокольню. Помогал снимать с веревок. Бросал.

Колхозники… второй день снимают колокола с большой каменной церкви. У церкви собралось много народу верующих в богов и церковь, недовольствующих. Ворчат, ругаются, зачем снимают колокола. Но на них никто не смотрит и они никому не нужны.

– Да. Но перед войной пришло разочарование, в 1938 – 1940-м он пишет: «…что же это у нас за жизнь? Живем в хлеборобном крае, а хлеба не видим».

– Не боялся такое писать? Видно, припекло…

– Припекало его сильно, особенно когда случался голод и хлеб был по карточкам. Он задается вопросом «что это у нас за Советская власть?». Наступает 1941-й, в магазинах появляются товары, и он пишет: «Может, жизнь станет лучше?»

– Была в его жизни еще какая-то отдушина, кроме театра?

– Он примерно раз в год ездил куда-то в командировку или отпуск. И поездка для него была радостью! Он вырывался из опостылевшей атмосферы. Если приезжал в Новосибирск, то первым делом шел в театр, в кино. В дневнике подробно описывал, как обходил все магазины, смотрел товары (купить ничего нельзя, все дорого).

Измайлов участвовал в закладке Искитимского цементного завода. Его, уже женатого, направили учиться в Бийск на курсы. После их окончания он стал бригадиром столяров – и в Искитим. Хотел поступить в училище по подготовке директоров Домов культуры в Иссык-Куле. Но туда приехало всего десятка два человек, поэтому курсы отменили. Он очень расстроился… Подавал он документы в Новосибирское театральное училище, и ему прислали бумагу, в которой предлагали приехать до определенного числа – примут. Почему-то не поехал…

В Бийске было предприятие «Установка», там давали первоначальные знания по строительным специальностям. Его туда направили, он выслужился до бригадира и сам уже стал преподавать на «Установке», жил в Бийске месяцами.

– Когда началась война, Измайлов был уже немолод…

– Его несколько раз призывали, да все откладывали… Измайлов пишет в дневнике: сегодня ушел на фронт один, завтра – другой. А я уже знаю этих людей и сразу вписываю комментарий к дневнику – «не вернулся с войны». Пропал наш герой без вести под Ленинградом в марте 1942-го.

– С фронта были от него весточки?

– Одно только послание сестре Евдокии: «Мне, пожалуй, не пишите. Возможно, уедем дальше. Будет время, опишу подробнее. 26.Х.1941». А взял он с собой целую упаковку почтовых карточек…

– Вы с ним сроднились, пережили каждый день его жизни?

– Да, каждый день – и его, и его жены. Когда я закончила перепечатку дневников, то почти целые сутки плакала и плакала… Мне так жалко его было.

*   *   *

Фантастическую находку Ситновой однозначно нужно издавать. Книгу могут составить сами дневники, приложение к ним (фамилии упомянутых сельчан) и все 1900 анкет смоленцев переписи 1917 года.

Повторюсь, трудно переоценить этот уникальнейший материал. Пользу из него могут извлечь даже… метеорологи: рассказ о каждом новом дне Измайлов начинает с описания погоды в Смоленском! «Рядом с их домом была метеостанция, там жена работала, – рассказывает Ситнова. – И он тоже снимал показания. Давая описания, он порой проводит сравнения – мол, а вот в Японии сейчас цунами».

– Ангелина Михайловна, дневников наших земляков в Интернете не видела, – замечаю я.

– Я интересовалась в краевом архиве, есть ли у них дневники, подобные измайловскому, – нет! – отвечает Ситнова. – Конечно, материал уникальный. Может, землячество наше заинтересуется… Они все время сетуют, что книги о Смоленском нет! А в дневниках – история всего села, и каждый может найти упоминания о своих родных.

Орфография и стиль приведенных документов сохранены.