Коллекция архивных газет работника типографии передана барнаульскому музею «Мир времени»

Если у мужчины день рождения совпадает с 8 Марта, то многие по этому поводу иронизируют. Нашему же герою этот день был назначен росчерком пера.

«Детдомца всюду презирают»

Фамилия его детдомовского друга была Ярмаркин. Объяснялось это просто – значит, нашли мальчонку на ярмарке. Свои же имя и фамилию наш герой считает настоящими – и потому, что на его рубашке было написано «Мазуров Николай», и потому, что к нему в санаторий однажды в родительский день приходила старушка, называвшая его сыном. Что он запомнил? В синем платочке, с гостинцами… Обещала прийти еще… Ждал ее каждый выходной. Не пришла.

А вот с датой рождения у Николая Васильевича ошибочка вышла: определили ему ее в детдоме на глазок: 8 марта 1933-го. Ошиблись на... целых три года! И потому мой первый вопрос при встрече был такой: «Николай Васильевич, так сколько же вам на самом деле лет? И когда у вас день рождения?»

– День рождения мой мы отмечаем, как в документах указано. На самом же деле я родился 21-го мая 1936-го. Подлинную дату узнал через годы, когда в санатории мне выдали историю болезни. Прочитал в ней еще диагноз «костный туберкулез». Родители не указывались. Известно, что отец был в армии, старшего брата звали Виктор. Родных я никогда не знал…

– Когда началась война, тот санаторий, где вы лечились ребенком, эвакуировали?

– Да, из Серпухова – это моя родина – в Евпаторию. Мы не ходили, и нас грузили на платформы привязанными к кроватям. Помню, была тревога, выключали свет… Я слышал, как самолеты летали, некоторые вагоны нашего эшелона разбомбили.

Потом были детдома, последний – в Тюменской области. Я тогда уже ходить мог.

– Это был тот самый страшный детдом, в котором над детьми издевались? Как его директор мог не знать, что мальчишек заставляют голышом крапиву выпалывать, что им «салазки гнут»?

– Директор был очень добрый. Он, может, и не знал – ведь измывались втихаря, вечером, когда его не было. Но я однажды пришел к нему опухший после «прополки», все рассказал. Меня в больницу отправили…

– А кроме доброго директора, еще можете что хорошее вспомнить?

– Помню, как ходить учился, за кровать держался. Помню, как немцев пленных увидел, спросил: «Кто вас сюда звал?» Они по-русски уже понимали, говорят: «Мы сами не хотели воевать, нас заставили». Еще помню, что я очень любил в детдоме полы мыть. Особенно, когда все дети спали, я полы шоркал веником или топором – мне нравилось, – смеется Николай Васильевич и заводит песню:

Свеча в конторе догорает,

Детдомцы спят спокойным сном.

Воспитки бегают по спальням

И чей-то слышат тихий стон.

Один пацан был всех моложе…

Склонивши голову на грудь,

С тоской по родине далекой

Не может долго он уснуть.

«Зачем ты, мать, меня родила?

Зачем на свет произвела?

Меня несчастьем наградила,

Костюм детдомца мне дала.

Детдомца всюду презирают,

Везде прохода не дают

И безо всякого стесненья

Детдомца жуликом зовут.

– Почему жуликом? – задаю я вопрос. – Ведь заведение ваше называлось «Путь к труду»?

– Нам в детдоме делать нечего было. Должны были заставлять нас трудиться, а мы бездельничали. Картошку на огородах воровали, ходили в лес ее печь. Нам выдавали костюмы, пальто ватное. Я был очень бережливый, подходил срок пальто сдавать, а оно как новенькое! Почему берег – не знаю… Многие ребята силком отбирали у меня вещи.

Помню еще такую историю… Нам давали в столовой хлеб, воспитатели его резали, а довески забирали себе – полная сумка набиралась. Однажды такое случилось, что даже неудобно говорить… Ребята имели ключи от учительской, зашли туда и испортили воспитателям суп. На следующий день на зарядке директор Родион Андреевич говорит: «Ну, ребята, ну вы молодцы!» Все удивились, что он похвалил за испорченный суп. И никого не наказал!.. А хлеб мальчишки не тронули.

«Человеком будет!»

– Как после детдома складывалась ваша жизнь?

– В совхозе работал. Когда нас с Толей Ярмаркиным туда привез брат директора, свадьбу в совхозе гуляли. Под стол бутылки ставили пустые. Мы с другом слили изо всех остатки, водой разбавили. Я попробовал и сказал: «Это первая и последняя»… Назначили меня пасти коров. Пауты их жалят, они хвосты кверху и – в поле! У меня одышка, бегать за ними не мог... С получки, еще не понимая цену деньгам, покупал я материал на брюки-рубаху – чтобы детдомовцем не выглядеть. Жена директора совхоза говорила: «Вот молодец, положительный, не пьет, из него человек будет!»

Мальчишка из детдома, без роду-племени, без дома, с пятью классами образования, неприспособленный в быту и стремящийся повидать мир, а еще – учиться… За компанию с другом («хотелось прокатиться на паровозе») приехал в Барнаул, устроился на кожзавод. Когда был на работе, обокрали. Приходилось ночевать под прилавком на базарчике. Но везло нашему герою на добрых людей: одна женщина пустила к себе жить – чтобы помогал ей по дому и со старушкой-матерью. «Сдружился с ними, она меня уже сынком называла. В детдоме мне учитель Ануфрий Иванович говорил, что в сыновья возьмет. Ждал-ждал я, а он уволился, ушел. А тут думаю: папа у меня уже был, мама теперь будет… Они одевали-кормили меня, я им помогал. Потом пришел документ из ФЗО – очень я хотел поступить туда учиться!» – вспоминает Николай Васильевич.

– Как же это удалось при ваших-то диагнозах?

– Врач сразу сказал: «Ты негоден». Директор Пётр Ильич и преподаватель Иван Михайлович (он штукатурами руководил) врача уговорили: мол, мальчишка из детдома, что с ним будет, если не взять? Пропадет же! Взяли! Дома зеленые по Ленинскому, техникум строительный – это мои, я их строил, штукатурил, – говорит Мазуров и понятная гордость звучит в его словах.

Сколько было профессий у Николая Васильевича, трудно сосчитать. Да и жизнь его побросала по городам и весям, помытарила. Работал распаковщиком кип хлопка на ХБК (друг вместо него медкомиссию прошел). В Ребрихе трудился в мастерской, она сгорела. Тогда с первой еще женой и ребенком отправились в Киргизию. Там в совхозе выращивал кенаф (ценная лубоволокнистая культура. – Авт.), саман делал, работал у крестьян даже за еду… Вернулись на родину.

Работал в школе № 25 сторожем-дворником, пальто детям в раздевалке выдавал. И снова добрый человек встретился на пути – директор филиала ВЗИТЛП Николай Сергеевич Свиридов: «Коля, ты давай учись – что такое пять классов образования? Я тебе помогу в институт поступить». И ведь уже немолоденьким поступил Мазуров в вечернюю школу, проучился пять лет, окончил 10 класс. В институт поступил, но учиться не смог по семейным обстоятельствам.

Кончились мытарства нашего героя, когда пришел в 1969-м на работу в типографию издательства – размотчиком. «В типографии было хорошо», – улыбается Николай Васильевич.

– Знаю, что со второй своей женой вы вместе там работали. В типографии и познакомились?

– Я в ФЗО еще ходил через линию железнодорожную. Там моя красавица Валя… Да пусть она сама расскажет, – хитро улыбается Николай Васильевич.

– Я его как в первый раз увидела!.. – восклицает супруга. – Мне он так понравился – черненький, простой такой мальчишка. Я по воду шла – так с водой его стала догонять, а он на меня даже внимания не обратил! Прибегаю домой – я у дяди жила тогда – он спрашивает: «Ты чего, Валюшка, воды на донышке принесла?» – «Дядь Миша, влюбилась я в парнишку. Догоняла, всю воду разлила, сама облилась, а он даже внимания не обратил» – «Или он слепой, или дурак!» На следующий день дядя Миша его выглядывал – не увидел… Я долго-долго о парнишке думала. Подруга мне говорит: «Да возьми моего – он тоже черненький!» Нет, говорю, мне другой не нужен!

Прошло немало лет, и я его с женой на улице встретила… А однажды сын мой Валера приходит из школы: «Мама, я с таким дяденькой хорошим познакомился, он у нас в родительском комитете. Правда, худой – так мы накормим!» И дочь Галя туда же: «Мама, я его папой буду называть! Ты полюби дядю Колю!» На работу приду – там Клавдия Антоновна Пойлова (директор издательства. – Прим. ред.) за Николая хлопочет…

Так и свела судьба Валентину с Николаем – в этот раз навсегда. Уже более пятидесяти лет они вместе. Обычная, казалось бы жизнь – семья, дом, работа. Николай Васильевич постоянно был членом школьного родительского комитета, занимался детьми из неблагополучных семей, помогал в комнате по работе с несовершеннолетними. Были и увлечения у нашего героя, фото- и кинодело. «Я еще в детдоме полюбил кино!» – вспоминает он. А на вопрос корреспондента о самом любимом фильме отвечает: «Самый-самый – «Республика ШКИД»!». Во время работы в типографии стал Мазуров собирать газеты («Начал с «Алтайки»!»), делал фото- и видеозаписи знаковых событий, искал фотографии, готовил характеристики ветеранов печатного дела. И теперь он очень надеется, что собранные им материалы обретут постоянное место в экспозиции музея «Мир времени».

«Я еще с речью выступлю на открытии!» – улыбается он.