Как прошла Всероссийская «Вахта Памяти»

О том, как прошла очередная Всероссийская «Вахта Памяти», «АП» рассказал вернувшийся из Ленинградской области председатель совета Алтайского отделения Всероссийской общественной организации «Боевое братство» полковник запаса Александр Вилисов.

Рассказ бабушки

Разговор с Александром Михайловичем воскресил в памяти рассказ пожилой белоруски Анны Романович, по соседству с которой моя семья жила в конце 80-х годов в Западной Белоруссии, в городе Пинске. Немцы оккупировали его уже в первые дни войны. В 1944 году город и окрестности освободила Днепровская военная флотилия. А вскоре особым приказом в обязанность местных жителей было вменено собирать похоронные команды и хоронить убитых. В Белоруссии на местах жестоких боев поля были усеяны трупами. Но, по словам бабы Ани,  закапывать их было некому. Мужиков не осталось, а сил у баб, стариков и детей едва хватало, чтобы посеять хлеб. Поля перепахивали вместе с останками, семена бросали в густо удобренную человеческой плотью землю…

Меньше 1%

Долгие годы я думала, что в рассказе бабы Ани много вымысла. Слишком страшен он, чтобы быть правдой. Но вернувшийся недавно со Всероссийской «Вахты Памяти», из поселка Вороново Кировского района Ленинградской области, Александр Вилисов подтвердил:

– Так и было. В селах оставались женщины, старики да дети. Они входили после войны в похоронные команды и часто подрывались, если попадали на неразминированные участки. Тела бойцов, лежавшие на полях, запахивались в землю. Другого выхода просто не было. Мы и сейчас собираем эти косточки, фрагменты останков. Целые скелеты, как правило, обнаруживаются в глухих местах, где-нибудь в лесу, где не ступала нога человека, либо в засыпанных окопах. Но если в блиндаж попадал снаряд, тела просто разбрасывало – и такое тоже мне попадалось.

– От чего зависит степень сохранности останков? Почему порой от солдата и косточек не остается? Ведь период, когда воины были убиты, один и тот же.

– Многое зависит от состава почвы и глубины залегания останков. Если боец в момент смерти был в окопе, наверняка он сохранится лучше, чем оставшийся на поверхности земли – здесь сильнее воздействие атмосферных явлений.

– Известно, что экспедиции «Вахты Памяти-2016» подняли и захоронили 200 солдат. Среди них есть наши земляки?

– Среди этих – нет. Но я привез останки бойца Алексея Дмитриевича Захарова, уроженца Старобардинского (ныне Красногорский. – Ред.) района – они уже переданы родным. И медальон красноармейца Бородина из поселка Речкуновка Тальменского района. Он считался пропавшим без вести в 1941 году, но поисковики в 2015 году нашли и захоронили его в Ленинградской области. Есть информация, что родные воина живут сейчас на Алтае. Если она подтвердится, передам им реликвию. Я поднял еще один медальон, но он оказался с иглами. Солдат носил в нем не записку с личными данными, а иголки и нитки – нужные на войне предметы быта.

– По данным сайта Минобороны, поисковикам удается идентифицировать лишь 1-2% от находок времен войны...

– На практике – меньше процента. Из 200 захороненных в этом году бойцов лишь трое именные.

– Какова ваша личная лепта в «Вахту Памяти»?

– В экспедиции этого года я поднял пять бойцов, во время прошлой – трех. Тот солдат, которого я сейчас доставил на Алтай, мой девятый по счету. Но основная наша работа начинается после возвращения с «Вахты Памяти» – с архивами.

– Только в этом году родным переданы останки нескольких бойцов с Алтая,  найденные поисковиками других регионов. Получается, здорово выручает такое сотрудничество с поисковыми отрядами России?

– Мы не делимся на наших и чужих, это правда. Если в принципе удается идентифицировать найденного бойца, его передают команде того региона, откуда он призывался. Это закон. А у нас на Алтае все начиналось с Николая Чайки, ныне руководителя краевого поискового отряда «Алтай». В 2012 году он привез нам в Турочак останки красноармейца Петра Платоновича Бурилова, 1907 года рождения, призванного Турочакским райвоенкоматом. Мы с Колей сидели ночью у костра, варили уху, говорили – так началась дружба. Я раньше в СОБРе служил, а когда ушел в запас, стал заниматься поисковой работой, побывал пока лишь в четырех экспедициях.

– Кто-то из ваших родных воевал?

– Дед, Степан Степанович Бревнов. У него была уникальная воинская профессия – охотник за немцами. То есть снайпер, работавший с винтовкой без оптики. На фронт он ушел 38-летним. Был ранен,  выжил, когда немцы забросали его снарядами, прошел всю войну. За то что в ноябре 1942 года уничтожил 16 фашистов, награжден медалью «За боевые заслуги». Кавалер ордена Красной Звезды. Я надеюсь, что похож на деда.

– Меняется ли с годами интерес людей к поисковым экспедициям?

– Он растет, но меняется сама структура работы. Есть когорта истинных поисковиков, которые каждый год возвращаются на вахту и копают. Есть педагоги, которые работают с подростками уже по 30 – 40 лет, часто они сами уже не занимаются раскопками, зато учат и направляют воспитанников, молодое поколение вахтовиков.

Справка
Полковник Александр Вилисов – выпускник Пермского высшего военного училища МВД и Академии управления МВД России. В послужном списке офицера – служба командиром ОМОНа и СОБРа, участие в боевых действиях. Неоднократно награждался государственными наградами, среди которых два ордена Мужества.