Онкологическая служба Алтайского края отмечает 75-летие

До момента открытия диспансера пациенты со злокачественными опухолями находились в медицинских учреждениях общей лечебной сети. Давайте вместе вспомним, какой путь проделала онкологическая служба.

Редкая профессия

Сегодня анестезиологи обладают почти космической техникой – следящими системами, которые позволяют врачу оценивать глубину наркоза и состояние пациента во время операции. Более полувека назад никто даже не слышал о такой профессии – врач-анестезиолог.

– Операции проводились под местным обезболиванием. Общий наркоз при необходимости давали медсестра или ассистент хирурга, медленно капая раствор эфира на марлевую маску, закрывающую лицо пациента. Единственными критериями контроля состояния больного были пульс, давление и цвет лица – посинели губы, значит, нужно убавить интенсивность подачи наркозного препарата, – вспоминает Валерий Сазонов, врач-анестезиолог.

Еще одной сложностью было отсутствие аппаратов ИВЛ. Перед началом операции специалисты на себе таскали кислородные баллоны.

– Да еще с запасом, с расчетом на всякие непредвиденные ситуации, – добавляет Анатолий Шевляков, первый заведующий службой анестезиологии и реанимации. – А после подавали кислородную смесь вручную. Приходилось непрерывно качать «гармошку» в течение всей операции. Вся ответственность была на анестезиологе, ему еще нужно было кровопотерю восполнять. Крутились как могли.

Когда в 70-х годах впервые начали делать операции на легких, онкологи получили свой первый аппарат ИВЛ – очень тяжелый, громоздкий, размером с антикварный комод.

Анатолий Шевляков отмечает, что эфиром во время операции дышали не только пациенты, но и врачи: аппараты не были полностью герметичными, некоторая часть вещества попадала в окружающую среду. Чтобы снизить количество таких паров, они придумали на клапан выдоха установить специальную резиновую насадку, которую через дополнительную трубку выводили через окно на улицу.

Подкупали конфетами

Лучевая терапия была одной из первых методик в лечении онкологических пациентов, но главным недостатком аппаратов было отсутствие автоматической системы контроля облучения. Для разметки и расчета карты пациента использовалась гибкая свинцовая линейка. С ее помощью с рентгеновских снимков на миллиметровую бумагу вручную переносились контуры объемных внутренних органов, размечались местоположение опухоли, ее размеры, а ориентиром служил костный скелет.

Больного укладывали на стол, выставляли расстояние от радиационной головки до тела пациента в соответствии с произведенными расчетами. Для защиты окружающих органов и тканей использовались свинцовые блоки разной формы – ими вкруговую обкладывались зоны облучения.

Бобины с капроном

Сейчас в хирургии началась эра операций через небольшие проколы и большой ассортимент инструментов для манипуляций. Раньше такого выбора не было. Кроме скальпеля, ножниц и зажимов, по большому счету ничего не было.

– Мы ходили и выпрашивали бобины с капроном на заводах, вручную стирали их, стерилизовали. Потом еще распутать и смотать эти нитки надо. Представляете, как это все было тяжело и долго?! – делится Татьяна Павленко, операционная сестра.

Еще одна проблема – осложнение после операций на легких, бронхоплевральные свищи, нарушающие герметичность органа. Раньше в таких случаях делали повторную операцию и зашивали дыру. Или просто затыкали ее кусочками поролона.

Сейчас эту проблему легко решают клапаном из медицинского каучука. Он сделан в форме пробки от шампанского и надежно блокирует свищ.

Плёночные снимки

В те годы лаборанты и санитары постоянно дышали химическими парами. Во время диагностики отделов желудочно-кишечного тракта врач находился в одном помещении с пациентом и получал такую же дозу лучевой нагрузки. Это была особенность технологии, иначе никак. Только у больного в день одна процедура, а у врача – несколько. Лучевые дерматиты были самым частым профессиональным осложнением.

– Если сравнивать пленочные рентгеновские снимки с современными цифровыми изображениями, то это как поместить рядом фото эпохи царской России и фото, сделанные на телефон. Просто небо и земля, – отмечает Сергей Евдокимов, заведующий отделением рентгенодиагностики Алтайского краевого онкологического диспансера. – Скажи нам тогда кто-нибудь, что через 40 лет мы сможем получать не просто статичное фото, а будем выделять на снимке нужные объекты, мы бы просто рассмеялись в лицо этому фантазеру.

Действительно, в эпоху пленочной эры рентгенографии ни о какой автоматизации процессов не шло и речи, все делалось вручную. Чтобы проявить снимок, его нужно было поочередно поместить в проявитель, в воду, закрепитель и, наконец, в сушильный шкаф – на весь цикл уходило 1,5–2 часа.

Наши дни

Развитие технологий коснулось не только материальной части. С 2019 года в диспансере появился онкопсихолог. Главная задача работы – помочь найти опору в новой жизненной ситуации.

– Воля к жизни – важная внутренняя установка. Когда у человека обнаруживают рак, он оказывается с корнями вырванным из привычных контекстов. Страшно? Да. Обуревают тяжелые чувства и мысли? Конечно! И это абсолютно естественные эмоции для любого, кто оказался в подобной ситуации. Ее необходимо прожить, но ни в коем случае не погружаться с головой. Не забывать мечтать и строить планы. Это мотивирует и придает сил для борьбы с болезнью, – считает Алла Лобанова, онкопсихолог Алтайского краевого онкологического диспансера.

По ее инициативе в отделении радиотерапии была установлена акустическая система. Для пациентов разработано несколько вариантов аудиопрограмм: инструментальная музыка, информационные подкасты для повышения знаний об онкологии, радиоспектакли и аудиокниги. В каждой палате установлены радиоточки, которые включаются по графику несколько раз в день.

– Вкус к жизни возвращается после проработки душевных травм и застарелых обид. Работа с принятием своего нового тела после операций, вырабатывание привычки заботиться о себе, планировать, а также просить о помощи и принимать ее – все это способствует повышению стрессоустойчивости, возвращает человеку ответственность за свою жизнь, – добавляет специалист.

Психологическая поддержка не может быть самостоятельным курсом лечения. Это результаты комплексной работы с врачами. Именно при таком подходе нередко происходит самое главное чудо – запускается механизм исцеления.

Кстати

В структуру онкологической службы Алтайского края входят три специализированных онкологических диспансера в Барнауле, Бийске и Рубцовске, отделение детской онкологии на базе Алтайского краевого клинического центра охраны материнства и детства, три центра амбулаторной онкологической помощи (в Камне-на-Оби, Алейске и Славгороде), 11 онкологических кабинетов, 5 выездных бригад паллиативной помощи.

Современные реалии позволяют ежегодно принимать на амбулаторное лечение и дообследование до 250 тысяч пациентов, лечить в стационарных условиях до 23 тысяч больных, выполнять до 7,5 тысячи сложнейших операций.