Наш Алёша умер

На войну он попал в 1941 году, девятнадцатилетним, крестился огнем под Москвой. Был бойцом лыжно-стрелкового батальона. Лесами они заходили в немецкие тылы, неожиданно атаковали, обеспечивая успех основным силам. Переходы бывали по 90 километров.

– И сразу в бой, – говорил мне Скурлатов. – Такое, кроме сибиряков, никто, наверное, не сдюжил бы.

Он участвовал в битве за Ржев, так что «Я убит подо Ржевом», одно из самых щемящих стихотворений, могло быть и о нем. Как и песня «У деревни Крюково погибает взвод» – за одну из бесчисленных в России деревенек с таким названием Скурлатову тоже довелось сражаться.

Дважды на Скурлатова приходили похоронки. Про первый раз он рассказывал:

– Меня в руку ранило, надо было идти в санбат. Днем нельзя – немцы с самолетов расстреливают, даже по собакам из озорства стреляли. Мы пробирались ночами по реке трое суток. Когда пришли, нас уже похоронили.

Во второй раз схоронило начальство бойца под Ленинградом. Скурлатова разорвавшимся снарядом засыпало так, что из земли торчали лишь голова и рука. Так он пролежал сутки. А может, и больше. Потом, видимо, очнулся – пробегавшая мимо медсестра увидела, что глаза у солдата моргают. Так что «жди меня, и я вернусь, всем смертям назло» тоже про него.

В 1944 году Советская армия вступила в Болгарию. Скурлатов, из лыжников переведенный в артиллерийскую разведку, к тому времени по ранению попал в связисты.

В Болгарии он тянул связь по линии София – Пловдив. Жили хорошо. Однополчанин Скурлатова из Тюмени Юрий Маркович Луковский рассказывал мне в 2007 году:

– Барьера для общения почти не существовало, родственные наши языки позволяли хорошо понимать друг друга. Некоторые из наших успели жениться на местных девушках, кто-то даже венчался в местной церкви. Жизнь есть жизнь.

Луковский же поведал о трюке, которым Скурлатов поразил болгар до глубины души:

– В мае сорок пятого, когда праздновали Победу, Скурлатов посадил себе на плечи двух болгар и давай с ними выплясывать. При этом, казалось, он еще и третьего может поднять!

Эту пляску русского богатыря видел Методи Витанов, болгарин, участник Сопротивления, в 1944 году работавший на телефонной станции, где они со Скурлатовым и познакомились. «Алеша был рослый, плечистый, с русым чубом, чистыми синими глазами, весельчак...» – вспоминал Витанов о своем русском друге позднее, когда эта история прогремела по СССР и братским республикам.

По поводу того как памятник советским солдатам в Пловдиве получил имя «Алеша», есть много разных легенд. По одной, Методи Витанов рисовал Скурлатова с болгарами на плечах и эти эскизы увидел скульптор. По другой, когда в 1957 году в Пловдиве стали возводить памятник и уже была установлена огромная фигура бойца с опущенным дулом вниз автоматом, Витанов на постаменте написал: «Альоша». С тех пор каменного солдата никто иначе не зовет. Памятник открыли 5 ноября 1957 года. А в 1967 году на горе Бунарджик хор имени Александрова впервые спел песню «Стоит над горою Алеша». Тогда же она стала гимном Пловдива, и многие годы город просыпался под ее мелодию.

В марте 1974 года Витанов через журнал «Огонек» обратился к советским воинам-связистам, помогавшим болгарам восстанавливать телефонную связь между Пловдивом и Софией, рассказал историю памятника Советской армии в Пловдиве, объяснил, почему памятнику дано имя «Алеша», и просил откликнуться советского солдата, с которым его свела война.

«Огонек» имел огромные тиражи, СССР был самой читающей страной, так что даже в селе Овчинниково Косихинского района на ремзаводе, где тогда слесарил Скурлатов, обращение Витанова прочли. Алексей Иванович себя узнал, но товарищи по бригаде не поверили: так не бывает, ну какой из тебя памятник?! Алексей Иванович замкнулся, о Пловдиве и о памятнике не говорил больше никогда и ни с кем и ту историю с «Огоньком» вспоминать не любил.

Но чему быть – того не миновать: в 1980 году в доме отдыха алтайского города-курорта Белокурихи судьба свела учителя из Свердловска Леонида Голубева и рабочего Овчинниковского ремзавода Андрея Усольцева. Когда по телевизору запели «Алешу», Голубев сказал Усольцеву, что давно со школьниками ищет героя этой песни.

– А я работаю вместе с фронтовиком, который считает себя этим самым Алешей, – возьми да и ответь Усольцев. – Только ему не верят.

Голубев поверил. Он списался со Скурлатовым, попросил его фотографию и переслал ее в Болгарию. В ответ Витанов написал: «Я нашел тебя, Алеша!»

В 1982 году Алексей Иванович поехал в гости к болгарам. Эту поездку он всегда любил вспоминать.

– Встречали как министра, – посмеивался, рассказывая, Скурлатов. – В Пловдиве целая площадь людей, хор поет... Мне сказали, что я – символ дружбы двух народов. Ну, символ так символ.

Горожане улицами выходили смотреть на русского ветерана. Его путь к каменному «Алеше» забрасывали розами.

Скурлатов стал почетным гражданином Пловдива. Сила любви и уважения была такова, что когда в 90-е годы один из политиков предложил снести памятник как наследие коммунистов, горожане установили на горе Бунарджик круглосуточные дежурства и в прямом смысле отстояли памятник.

В 2007 году, готовя статью о Скурлатове, я дозвонился до выходящей в Пловдиве газеты «24 часа», сотрудник которой Радко Паунов рассказал о событиях 90-х годов:

– Наши женщины из красных и белых нитей сплели Алеше гигантскую мартиницу – символ здоровья и долголетия еще с языческих времен. По обычаю ее подносят родственникам и друзьям 1 марта. Мартиницу повесили на груди Алеши, чтобы она оберегала его от зла.

Пенсионерка Ани Минчева тогда даже наняла адвоката, чтобы всерьез изучить возможность «усыновления» каменного «Алеши» – в случае успеха она собиралась завещать «Алеше» свою квартиру, чтобы на вырученные за ее аренду деньги можно было содержать монумент.

Политики тогда отступились. Народ победил. Памятник Алеше в Пловдиве находится в отличном состоянии. Тысячи граждан приходят к нему в день освобождения Болгарии от захватчиков и приносят цветы. До сих пор.

Скурлатов к обрушившейся на него славе относился с некоторым юмором, но ответственно. Ездил на встречи со школьниками, принимал у себя множество гостей. Чаще других приезжали воспитанники военно-патриотического клуба «Русские витязи» из Барнаула – они помогали Скурлатову по хозяйству, опекали его.

Когда в дом приезжали гости, он всегда выходил к ним, по мере сил сидел за столом. О войне в последние годы не рассказывал. В 2007 году на мой вопрос о войне он сказал: «Страшное это было дело. А кто любит страшное вспоминать?» Для особо упорных была у него отговорка – мол, со слухом плохо, совсем не слышу, про что вы спрашиваете. Но я заметил потом, что если разговаривать с ним о каких-то простых вещах – об огороде, курах, здоровье, погоде, то слух у Скурлатова удивительным образом восстанавливался. Так что думаю, он просто невинно хитрил.

Жил он в Налобихе вместе с дочерью Нэлой Алексеевной, переехавшей к отцу специально для ухода за ним. Несколько лет назад ему как ветерану Великой Отечественной за счет государства был куплен новый дом. В декабре 2012 года Скурлатову вручили орден Красной Звезды, к которому его представили еще в 1944 году. Орден
отыскала с помощью сайта «Подвиг народа» журналистка Тамара Дмитриенко. Скурлатов, которому тогда было уже больше 90 лет, говорить речей не стал, но было видно – доволен, приятно.

Если просил, то за других. Несколько лет назад в ответ на вопрос губернатора Александра Карлина, какие просьбы будут у ветерана, сказал, что школа в селе совсем старая, и в Налобихе отстроили новую школу, не хуже городских.

В июле, когда в Косихе проводили юбилейные мероприятия в честь 70-летия Курской битвы, дом Скурлатовых снова до отказа наполнился гостями. Алексей Иванович был после операции, но сыпал разными прибаутками, которые сам же и сочинял. Держался, как всегда, прямо, слабости не показывал, о болезнях говорил юмористически. Скурлатов казался вечным.

Полторы-две недели назад у него была неутомимая Нэла Федоровна Маркова, руководительница ВПК «Русские витязи».

– Смотрю – у него сильное кровоизлияние в глаза, – рассказала она. – Это значит давление. Я говорю – в больницу его надо.

Однако Скурлатов от больницы отказался. Через несколько дней ему стало совсем плохо, его перевезли в одну из больниц краевого центра, сделали операцию, но Скурлатов впал в кому и в девять вечера 3 ноября умер.

Похороны Алеши – 6 ноября. Похоронят его в Налобихе, рядом с женой Марией.