«Жизнь сейчас лишена сверхзадачи…»

Так совпало, что в День театра заслуженный артист России Алексей Николаевич Самохвалов, известный как минимум на всю Сибирь актер Алтайского краевого театра драмы, отмечает внушительную дату – своё 90-летие. Сегодня он выйдет на сцену родного театра в поставленном специально по этому поводу спектакле «Эпизоды актерской судьбы». Об этой самой судьбе актер размышляет и в беседе с «Алтайской правдой»…

Для чего человеку театр?

- Вы начинали работать в театре в 1937 году, когда театр в его нынешнем виде – с системой Станиславского, стационарными театрами - только появлялся…

- Я пришел в театр, когда началось его стационирование. Я был свидетелем этого процесса. До этого существовала только антреприза. В Барнауле в здании Народного дома одновременно работали три-четыре театра, антрепризных – одни играли оперетту, другие - мелодраму. Делалось это так: приезжал гастролер – играл «Отелло». В лучшем случае у него была с собой Дездемона, ездила с ним везде. Он приезжал в Барнаул, в Курск, в Тверь и набирал труппу – актера, который играл где-нибудь Яго, актера, который где-нибудь играл Кассио. Один-два раза они проходили спектакль и начинали его «продавать». Отрабатывали сколько получалось, и гастролёр уезжал в другой город.

И вот когда кончились антрепризы, актеры повалили в стационарный театр. В каждом городе появились труппы с невероятным количеством талантливых артистов. Такая возникла в Барнауле при режиссере Василии Познанском. А во всей Сибири лучшая труппа была в «Красном факеле». Этот театр организовался в Одессе из актеров МХАТа и антрепризы, они подали заявку Эйхе, первому секретарю Западно-Сибирского крайкома ВКП(б), на организацию театра «Красный факел». И он построил им здание в Новосибирске. Это была совершенно шикарная труппа. «Красный факел» тогда назывался «сибирский МХАТ». Все равнялись по театру Станиславского, а Сибирь – по «сибирскому МХАТу». Там было созвездие. Аркадий Аркадьев, Аркадий Аржанов, Сергей Сергеевич Бирюков. Вот, для примера, Бирюков – провинциальный комик, всю жизнь он работал в антрепризе Робинзоном. Потом остановился в Петербурге и начал работу, как сейчас говорят, продюсера – возил Шаляпина, Собинова в Париж, Нью-Йорк, Германию. А в конце концов попал в «Красный факел». И эту удивительную труппу мне довелось видеть, когда я в «Красном факеле» учился.

До сих пор езжу в «Красный факел» смотреть спектакли и считаю, что на всю Сибирь от Урала до Владивостока лучший театр – «Красный факел». Поверьте мне. Я все спектакли, которые проходили на «Сибирском транзите», смотрел. Начиная с начала, потому что вопрос о «Сибирском транзите» решался вот на этом стуле. На нем сидел директор «Красного факела» Александр Прокопьевич Кулябин, тогда мой студент по театральному училищу, и советовался со мной, как что делать. Ему пришла эта идея, и я сказал: «Саша, ты гениальный человек, это обязательно для театров нужно». Он родил эту идею за этим столом на этом стуле…

- Как человек, видевший самые разные эпохи театра, скажите – для чего он людям?

- Театр до последнего времени был очагом культуры в высоком смысле слова. Он приносил народу великую пользу, будучи пропагандистом культуры. Когда я начинал, театр был необходим. Судя по той пользе, по тому спросу, который он имел, он был просто один из главных рычагов культуры. Он создавал общественное настроение. Пусть я буду ортодокс, но я очень люблю советское время и театр в том времени. Наш русский театр в начале XX века, в 30-40-е годы, а в 50-60-е годы это расцвет русского театра – он был просто необходим, он создавал эпоху. Мы играли «Оптимистическую трагедию», «Разлом», «Любовь Яровую», в которых люди шли и погибали за идею. А перед этим мы играли весь классический репертуар – Лермонтова «Испанцев», «Лукрецию Борджиа», «Дни нашей жизни» Андреева. Это был репертуар, предвещающий новое.

- За чем ходят люди в театр? Особенно сейчас, во время кино и ТВ. За эмоцией, за чувством – за чем ходит человек в театр, чего ждет?

- Что сейчас – сказать не могу. А раньше драматургия была настолько сильна, что она решала вопросы ежесекундные, ежеминутные того социума, в котором она жила. Это была эпоха театральной культуры. Театр Вахтангова, Таирова, Мейерхольда, Плучека. Позже – театр Товстоногова, позже – «Современник», позже – Таганка. Сейчас можно спорить, хорошая или плохая была советская власть. Это другая история. Но расцвет театра был фактом. Розов, Вампилов, Шатров, Володин – великолепные драматурги тогда писали пьесы. До сих пор убежден – пройдет немного времени и мы начнем эти пьесы вспоминать. Театр – конкретное заведение. Он отвечает определенным задачам, определенным направлениям. Пьеса должна быть о чем-то. Спектакль должен быть художественным произведением прежде всего. Он должен говорить о добре и зле. Я должен затронуть твою душу… По Станиславскому актер должен помнить о сверхзадаче. А сейчас даже жизнь человека лишена сверхзадачи. Для чего живем? А без этого вопроса люди и размениваются на чепуху.

«Питаться временем»…

- Какой пьесы не хватает сейчас на сцене барнаульского драмтеатра?

- Не могу сказать. Взяли сейчас пьесу «Ретро». Я бы ее не ставил. Не ставил бы «Моя профессия - синьор из общества». Я бы поставил Володина, Розова, Вампилова. Я считаю, эти драматурги для нашего времени не умерли. Гельмана даже можно поставить - «Мы, нижеподписавшиеся». Или «Премию»...

- Это был закат советской власти, громобойная пьеса.

- Да, это был вопрос совести. И сейчас этот вопрос стоит во весь рост. А мы его забыли. До сих пор успокоиться не могу от новости про Татарстан, когда изнасиловали человека бутылкой из-под шампанского. Откуда взялись эти люди?! Сергей Капица выступал: два столпа каждого государства - культура и наука. Этими проблемами должно заниматься государство. А у нас вопросы культуры решают популярные певицы…

- Два столпа – а Бог?

- Бог – это другое. Вот раньше было мнение – два храма существует, церковь и театр. Почему они роднятся? Потому что и в том, и в другом должна быть тайна. В церкви тайна святая, в театре - тайна творчества. В обоих случаях мы разоблачили эти тайны. Мы сами погубили театр. Недавно показывали программу, в которой Панкратов-Черный, Догилева, Васильева рассказывают, какие они алкоголики. Что ж вы меня славите на всю страну?! Страна-то думает, что все такие! А я-то здесь при чем? Я просто актер, я просто работаю… Все разговоры о том, кто с кем спит, кто с кем пьет, – это грязное белье губит культуру, в том числе и театральную. В прежние годы это здание было святым местом. Зрители шли в театр как на праздник.

- Главное в спектакле – энергетический мост между сценой и залом. У актера должна быть энергетика такая, чтобы прошибала. Как делать так, чтобы душа не закрывалась?

- Это великое искусство, это самое главное в актере. Актер должен чувствовать зрительный зал. Это от нас не зависит, это Божья благодать должна тебя озарить. Не буду хвастаться, но я, выходя на сцену, чувствую, принимает меня зрительный зал или нет. Ещё года три-четыре назад, зная, где у меня в роли сильное место, мог по своей воле вызвать аплодисменты. Чувство зрительного зала – это объяснить невозможно. Я этому научился у старых актеров, когда начинал, они были моего нынешнего возраста. Был Диагарин, комик из Ленинграда. Он на спор с другом Горбуновским вызывал аплодисменты, еще стоя за кулисами. Диагарин выходил – и начинались аплодисменты. А он же не нынешняя кинозвезда, которым авансом хлопают. Без чувства зрительного зала актера не бывает.

- А как вы поддерживаете в себе это чувство зрительного зала? Что делать, чтобы дверца в душе не закрывалась?

- Это от многих причин зависит. Надо питаться временем, влазить в искусство – смотреть спектакли, кинофильмы. Непосредственно вариться в котле, в котором ты работаешь. Энергетику эту дают хорошие спектакли. Поедешь в Москву, посмотришь пять-шесть спектаклей – и подпитаешься. Смотришь на мастерство коллег и думаешь – век до них не достать. Провинциальный актер часто не может раскрепоститься, наслаждаться ролью. Мы все страшно зажаты…

«Я из категории самоедов…»

- Есть у вас какие-то театральные привычки? Что вы делаете перед спектаклем?

- Единственная привычка – на сцену я выхожу за 10-15 минут до начала. Я помолюсь Господу Богу и иду на сцену. Никогда не повторяю текст перед спектаклем в театре – только дома перед обедом. В театре – нет, боюсь. Может случиться нервный срыв.

- Вам будет 90 лет, и вы выходите на сцену…

- Да, нас мало. В Сибири человека три. Венгеров, наверно, жив еще в Иркутске.

- А вы позволяете себе молодым что-то говорить, советовать?

- Если не спросят, то не говорю.

- А спрашивают?

- Спрашивают. Не все и сейчас реже. Когда ставили «До свидания, мальчики!», на спектакль взяли двух студентов из института культуры. И когда отрепетировали, начали играть, они пришли к директору театра и спрашивают: «Сколько вы нам будете платить?» Он отвечает: «По 500 рублей за спектакль». Они говорят: «Мы за похлебку не работаем. Или по полторы тысячи за спектакль, или мы уходим». И это студенты института культуры. Они должны быть благодарны судьбе, что попали на профессиональную сцену! Это их специальность дальнейшая. Народный артист России Обухов получает за спектакль 170 рублей, за главную роль. А они требовали полторы тысячи. Это из категории оценки искусства. Они еще не знают, из какой кулисы выходить, что такое арьер сцены, авансцена, а уже думают только о деньгах...

- Вы работали в театрах Фрунзе, Орджоникидзе, Кемерова, Петропавловска-Камчатского… А как Москва мимо прошла?

- Это я мимо прошел. Во Владикавказе работал, поехали с театром на гастроли в Москву. Играл Арбенина в «Маскараде». Из двух театров режиссеры предлагали мне остаться в столице. Весь вопрос упирался в квартиру. Жить на съемной – но у меня жена, теща, дочь. Я был уже ведущим актером театра, привык к какому-то комфорту. Понимал, что там придется начинать сначала в сорок с лишним лет.

- А как же Смоктуновский – он в этом возрасте и начинал?

- Это случай. Он приезжал к нам в Кемерово, я с ним долго беседовал. Близко общались. Вы знаете, где он поначалу в Москве жил? На подоконниках! Был один. Мог себе позволить такую «роскошь» - ночевать на подоконниках, в подъездах, на вокзале. Такие истории – это дело случая.

- Провинциальным актерам от этой профессии больше радости душе или расстройства?

- Больше, конечно, горя.

- А любимые роли есть?

- Были. В Кемерове в конце 60-х годов я сыграл Мэкки-Ножа в «Трехгрошовой опере» Брехта. Тогда на Брехта был запрет, если помните…

- Откуда же я помню… Я в 66-м родился...

- А я с тобой как с человеком разговариваю… (смеется). Брехта скорее не запрещали, а «не рекомендовали». И в Москве он нигде не шел. А к нам в Кузбасс приехал замечательный режиссер Вадим Климовский. И ему загорелось - Брехт. Пошли к первому секретарю обкома Иштокину Афанасию Федоровичу. Климовский говорит: «Надо нам Брехта поставить». Иштокин спрашивает: «А в чем проблема?» - «Да вот, не рекомендуют». Иштокин говорит: «Ну так я вам рекомендую». Мы воодушевились и в один сезон поставили «Трехгрошовую оперу», «Швейка во Второй мировой войне» и «Винтовки Терезы Керар». На «Швейка…» пригласили режиссера из ГИТИСа, немца, который непосредственно работал у Брехта. Молодой парень Нойбауэр. И он работал в театре Брехта. Он преподнес нам на тарелочке, что такое театр Брехта. Потрясающе народ принимал…

Но все равно разочарования больше, чем радости. Актеры ведь тоже разные. Я из категории самоедов.

- Хотя фамилия – Самохвалов.

- Да! Все, что я делаю в театре, мне не нравится. Если бы не моя половина, жена Ирина, я бы давно из театра ушел.

- В слесари?

- Почему? Меня батя научил очень хорошей специальности, я столяр-краснодеревщик, любую вещь могу сделать – стол, дверь, стул.

- А как она вас удерживала?

- Ей нравилось. Я приду чуть не в слезах, а она говорит: «Ты зря расстроился, все хорошо». Почему артисты не уходят из театра? Потому что каждый живет от премьеры до премьеры. Как только случается премьера, актер получает огромный заряд, даже если играет не главную роль. Атмосфера премьеры заставляет актера жить. Надежда на то, что «я еще всем покажу!», - это и заставляет нас жить…

Справка «АП»
Алексей Николаевич Самохвалов родился 27 марта 1922 года. Начинал актером вспомогательного состава на сцене Барнаульского драматического театра в сезоне 1936-1937 годов. В 1937-1938 годах учился в студии новосибирского театра «Красный факел», в Алтайском краевом театральном училище - с 1939 по 1941 год. В годы войны служил в Забайкальском военном округе, снова учился, теперь в Московском военном институте иностранных языков. После войны работал актером в театрах городов Фрунзе (1945-1949), Петропавловске-Камчатском (1958-1960), Кемерово (1960-1970), Орджоникидзе (1970-1972), Тюмени (1972-1974). С 1950 по 1958 год и с 1974 года по настоящее время А.Н. Самохвалов – актер Алтайского краевого театра драмы. За 45 лет работы на барнаульской сцене артист создал более 250 ярких и запоминающихся сценических образов.