У Бумбараша чувства страха нет

Валерию Золотухину – 70 лет. Кто поверит? У него в расписании – спектакли, съемки, руководство театром на Алтае и фестивалем – в Быстром Истоке. У него – родительские заботы: сын Иван в этом году идет в первый класс. А еще каждое утро надо написать обязательные две страницы – из них потом сложится книжка, которых у Золотухина - не одна книжная полка. Редкой наполненности эта жизнь, целая река, у которой было немало крутых поворотов…

Писатель

- Валерий Сергеевич, вот вы актер. Но был момент, когда чуть было не бросили это занятие: в 1976-78 годах писатель Борис Полевой рекомендовал вам уйти из театра и кино в писатели. Это было серьезное перепутье?

- Я чувствовал в себе силы. И мне хотелось уйти в писательство. Борис Васильев и Полевой уговаривали: «Брось ты этот театр. Вот (берут книжку) это - вечность!». Но я спросил себя: «Ты зачем ушел из Быстрого Истока?» И ответил себе: «Чтобы стать драматическим актером». Ну так и будь им! А если дано что-то написать, напишется и так.

В 1957 году в Быстрый Исток приезжал передвижной цирк. И один из клоунов, Яков Полозов, увидев меня в какой-то сценке, сказал: «Молодой человек, вы сделаете преступление, если не станете драматическим артистом».

Мной написано достаточно, «На Исток-речушку, к детству моему», «Дребезги» - это чисто и прочно по отношению к вечности. Дневники мои - с 17 и до гробовой доски - это беспрецедентный случай в истории. Так что я свой писательский азарт удовлетворил.

Голос

- Вам ведь Бог еще и голос дал. Что за история с песней из фильма «Жизнь и смерть дворянина Чертопханова»?

- Это снимал Виктор Туров, друг Высоцкого, по рассказам Тургенева. Вставил туда рассказ «Певцы», где Яшка Турок соревнуется в пении, я должен был его играть. У Володи дар дружбы был колоссальный. Он говорит: «Валер, спой у Витьки». А я рассказ этот знал и очень любил. Но говорю: «Ну пусть он пригласит Сергея Яковлевича Лемешева». Но Лемешев был уже старый. И Володя меня все-таки уговорил. Он это умел. Вот как он ходил за Любимовым и просил себе Гамлета. Характер другой - я никогда ничего не просил.

- Ну так далось вам зато сколько?

- А сколько не далось? Так вот, он меня все-таки уговорил. «Не одна во поле дороженька». Мне прислали ноты. И какой-то напев. Неделю меня откармливали - надо было возвращать вокальную форму, драматический артист за вокальным аппаратом не следит. Распевки, расширение диапазона. Она а-капельно идет семь минут. Это жуткое напряжение. И я это спел с Олегом Янченко. Там хитрость была в записи такая: он давал ноту, она затихала, и я начинал петь. И когда я заканчивал куплет, он снова давал ноту. Чтобы я не сполз с тональности. И когда это выстроилось в одну песню - она была сумасшедшего звучания. И по вокалу, и по эмоциям. У Вити Турова, когда зазвучала фонограмма, на глазах слезы, и он выбежал из павильона. Так и не сумели в один присест заснять. После этого как-то пришел Володя Высоцкий с Мариной Влади ко мне домой, спрашивает: «Есть у тебя фонограмма? Поставь, пусть она послушает, как русские мужики поют». Я поставил пленку. Она сидела, ревела. Потом Володя пленку смотал и отдал ей: «Вези в Париж».

- Судьбу пленки не знаете?

- Нет. Запись осталась только в фильме. И из фильма у меня запись есть. А оригинала – нет.

Несостоявшееся: про бизнес

- А вот я слышал еще, что во время кризиса вы чуть не стали ресторатором…

- О, господи боже мой… Какой ресторатор? Пельменную я хотел открыть. Любимов уехал ставить спектакли у капиталистов. Эфрос умер. В Союз писателей меня не взяли – сказали, что я - «хвост кометы Шукшина». И тут началось кооперативное движение. Мои друзья говорят: «Давай что-нибудь откроем». Собрали коллектив. Вопрос стоял о помещении. Кому идти? Мне. Прихожу в один райисполком: «Конечно, дадим!» Время проходит – нет. Пошел во второй, третий райисполком. Мне кто-то говорит: «Валерий, ты никогда не откроешь пельменную, пока не найдешь себе молодого умного еврея». Я говорю: «Ладно, ищите». Нашли. Звали его Иосиф. Следующий поход был у нас в Ждановский исполком. Он говорит: «Сидите здесь, я пошел на переговоры». Минут через сорок появляется: «Все! Договорился. Но нужна сумма риска»… Я говорю: «Это что?» Он говорит: «Это три тысячи рублей». Это еще теми деньгами, советскими... Я говорю: «Иосиф, это же взятка». Он плечами так пожимает: «Вот когда вы научитесь правильно терминологически формулировать вашу речь, тогда мы сможем что-то сделать. Это сумма риска. Человек, который дает вам помещение, рискует: вы в этом помещении размещаете пельменную. Вы же хотите получить доход. И вы не хотите этим будущим доходом поделиться?» Я говорю: «У меня нет». Он говорит: «Займите». Но пока я думал, у кого занять, напротив моего дома сожгли ларек. А в другой раз я услышал под окном выстрелы. Да еще кто-то мне сказал: «Валера, ты от рэкета не отобьешься». Тут из эмиграции вернулся Любимов и начал восстанавливать «Бориса Годунова» и «Живого». Он мне сказал: «Знаешь, где твоя пельменная? Из той кулисы в другую. Что ты дурака валяешь?» И на этом моя пельменная закончилась.

Полезные привычки

- Я знаю, что вы тщательно следите за своим весом: если 300 граммов лишних увидели - расстроились...

- Я взвешиваюсь утром и вечером. Но на бумаге фиксирую утренний вес. И если больше 64 кг - настроение плохое. Если 64.300 или 64.200 - значит, день в приеме пищи ограничен.

- Так всю жизнь?

- Нет. Вот ехали мы с Леней Куравлевым, он так прищурился на этикетку бутылки. Я говорю: «А ты очки носишь?» Он отвечает: «Я раз зашел в бакалею и понял, что не различаю этикетки. Решил: пора». Так и я. Когда мне исполнилось сорок, я прочитал, что после сорока мужикам мясо не рекомендовано. Мужская сила не в мясе, а в сочетании витаминов. И с сорока лет мяса не ем никакого, только рыбу. Утром - мед. С водой. Это от отца. Еще без лука и без чеснока не могу.

И если мне за 46 лет работы в Театре на Таганке ни разу не перешили брюки, тут уже появляется фанатизм. Точно такой же, как в писательстве - если я не напишу две страницы утром... Или если не постою семь минут на голове...

- Вы стоите на голове каждый день?!

- Да. Вот вчера не постоял - в самолете же не встанешь...

Кино

- Когда-то вы с Высоцким поклялись не сниматься в кино друг без друга - удалось эту клятву выдержать?

- Почти нет. Два фильма нам это удалось. В «Интервенцию» он меня привел, а в «Хозяина тайги» - я его. Но, в общем-то, что значила наша клятва? Тогда ведь была еще и система кинопроб. Нынешний кастинг - это совсем не то. К тому же сегодня кино продюсерское: понравился продюсеру - и вперед. А тогда был худсовет. Что бы ты ни сказал режиссеру, а решать все равно будет худсовет из 15 человек, которому режиссер должен предоставить как минимум три кандидатуры, три пробы. На «Хозяина тайги» пробовались Крючков, Невинный, Авдюшко и только потом я.

- Все абсолютно разные.

- Это хитрость режиссера.

- Чтобы выбрали Золотухина?

- Может, и да. Так и в «Интервенции»: пробовался я и пробу проиграл Валере Носику. Но Полока что-то такое увидел. Он меня вызвал на вторую пробу. А я уже и не мечтал об этой роли. Приезжаю, выхожу из поезда - оркестр, в белых халатах! С цветами. Копелян выходит посмотреть: кого это так встречают? Я же был молодой мальчишка, а меня с оркестром и цветами встречают. Приезжаем на студию - девочки носят мне кофе. Комнату отдыха предоставляют. Пробовался с Олей Волковой. Что ни скажу - с лесов хохот. Да что ж такое?! Ты понимаешь, как раскрепощается артист, когда ему хорошо?! И кураж идет. Кинопроба была такая, что худсовет меня утвердил. И весь этот маскарад придумал Полока!

Если бы не было той истории со второй пробой в «Интервенции», я бы не решился просить вторую пробу на «Бумбараше»...

- А что это была за история?

- Абрам Матвеевич Роом снимал фильм по пьесе Горького «Яков Богомолов» (фильм потом назывался «Преждевременный человек»), и меня решил взять на главную роль. Он меня отличал. В 1969 году я у него сыграл в фильме «Цветы запоздалые» князя Егорушку. А уже прошел «Хозяин тайги», и худсовет Роому жужжал: «Какой из Золотухина князь, он - милиционер». Но Роом говорил: «Посмотрите, как он носит фрак! Посмотрите на его руки – он врет, что он из колхоза. Таких рук в деревне не бывает». Мне, кстати, руки часто мешали - и в «Пакете» говорили: «Какой красноармеец с такими руками?»

«Яков Богомолов» - потрясающая пьеса. Роом хотел, чтобы я играл эдакого Ландау. В это же время вызывают меня на пробы на Бумбараша, и я ее провалил - у меня же такая роль у Роома! Приезжаю с «Бумбараша» и вижу в двери телеграмму: «Вы сняты с роли»... а дальше не помню. В глазах потемнело. И я запил. Лежал пьяный в саду - дома никого не было. Но когда после трех дней пьянки пришел в себя, понял, что потерпел полное фиаско: Любимов разрешал нам сниматься только летом. И у меня летел заработок. Уж не говоря о роли: она фантастическая, она переводила меня в другой разряд - в те роли, которые играл Баталов. И спасаясь от тоски и отчаяния, я дал телеграмму в Киев, чтобы разрешили сделать вторую пробу Бумбараша. И тут уж я своего не упустил.

- Это тогда вы сказали режиссеру: «Если хочешь сделать хорошее кино, возьми Мишу Кононова, а если хочешь заглянуть в вечность, возьми меня»?

- Я эту фразу говорил, но не помню когда - может, когда фильм уже нашумел...

Про людей

- В 1983 году вышел фильм «Средь бела дня» с вами в главной роли. (Компания пьяных подростков напала на отдыхавшую на природе семью, и Мухин, глава этой семьи, сначала долго пытался что-то нападающим объяснять, а потом взял дубинку и убил главаря. На суде в ответ на страстный вопрос Мухина о том, что должен делать человек, когда ему плюют в душу, ветеран войны кричит: «Убивать! Убивать!» - Прим. «АП»). Глядя на нынешние времена, скажите - пророческое получилось кино?

- Это тогда было нашумевшее дело. Прокурор на процессе отказался от обвинения - это реальный случай, наверное, единственный в истории. И если в фильме моего героя в конце концов оправдали, то в жизни этого человека осудили, дали восемь лет. В последнем слове он сказал: «Я извлек урок. Убивать будут - пройду мимо».

- Вот сейчас так и вышло… Почему люди проходят мимо таких вещей, мимо которых проходить нельзя?

- Этот вопрос не ко мне. Человек сейчас беззащитнее, чем когда бы то ни было. Вот недавно порезали пять человек неподалеку от нас, на АЗС, а концов не нашли...

Малая родина

- У себя на родине, в Быстром Истоке, вы уже несколько лет проводите фольклорный «Покровский фестиваль». Кто-то из участвовавших в нем детишек до Москвы добрался?

- Фестиваль не ставит своей целью замещать «Фабрику звезд». То, что человек занимается творчеством, само по себе достижение. Быстрый Исток в 50-е годы был центром культуры. Интеллигенция была великого уровня. Половина - ссыльные, половина – эвакуированные. Они воспитали молодежь. Уровень духовности, может, и другой, но есть что вспомнить.

У меня нет такой цели - перевезти их всех в Москву. Вот приехала Юля Алымова (выпускница «золотухинского» курса из АлтГАКИ. - Прим. «АП») в Москву: «Хочу устроиться». Говорю: «Делай репертуар. Если хочешь сыграть - я тебе подыграю». Но каждый сверчок должен знать свой шесток.

- Ну если бы так, то Валерий Золотухин и жил бы в Быстром Истоке…

- На это вот что скажу. Один мальчик 14 лет подошел к аван-сцене, а там на пианино играл другой мальчик, которому было 7 лет. И первый говорит: «Научите, как написать симфонию». Семилетний отвечает: «Зачем? Напишите маленькую пьесу, этюд». А первый: «Но вы же написали симфонию». А тот: «Так я ни у кого не спрашивал». Это Гете разговаривал с Моцартом. Вот и я ни у кого не спрашивал. Нельзя перекладывать на других то, что ты можешь и должен сделать сам.

- Несколько лет назад вы стали художественным руководителем Молодежного театра Алтая. Потом еще и театральная студия. А еще есть маленький сын. Не боялись столько на себя взваливать?

- Михалков, когда снимали фильм «Предстояние», позвал меня сыграть. Мой герой идет, говорит, поворачивается и спиной вперед падает. В пустоту. Хотя там где-то внизу есть море. Михалков говорит: «Давай попробуем». Пожалуйста. Я иду, говорю, спиной поворачиваюсь, падаю, он меня сам ловит. Михалков: «Давай еще раз». Пожалуйста. Он меня ловит и говорит: «Твою мать! У Бумбараша нет чувства страха!» Человек инстинктивно оборачивается в ту сторону, куда падать. А у меня этого нет. Я не оглядываюсь...

Справка «АП»
Валерий Сергеевич Золотухин родился 21 июня 1941 года в селе Быстрый Исток Алтайского края. В 1963 году окончил ГИТИС. После его окончания Валерия пригласили в Театр имени Моссовета, где он проработал год. С мая 1964-го и по сей день Золотухин является актером Театра на Таганке (роли в спектаклях «Добрый человек из Сезуана», «Герой нашего времени», «Борис Годунов», «Владимир Высоцкий» и др.). Дебютировал в кинофильме Владимира Назарова «Пакет» по повести Леонида Пантелеева о приключениях красноармейца Трофимова. Роль Трофимова принесла Золотухину известность в 1965 году. С конца 1960-х активно снимается в кино, наибольшую известность получили роли участкового Сережкина в трилогии «Хозяин тайги» (1969), «Пропажа свидетеля» (1971) и «Предварительное расследование» (1973); а также в фильмах «Бумбараш» (1972), «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (1976). После «Ночного дозора» и «Дневного дозора» стал популярен у молодежи. Всего сыграл в 73 фильмах.
С 2003 года является художественным руководителем Государственного молодёжного театра Алтая. Выпускники первого «золотухинского» курса в полном составе играют в спектакле «Прощание славянки», высоко оцененном как в Барнауле, так и в Москве.
Автор нескольких книг воспоминаний, в том числе о друге Владимире Высоцком.