История о жизни и военном подвиге журналиста «Алтайской правды» Николая Леуткина

Этот рассказ – еще об одном нашем коллеге-журналисте Николае Леуткине, чье имя необходимо вернуть из небытия. 

Один советский воин

Поиск был непростым и долгим. Начался же он с найденной в книге приказов по редакции «АП» записи. Из нее следовало, что в 1938 году в газете работал Николай Васильевич Леуткин – репортер информотдела. Полное написание имени в приказе удивило и дало надежду на результативный поиск. Первым обнаруженным документом стал наградной лист Николая Леуткина, хранящийся в базе Центрального архива Минобороны. Раздел, в котором обычно кратко изложена причина представления к награде, содержит весьма подробный рассказ:

«Немцы ожесточенно контратаковали высоту 4 км сев. совхоза им. Кирова вблизи с. Черская (между Псковом и Островом), обрушивали на нее артиллерийский огонь. Леуткин остался в расчете вдвоем с заряжающим, из орудия отбивал атаки немцев… При отражении одной контратаки 28.6.44 г. Леуткин был контужен, но не покинул поле боя, а продолжал уничтожать немцев из автомата. На следующий день – 29.6. 44 г. он был ранен в правое бедро, но поле боя также не оставил. Командир подразделения был убит и командование над 14 оставшимися бойцами принял на себя т. Леуткин. С этой группой он ходил в контратаку и уничтожил в рукопашной схватке 18 гитлеровцев. Бой продолжался, на обороняемой высоте осталось трое; Леуткин приказал своим двум товарищам установить на гребне высоты пулеметы, поднести пулеметные ленты и гранаты, после чего отправил их в тыл доложить о создавшемся положении.

Тов. Леуткин остался один, немцы под прикрытием двух танков «Тигр» перешли в атаку. После произведенного им четвертого выстрела из орудия – один «Тигр» загорелся. Взявшись за пулемет тов. Леуткин повел отсечный огонь по немецким автоматчикам, поражая их меткими очередями. Когда до второго танка оставалось не более 30 метров за ним уже не было ни одного автоматчика. Подпустив танк на 10 метров Леуткин бросил под гусеницу связанные им три гранаты, а затем в смотровые щели и выхлопную трубу бросил пару бутылок с зажигательной смесью. Второй танк загорелся.

Немцы бросились в атаку на высоту, которую защищал один Советский воин Леуткин. Он из двух трофейных ручных пулеметов отбил атаку; гитлеровцы откатились. На высоту подоспело стрелковое подразделение и в этот момент разорвалась немецкая мина – т. Леуткин получил тяжелую контузию.

После этого неравного боя на высоте было насчитано 86 трупов немцев, а всего за неделю боев с 24 июня по 1 июля т. Леуткиным лично было уничтожено до 150 гитлеровцев, два танка «Тигр», 4 пулемета, один миномет, автомашина с боеприпасами».

Командование артдивизиона объявило герою, что он будет представлен к высшей правительственной награде. Но командир и замполит выбыли из строя. Представление к присвоению звания Героя Советского Союза было оформлено… через год – уже после Победы – начальником политотдела Новосибирского областного военкомата майором Мышаком.

Вопросы и ответы

Сразу же по прочтении документа у меня возникло немало вопросов. Почему герой, согласно информации из наградного листа, свой подвиг совершил в июне 1944-го? Ведь Псковско-Островская операция проходила в июле. «398-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион входил в состав 364-й Тосненской Краснознамённой стрелковой дивизии. В июне 1944 года дивизия вела позиционные оборонительные бои под Псковом. Так что этот бой, очевидно, был одним из эпизодов обороны», – пояснил председатель регионального отделения Поискового движения России Дмитрий Вейн.

Но оставались и другие вопросы. Почему Леуткину не присвоили звание Героя, а раньше – за другой бой – не дали орден Славы? Может, он был штрафником, предположила я. В этом случае становилось бы понятно, почему Николай служил рядовым наводчиком: обычно наши коллеги на войне были политруками или работали во фронтовых газетах.

Но был ли Леуткин, найденный мной в базе ЦАМО, вообще журналистом? Не слишком распространенная фамилия, совпадение имени-отчества – кроме этого не было ничего, что подтверждало бы причастность героя к «АП». Напротив, возникало даже сомнение: разве мог юноша 1922 года рождения работать в 1938-м репортером?

Оказалось, мог. Об этом рассказала его сестра Нина Васильевна:

– Наша семья жила сначала на Алтае – в Вылково, потом в Средней Азии, оттуда мы перебрались в с. Чингис Новосибирской области. Отец, Василий Егорович, 1900 года рождения, работал в кузнице. Он умер во время войны (от туберкулеза, перед этим успев повоевать два года. – Прим. авт.). Мать была домохозяйкой. Детей в семье росло семеро, Николай был самый старший. Я его практически не помню, знаю о нем только понаслышке от родных. Слишком велика была у нас с ним разница в возрасте. К тому же он лет с 13–14 не жил дома. Говорили, что в газете работал. Помню, мама соседкам хвалилась, мол, учился Николай в Москве. Мне казалось, что он хотел чего-то добиться в жизни, достичь высот...

К счастью, в новосибирском Госархиве сохранилось личное дело Николая Леуткина – невеликое по объему, но весьма информативное. Имеющаяся в деле автобиография многое объяснила…

Вот что следует из документа. В 1937 году Коля экстерном сдал экзамены за девятый класс. С марта по ноябрь 1938-го работал в «Алтайской правде» репортером, потом корреспондентом. Осенью этого же года поступил в Московский коммунистический институт журналистики (КИЖ). Учился до октября 1940-го, оставил учебу «в связи с болезнью матери». Позже работал в Сузунском леспромхозе завхозом. Был осужден по статье 116 УК («Растрата»), приговорен к 2 годам исправительно-трудовых работ. В ИТЛ работал инспектором культурно-воспитательной части, а затем заведующим учетно-распределительным бюро. В автобиографии Леуткин сообщает, что судимость была снята в июне 1943-го и в августе того же года его призвали на фронт. В октябре 1944-го после ранения и контузии был признан годным к нестроевой службе, вернулся домой.

Было страшно

Наводчик орудия рядовой Николай Леуткин в 398-м отдельном противотанковом истребительном артдивизионе 3-го Прибалтийского фронта воевал с 8 марта по 1 июля 1944-го – этот срок указан в наградном листе. Но представление к званию Героя, напомним, было оформлено через год – и в Новосибирске. Что случилось с Колей после того боя, мы вряд ли узнаем: в страшном противостоянии на безымянной высоте он потерял память.

– Последняя его контузия была тяжелой, – рассказала внучка героя Людмила Михайлюк. – Дед потерял память и слух. Память вернулась лишь частично… Как вернулся к нему слух, он рассказывал родным: стоял, мол, в госпитале у окна и увидел точку в небе – самолет. И вдруг понял, что слышит звук...

После войны наш герой некоторое время работал журналистом в Таджикистане. На Памире он познакомился с Верой Судоргиной: ее после окончания мединститута направили работать в Хорог. Летом 1948 года они поженились. Затем молодая семья переехала в Туркмению: там Николай работал корресподентом в газете «Чарджоуская правда», Вера – акушером-гинекологом. В 1949-м у них родилась дочь Надежда. В 1954 году Леуткины вернулись в Таджикистан, в Новобад, через пару лет вновь переехали – на этот раз в Сталинабад (Душанбе).

Надежда Николаевна помнит, как однажды ребенком во время новогоднего утренника она спросила у Деда Мороза:

– А вы Алишер Навои?

– Нет, я тоже писатель, но не Алишер Навои. А ты откуда про него знаешь?

– Мне папа про него рассказывал!

В 1957-м – вновь переезд, снова в Чарджоу. И опять наш герой трудится в редакции «Чарджоуской правды». По словам дочери, работу свою он любил, статьи печатались часто. Дружил с фотокором Евгением Жаворонковым, с семьей замечательного журналиста Сергея Бадеева.

Как вспоминает дочь, Николай Васильевич был очень спокойным, выдержанным. Про войну рассказывал совсем мало и неохотно. Говорил, что было очень страшно; видел много убитых и раненых; пережил сильные обстрелы. Помнит Надежда Николаевна, что отец очень дорожил орденом Отечественной войны I степени.

***

Николай Васильевич часто уезжал в командировки, и поэтому, когда он в очередной раз уехал и долго не возвращался, маленькую дочь сей факт не удивил. Но вестей от отца не было два года… Появился он в Чарджоу весной 1961-го, не смог устроиться на работу и снова уехал. В последний раз дочь видела его летом 1966 года. Тогда он прожил примерно пару месяцев, снова уехал и... пропал.

Никто в семье не знал, где Николай, что с ним. Только в начале семидесятых пришло письмо, предположительно из Донецка. Незнакомый человек сообщил, что Николай Леуткин писал очерки о шахтерах, спускался в шахту и погиб в результате несчастного случая.