Кто кому должен?

В село Шатуново Залесовского района мы отправились по жалобе местного пенсионера Владимира Иванова на неправомерность действий местной социальной службы. Незаконно, мол, увеличили плату за услуги соцработника. Журналист «АП» отправился в командировку, чтобы ответить на многие подобные вопросы жителей Алтайского края.

Кому что положено

Хозяин дома встретил нас с лопатой в руках – чистил дорожки к туалету и дровяному сараю, занесенные ночной метелью. Снега намело выше крыши, и Владимир Михайлович сетовал: «Пройти невозможно, а у нашей Оксаны сегодня выходной». В этом доме он живет с гражданской женой Еленой Косинцевой. Оба – пенсионеры, оба пользуются услугами социального работника. Вот уже полтора года им помогает Оксана Маслакова.

– Раньше я платил 386 рублей в месяц, а теперь – 1389. На тысячу услуги подорожали, притом что ничего нового мы не просили, все осталось как было. Летом – огород, зимой – снег убрать, дров запасти, воды в баню наносить. По 100 литров положено и мне, и жене, на это отводится 20 минут два раза в неделю. Колодец – в 200 метрах от дома, за один рейс женщина может принести 5 литров. Как ей успеть, у нее же восемь подопечных?! – кипятится Владимир Иванов.

– Мы к Оксане привыкли, она девчонка хорошая, делает все, что ни попросим, – пытается сгладить острые углы Елена Косинцева.

В разговоре выясняется, что тему дороговизны социальных услуг Владимир Михайлович поднимает вот уже год, с тех пор как в декабре 2016-го была составлена его индивидуальная программа – по измененной законодателем формуле оплаты. И все это время, по словам начальника управления по соцзащите Залесовского района Натальи Гавриловой и директора Залесовского филиала Комплексного центра социального обслуживания населения Тальменского района Елены Чувашовой, специалисты подробно объясняют ему суть перемен со ссылками на нормативные документы, по которым работает соцслужба.

– Редакция Федерального закона № 442 «Об основах социального обслуживания граждан в РФ», вступившая в силу с 1 января 2015 года, изменила принцип расчета стоимости услуг. В зависимости от уровня доходов одни получают их бесплатно, другие за них платят. Норма действует уже два года, и граждане, впервые заключившие договоры на обслуживание по новым правилам, вопросов не задают. Они возникают у тех, кто продляет по ним договорные отношения, как в случае с Владимиром Михайловичем, – поясняет Наталья Александровна суть проблемы. – Понятно желание людей сохранить прежнюю систему, но она не гарантировала в полной мере социальной справедливости ко всем нуждающимся, в том числе к тем, чей доход не позволяет оплачивать услуги соцработника.

Посчитайте сами

30 соцработников Залесовского филиала обслуживают на дому 199 человек, в том числе и людей, достигших 80-летнего возраста. У них есть право на доплату к пенсии в размере 1380 рублей, достаточных для компенсации стоимости социальных услуг. Так, Владимир Михайлович, которому скоро исполнится восемьдесят лет, за свой пакет услуг платит 1389 рублей в месяц. Сумма эта высчитывается по несложной схеме. Из величины среднедушевого дохода за год (в нашем случае – 13 637 рублей на декабрь 2016 года, когда Иванов подал заявление о закреплении за ним социального работника) вычитается полуторное значение прожиточного минимума (для пенсионеров на тот момент – 7243 рубля). По закону за пакет услуг их получатель платит 50% от разницы (2778 рублей), то есть 1389 рублей в месяц. Сумма среднедушевого дохода периодически индексируется, поэтому в договоре с Комплексным центром по месту жительства значится цифра, актуальная на данный момент. Сейчас это 14 с небольшим тысяч рублей.

Елена Анатольевна подчеркивает: набор услуг не догма. Закон позволяет человеку выбирать по желанию и степени необходимости, заменять, отказываться или добавлять их в отопительный и огородный сезоны, например. Как правило, подопечные центра сохраняют за собой весь пакет, поддерживающий человека в один из самых сложных периодов жизни.

В индивидуальную программу Владимира Иванова входят покупка на средства получателя услуг и доставка на дом продуктов питания, промышленных товаров и т. д. (108 рублей); оплата услуг связи и ЖКУ (72); топка печей и доставка топлива (84); обеспечение водой (60); уборка жилых помещений (96); организация помощи в уборке снега (72). Все сложив и перемножив на количество посещений, да еще с учетом ненормированных нагрузок социального работника в период сильных снегопадов и морозов, например (в деревне по-другому нельзя), получится реальная стоимость услуг, в разы превышающая суммы, которые фактически платят пенсионеры.

Вопросы к родственникам

– Ваш соцработник все свои обязанности выполняет? – спрашивает Елена Анатольевна.

– Да, – соглашается Владимир Михайлович.

– В полном объеме?

И снова утвердительный ответ. А было ли такое, чтобы Оксана Маслакова бросила на полпути недочищенную дорожку или не принесла хлеб только потому, что время истекло? «Не было», – хором подтверждают пенсионеры.

Но недоволен пенсионер законодательными нововведениями, рассказывает о болезнях, требующих особой диеты, настаивает на том, что продукты ему должны доставлять ежедневно, а вот плату за такие услуги он предлагает оставить чисто символической – 386 рублей в месяц, как платил когда-то. Человек вправе рассчитывать на такой уровень заботы, но это уже другая история. Не надомной, а стационарной медико-социальной поддержки людей немощных, перенесших тяжкие заболевания, не способных обслуживать себя. Законодатель не случайно разводит понятия постороннего ухода – периодического и постоянного. В первом случае человек получает помощь на дому по индивидуальной программе, как Елена Павловна и Владимир Михайлович. Второй подразумевает круглосуточное наблюдение в стационарных условиях.

Каждого из нас жизнь подводит к черте, за которой мы становимся зависимыми от заботы родных или персонала социального учреждения – это уж кому как на роду написано.

– Мы работаем с семьями, чтобы человек прожил отпущенный век бок о бок с родными, в своем доме, – говорит Наталья Александровна. – Стационар – мера вынужденная, но он обеспечивает круглосуточный медицинский патронаж и адекватную возрасту и болезням диету. Только когда нет иного выхода, мы отправляем туда человека. В год у нас бывает, увы, 3 – 4 таких случая, когда подопечный недвижим после инсульта, например, а родных, способных должным образом ухаживать за ним, нет. Надо понимать, что дети 90-летнего ветерана уже и сами не молоды.

Удобная многим пенсионерам парадигма «государство нам должно» спорна. Возможно, кому-то и задолжало, но это не отменяет вопросов к родственникам людей, честно работавших всю жизнь, а теперь немощных. К детям, племянникам, внукам. При всей ответственности государства никто не отменял нашей – за престарелых родителей. Звоните, если уж не получается часто навещать. Познакомьтесь с соцработником, чтобы знать, на чьи руки оставляете дорогого человека. Хотя бы иногда привозите необходимые лекарства, балуйте вкусненьким. По затратам денег и времени не так дорого получается. Особенно если сравнить их с тем сердечным теплом, в котором купаешься сидя рядом со стареньким папой, слушая его неспешные разговоры за жизнь. Теплом, которого, видимо, лишен Владимир Иванов. Выслушав наши доводы, он все равно упрямо твердил нам вслед: «А я в Москву тогда напишу…»