В театре драмы представили премьеру «Зойкиной квартиры»

В театре драмы с аншлагом прошла премьера «Зойкиной квартиры». За три дня больше двух тысяч человек посмотрели сатирическую комедию из времен НЭПа, невольно рождающую щемящее чувство утраты чего-то важного, пусть и чужого.

Режиссер Алексей Логачев хорошо знаком барнаульской театральной публике: на экспериментальной площадке нашей драмы он когда-то поставил спектакль «Пленные духи» по пьесе братьев Пресняковых, а на главной сцене с неизменным кассовым успехом идет «Укрощение строптивой».

Впрочем, у спектакля по пьесе Булгакова о хваткой нэпманше Зое Пельц, устроившей в своей квартире дом свиданий, чтобы скопить средства и навсегда покинуть Россию, изначально другая задача. Для Логачева это явным образом попытка поразмышлять о современности, в которой то и дело проявляются черты смутных времен и связанные с ними сомнения и страхи.

Переждать вместе

Наверное, всякий, кто видел красочное и очень смешное «Укрощение строптивой», решенное в карнавальной эстетике с элементами панка, неизбежно задавался вопросом, что же сделает постановщик с пьесой Булгакова? Так вот как минимум в художественном оформлении (за него отвечала Ольга Колесникова) новая постановка почтительно следует букве булгаковского текста. На сцене во всех подробностях костюмов действительно оживает эпоха НЭПа, какой мы ее себе сегодня представляем. А в просторной Зойкиной квартире обнаруживается и огромный зеркальный шкаф в стиле модерн, и портрет Маркса в «дневных» сценах, и красноречиво сменяющая его фривольная картинка в «сценах разврата» (да не чья-нибудь, а Тулуз-Лотрека).

При этом всю строгую обстановку с черной мебелью здесь поместили на наклоненный под опасным углом помост – предельно внятный намек на то, до какой степени накренилась и перекосилась жизнь главных героев и каких усилий им всем стоит сохранять достоинство и видимость устойчивого положения.

Идею «ковчега», о которой режиссер проговаривался в интервью, то есть некоего спасительного пространства, где «бывшие люди» вместе пережидают трудные времена, сперва буквально воплощает шкаф, который одновременно является и дверью в другие комнаты Зойкиной квартиры. Из него в самом начале спектакля появляются все многочисленные  герои, окидывают тоскливым взглядом зрительный зал и уходят обратно под томительно грустные первые такты рахманиновского романса «Не пой, красавица, при мне».

Вообще-то, вспышки отчаяния и грусти здесь будут редки и скорее комичны. А зрители, начавшие сдержанно хихикать при первом появлении на сцене двух сомнительных китайцев (Анатолий Кирков и Виктор Осипов), в дальнейшем настолько весело проводят время, что, кажется, не замечают почти трехчасовой продолжительности спектакля. Но даже в разгар веселья стремление булгаковских героев сбиться в кучу в поисках поддержки никуда не девается. Например, в сцене веселой пирушки в «ателье» они всем скопом пытаются как-то умоститься на диванчике вокруг маленького столика, перед которым в блаженстве простерлось «мертвое тело» мертвецки пьяного гостя.

Двойное дно

Отталкиваясь от уголовного сюжета, обнаруженного в газете, Булгаков рассказывает историю тридцатипятилетней женщины, которая, спасая себя и главным образом своего возлюбленного, совершенно потерявшегося в новой жизни «бывшего графа» Обольянинова, решает эмигрировать. А чтобы скопить средства, открывает «показательную пошивочную мастерскую» якобы для шитья прозодежды для жен рабочих и служащих. Вот только днем там принимают исключительно жен влиятельных людей, перешивающих парижские наряды. А по ночам квартирка превращается в «веселый дом», где с особым трепетом ждут высокопоставленного и страшно богатого директора треста по фамилии Гусь-Ремонтный (Эдуард Тимошенко).

Едва ли не каждый герой спектакля, за исключением разве что трагического морфиниста Обольянинова (Антон Кирков) да Гуся, воплощает собой ненадежность и двуличие. И артисты явно наслаждаются возможностью сыграть это двойное дно. В Зойке Елены Адушевой не стоит искать следов хорошего воспитания. Эта бойкая рыжеволосая женщина полна решимости к Рождеству быть в Париже, а для этого выжать все возможное из своей квартиры – того единственного, что осталось у нее от прошлой жизни.

И Аметистов Александра Хрякова уже не просто плут и пройдоха остап-бендеровского плана, но персонаж, безусловно, инфернальный. По мысли режиссера он искушает свою кузину переступить некую самую последнюю черту, и в Зойкином решении последовать его совету – истоки их неизбежной катастрофы. Здесь вынуждены врать даже самые лучшие, что уж говорить о тех, кто всем своим видом источает вполне конкретную опасность – как вороватая троица с таинственными красными корочками и отмычками.

Непрозрачна и на первый взгляд бесхитростная прислуга Манюшка в исполнении Анны Бекчановой, и влюбленные в нее Газолин и Херувим, комические китайцы из прачечной. (Кстати, тот момент, когда эти глубоко второстепенные персонажи выходят на первый план с самыми печальными для главных героев последствиями, для многих зрителей премьерных спектаклей стал сюрпризом.) И потому так понятна и извинительна всеобщая тоска по теплоте, беззаботности и искренней радости, за которыми идут по вечерам в преображающуюся Зойкину квартиру безымянные поэт, фокстротчик и курильщик, а также страдающий бессонницей директор треста.

Следующий показ спектакля «Зойкина квартира» состоится 11 мая.

Андрей ЛУКОВСКИЙ (фото)