Вера Конончук: «У меня просто не было детства»

«У меня просто не было детства», – признается Вера Ивановна Конончук из Родино.

Украина – Алтай

В поисках лучшей жизни летом 1940-го Иван Конончук вместе с трехлетней Верой и старшим сыном Сережей приехал в Покровку Родинского района из Харьковской области. Жена и две дочери остались на Украине, семья планировала воссоединиться, когда окрепнет младшая дочь Лариса.

– Купили саманную хату, папа устроился в куспром (это как быткомбинат) сапожником, даже привез специальный чемоданчик с колодками. На хлеб зарабатывал, нам хватало. 

Хотя мне не было еще и четырех лет, понимала, что моя забота – подмести в хате и помыть посуду. Как-то после обеда убирала со стола, залезла на стульчик, набрала горячей воды из чугунка, налила ее в стеклянный кувшин… Он развалился, я заревела – и бегом в куспром. А ступеньки там были такие высокие, что забираться приходилось только ползком. Папа с мужиками рассмеялись: невелика потеря! А мне было непонятно. Как так? Отругать же надо!

«Отдайте моего папу!»

Даже спустя 79 лет Вера Ивановна в подробностях помнит первые дни войны:

«Рано утром в воскресенье, 22 июня, мы пошли в колок заготавливать дрова. Папа с Сережей (ему уже было 11 лет) пилили березы, я собирала ветки и рвала цветочки. Потом присела в тенечке и, чтобы никто не слышал, шептала: «Па-поч-ка… па-поч-ка…»

Возвратились мы домой вечером, на заходе солнца. А 23 июня папа уже получил в сельсовете военный билет. В столовой испекли хлеб, собрали рюкзаки, и 24-го вся Покровка собралась на сборном пункте возле сельсовета. Когда мужчины стали усаживаться и машины тронулись, я громко закричала: «Отдайте моего папу! Отдайте папу!» Я бежала вслед за машиной, плакала и умоляла вернуть его».

Из-за серьезной болезни сердца Иван  три раза был комиссован на призывном пункте в Славгороде и возвращался домой. На фронт попал только в ноябре 1941 года. Больше дети его никогда не видели. Он погиб в августе 1944-го под Нарвой в Эстонии.

До наступления зимы пятилетняя Вера жила вместе с братом Сергеем. Каждый делил пополам свои 200 граммов хлеба – на утро и вечер. Трудно было, летом все-таки легче – где ягодку сорвешь, где щавель пожуешь.

В декабре Сергея увезли в Яковлевку, что в десяти километрах от Покровки, а Веру определили к пожилой семейной паре.

«Они жили богато. В доме деревянные полы, застеленные половиками, очень чисто, каждый день борщ и тыква, запеченная с яйцом в русской печке. Вкусно, но в ограниченном количестве.

Помню, пришли к ним гости и хозяйка говорит: «На яйцо съешь!» Я подумала: чаще бы они приходили, может, и меня бы лучше кормили. Сама же никогда ничего не просила, так была воспитана. Даже сейчас чувствую аромат настоявшегося борща, такого вкусного я потом никогда не ела!

И вот что странно: ночью не думала о еде. Хотя голодной, кажется, была каждая моя клеточка. А сны были одни и те же: долгожданная встреча с мамой и папой, счастье и радость. А потом наступало утро…»

Так и прошли все годы войны. Девочку отдавали то в одну хату пожить, то в другую. Надо огород вскопать – копала, стадо овец пасти – хорошо, сухостой собирать – слова против не говорила.

«Помню, как в доме, где я зимовала у очередной бабушки, разместили контору. Повесили портреты членов политбюро, лозунг «Все для фронта! Все для победы!». Собирались люди и обсуждали, как будут сеять: лошади-то дохлые совсем, трактор ЧТЗ надо ремонтировать. Но главное, конечно, это сводки с фронта: тогда шли бои за Сталинград. Я все это слушала сидя за шторочкой на печке, а рядом иконы, ведро с пшеном, в котором пол-литра водки (ноги натирала бабушке каждый вечер).

Зимой работы было меньше и я иногда отпрашивалась в гости. Убегала рано утром, а возвращалась затемно. Стыдилась, что босиком, да и когда холоднее, ступни не так к снегу прилипают. Это я потом поняла, что бежать надо не по дорожке, а по нетоптаному снегу – так не больно совсем». 

Рассказала Вера Ивановна и о том, какой нечеловеческий рев разносился по всей Покровке, когда кто-то получал похоронку, и о том, как ей сообщили о смерти отца. Говорит, что испытала в тот момент не чувство потери, а злости: он же обещал вернуться! 

А в августе 45-го председатель колхоза распорядился выдать новый букварь, сшить девочке новое платье и отвезти в Родино в детский дом.

«И вот меня нарядили в платье из матрасовочного тика в тонкую сине-зеленую полоску, сшитое, конечно, на вырост, и на телеге повезли в районный центр. Приехали на постоялый двор уже вечером, меня сразу уложили спать. А как я могу уснуть, если впервые увидела лампочку, которая освещала комнату? А тут еще и музыка тихо играет, подошла к подоконнику – не видно никого, откуда звуки? Оказалось, радио.

Ленинградский детский дом, эвакуированный в Родино, вернулся в родной город, поэтому стали принимать детей из Родинского района, оставшихся без родителей.

Вторую ночь помню как сейчас. Нас завели в комнату, где стояли настоящие детские коечки, одна досталась мне. И ничего, что по размеру она мне была мала и ноги торчали из металлических прутьев, я наслаждалась ароматом новых бело-голубых простыней. Сколько бы потом я ни покупала постельного белья, такого запаха не было, тот ни с чем не сравнить.

1 сентября 1945 года все пошли в школу. Классы были смешанные, разновозрастные.

Мне, привыкшей разговаривать на украинском, с трудом давался русский язык. «Ребята, что поставим в конце предложения?» – спрашивает учитель. «Крабку!» – стараюсь ответить первой. «Какая сегодня погода?» – «Хмарная». Одноклассники смеются, я смущаюсь. Но старалась учиться.

Брат, получив корочки плотника, уехал работать в Усть-Каменогорск.

С ребятами и воспитателями жили хорошо. Но когда школьная учительница однажды накричала на воспитанников, я подошла и сказала: «Вы на детдомовских больше не кричите!»

Кто же за них еще заступится?!»

Детдомовское братство – это на всю жизнь. В 2000-х годах Вера Ивановна была инициатором встреч. Сколько волнений и слез радости, ведь одна большая семья!

Так не бывает…

– Как только я научилась писать и читать, меня не покидала мысль найти маму и сестер, – вспоминает Конончук. – Писала в «Пионерскую правду». Помню ответ: «Девочка, слово «лучше» пишется с буквой Ч, а не Т». Запомнила навсегда, как пишется «лучше», но я же просила найти маму…

Уже после окончания торгового техникума вернулась работать в Родино, поступила на заочное отделение исторического факультета пединститута. Как-то в кинотеатре рядом со мной сидела незнакомая девушка. Она спросила: «У тебя случайно нет сестры на Украине?» – «Есть», – ответила я.

Через некоторое время она принесла Вере адрес ее старшей сестры Зины. Эта девушка приехала в Родино из украинского поселка Екатериновка, где жили сестры Веры. Получив от Зины ответное письмо, тут же купила билет и немедленно вылетела к ним. Оказалось, что они похожи не только внешне. В 1945-м сестры тоже стали вихованками (воспитанницами) на Украине. Зина рассказала о судьбе мамы.

«Не забудьте…»

– В мае 45-го на прополку подсолнечника вышли колхозницы, среди которых была и наша мама – Нина Конончук. Шли они по широкому полю, тяпали осот, поднимался первый послевоенный урожай… Когда колхозницы уже прошли половину поля, мама случайно тяпкой зацепила никем не замеченную мину. Раздался оглушительный взрыв. Семерых женщин легко ранило, а мама, окровавленная, лежала на земле. Подбежавшие мужчины положили ее на подводу и отвезли в больницу. Зина смотрела, как возле мамы метался доктор, и до крови кусала себе пальцы, а дома за печкой плакала маленькая Лариса. На секунду придя в себя перед смертью, мама прошептала: «Колхозники… не забудьте про деточек моих…»

На правлении колхоза было решено, что официальным опекуном девочек будет колхоз, а догляд за ними поручили Ганне Петровне Журавель. Зина и Лариса полюбили тетю Ганну как вторую маму, помогали ей во всем.

Через некоторое время Лариса и Зина приехали к сестре в Родино и все вместе отправились к брату Сергею в Усть-Каменогорск.

– Брат уже был женат, подрастали три дочки. Встретили нас тепло и хорошо… А потом мы просто плакали. 

Вера Ивановна много лет преподавала историю в школе и любила путешествовать. Проехала весь Советский Союз. С особым трепетом вспоминает поездки в города-герои и встречи с героями Великой Отечественной войны.

В районный музей она передала богатую коллекцию юбилейных монет, книги-путеводители и значки, привезенные из городов, где  побывала.

– Скажу просто: вся моя жизнь – это память, – говорит Вера Ивановна.

Материал подготовила Ольга КОЛМАКОВА.