Жить настоящим

Немногим посчастливилось побывать на концертах заслуженного артиста России Андрея Межулиса. Их было всего два – в Барнауле и Новоалтайске. С нашим замечательным земляком встретился корреспондент «АП».

На сцене мы на равных

- Андрей Валентинович, трудно работать с великими «моссоветовскими стариками»?

- Превосходно! Когда мы говорим «старики», то подразумеваем огромный объем личности, глубины, обаяния, заразительности - сейчас это обозначается новомодным словом «харизма». Я не могу сказать, что мне с Адоскиным и Ивановым в «Комиках» работалось трудно. Но каждый из «стариков» обладает какими-то чертами характера, которые могут быть чем-то неудобны. И нужно быть внимательным, чутким, стараться не перегнуть палку в какой-то своей уверенности, с одной стороны, а с другой… Присутствуя на сцене, мы все работаем на равных. Это я в жизни могу пиететно, с уважением относиться к кому-то, а на сцене мы на равных! Сколько бы артисту лет ни было - двадцать или шестьдесят - дуй на полную катушку, как тебе Бог отпустил, безо всяких экивоков.

Работалось интересно, быстро. Мы торопились выпустить спектакль к юбилею Анатолия Михайловича Адоскина, моего учителя. Борис Владимирович Иванов был замечательный рассказчик, он удивлял своей заразительностью юмора, иронией. Играл блестяще! Но вскоре его не стало...

- Театр Моссовета - один из старейших в Москве. Завадский и Хомский, Марецкая и Раневская, Плятт и Жженов, Козаков и Юрский – всех звездных имен не перечислишь… Расскажите о Хомском (главный режиссёр и художественный руководитель Театра имени Моссовета, народный артист России, профессор Российской академии театрального искусства. – С.Т.) – он, к сожалению, не слишком известен нашей публике.

- Ну что я могу сказать об учителе, который взял на себя ответственность и принял меня, уроженца Алтайского края, в студию театра, на курс ГИТИСа, и потом убедил остаться в Театре им. Моссовета?.. У меня кроме благодарности в его адрес ничего нет.

Но если скажу, что доволен всем, я солгу. Не бывает довольных артистов, и это нормально. Ну не может художественный руководитель, директор театра уделить всем равноценное внимание! Кто-то эту неутоленность гасит в каких-то хулиганствах. А я делаю сольные программы и уже давно благополучно катаюсь по родной стране, по филармониям. Если у меня есть какое-то недовольство, я его обращаю в дело. Сейчас много возможностей для творческой реализации, те же антрепризы, например.

- Андрей Валентинович, расскажите нашим читателям о благословении Смоктуновского.

- Я три года подряд поступал в театральный, и только на третий, в 1990-м, мне улыбнулась удача. И настолько, что меня брали сразу в три места: Юрий Петрович Любимов в свою студию, Павел Осипович Хомский и еще я мог поступить в Щепкинское училище при Малом театре. Выбрал студию при Театре Моссовета.

А я безумно хотел учиться в Школе-студии МХАТ, всегда мечтал о сцене МХАТа!.. Вырос на его спектаклях, слушал записи старых мхатовских артистов на пластинках…

Пошел прощаться со Школой-студией МХАТ, куда не взял меня Олег Павлович Табаков. Хотел погладить стены – такой сентиментальный был. На Тверской улице увидел, как из-за угла выходит Иннокентий Михайлович Смоктуновский. И подлетел к нему совершенно неожиданно с просьбой благословить меня – я поступил в театральный вуз! Он говорит: «Рост-то у вас есть, а талант?» На что я нагло отвечаю: «Есть!» Он: «Ну что ж, тогда благословляю!»

Украшать собой

- Замечательный алтайский художник Альфред Фризен как-то сказал: «Леопарды съедают художников» по поводу «шедевров» с красотками и животными, что творятся на потребу невзыскательной публике. Сериалы - не те же это «леопарды»?

- Нет, сериалы не съедают! Мне, наверное, небеса сразу подарили правильное отношение к этому.

У меня такой принцип: если даю согласие на какой-то проект, значит, во-первых, отношусь к этому ответственно; во-вторых, я это люблю, значит, будут любить и зрители, будут смотреть с радостью и удовольствием. По крайней мере на том участке, на котором работаю я. А когда мой персонаж отрицательный – он вызовет отрицательные эмоции и никто не захочет быть таким.

Мы с вами видим иногда «извиняющихся артистов»: «Извините, мол, я тут сейчас в дерьме снимаюсь, мне надо денег заработать!..» Как профессионал ставлю им два – за профнепригодность.

Когда участвую в таком сериале, про который говорят «низкопробный», я собой украшаю, извините за наглость, то место, в котором нахожусь.

- «Делай что должен, и будь что будет»?

- А как еще? Это правильно! Я же понимаю, что апеллирую через экран, через сцену, через песню к сердцу, к душе зрителя.

- Ваша работа в фильме «Разжалованный» Владимира Тумаева была названа «лучшей эпизодической мужской ролью» на XVIII Международном фестивале актеров кино «Созвездие-2010».

- Это начало (смеется)… Буду расти теперь: получу награду за роль второго плана, а там, глядишь, и за главную…

- Этот фильм многие считают одним из лучших кинопроизведений о войне. Увы, видели его немногие. Какие из картин, в которых вы снялись, еще считаете особенно достойными зрительского внимания?

- «Пелагия и белый бульдог» - замечательный сериал Юрия Павловича Мороза и «Бегущая по волнам» - хороший музыкальный фильм, хотя он уж слишком «по мотивам» Грина, первоисточника мало…

Я вам спою…

- Андрей Валентинович, а когда вы стали петь?

- Я всегда любил петь. Пел в детстве в хоре, в ДК Алтайского вагоноремонтного завода выступал. Мне даже советовали поступать в оперетту.

- Почему вы так долго, 12 лет, не решались прикасаться к творчеству Александра Вертинского?

- Однажды после моего концерта «Русский романс» Любовь Толкалина (российская актриса театра и кино. – С.Т.) спросила: «А почему ты не поешь Вертинского?» Я ответил: «Петь Вертинского – это самоубийство, я себе запрещаю!» Она: «А почему? Ты не подражаешь, но первое, что возникает, когда тебя слышишь, – это Вертинский!» И дальше она произнесла фразу, которая и решила все: «Ты понимаешь, что на тебя не стыдно пригласить моих родственников?!» (Ее муж – Егор Кончаловский, сын Андрона Михалкова. А у Анастасии Вертинской первым мужем был Никита Михалков). Я переспросил: «Ты шутишь?» Она: «Нет!»

Буквально за неделю программа «Вертинский на все времена» сложилась. Я получил разрешение у семьи Вертинских – это необходимое условие соблюдения авторских прав.

- Кроме этого у вас есть программы «О любви и не только» (песни, романсы, иронические куплеты XIX-XXI веков) и «Французский шансон».

- Я готовил «Французский шансон» к Году Франции в России. Уникальность программы в том, что первая ее часть состоит из песен, которые были специально мной отобраны для перевода с русского на французский - они впервые переведены на этот язык.

Например, песни из репертуара Клавдии Ивановны Шульженко – «Портрет», «Руки». Они на французском звучат так, что люди искушенные говорят: «Подожди, а что – это французская песня, ее потом перевели на русский, что ли?» Или, например, Сергей Трофимов разрешил перевести песню «Город Сочи». Правда, мне пришлось заменить Сочи на другой, потому что не рифмуется и песня получилась о Париже.

- С недавних пор я стала слушать Трофимова…

- А что, у него очень хорошие, глубокие тексты. Поглубже, чем у Стаса Михайлова.

- Откуда у мальчика из Новоалтайска «французская грусть»?

- Язык учил в институте, в школе-то немецкий преподавали. Это какая-то интуитивная мощная потребность, которая реализовалась.

Началось все банально. В свое время захотелось спеть песню «Опавшие листья». И я подумал: «На русском это звучит совершенно пошло. Нельзя петь французскую классику на русском языке, совершенно не сочетаются звуки с мелодикой». Заставил себя – выучил одну песню, вторую, третью… Потом подумал: «Сколько можно учить классику? Давай попробуем сделать то, что не делал никто!» И родилась мысль перевести песни, которые по моему творческому ощущению годятся для перевода. Мне их перевел замечательный переводчик.

- А французы слышали эту программу?

- Нет, еще все впереди (смеется).

- Я знаю, что в голодные студенческие годы вы умудрялись на стипендию покупать книги.

- Ну это нормально! Покупал! (Смеется.) Все, что тогда издавалось. В девяностые годы хлынул такой мощный поток литературы, которая раньше была запрещена…

- Каково ваше отношение к Шукшину?

- Уважительное, почтительное, восторженное. Василий Макарович – это гордость Алтайского края.

- Постоянно бывая на Шукшинских днях в Сростках, каждый раз открываю для себя что-то новое. А ведь немало находится «критиков»: устали, мол, уже от «бренда»...

- Вы знаете, что на это нужно отвечать? Каждый день солнышко, не уставая, встает. А мы всего лишь раз в год… Это прекрасно, что существует такой момент единения, очищения, просвещения. Съезжаются иногда одни и те же гости, но часто – новые. И люди видят на празднике тех, кого они любят и уважают сегодня. Это же прекрасно!

Некоторые просто привыкли и не ценят. Пусть ершиком мозги себе почистят любители слова «бренд».

Испытание на прочность

- В своих интервью вы признавались, что вас не гложет ностальгия по малой родине…

- Нет, не гложет… Я всегда рвался в Москву, всегда! С момента осознания: хочу быть артистом и буду им – с 13-14 лет. И я оказался там, где я сейчас нахожусь.

Ностальгии у меня нет. Это ни плохо, ни хорошо. Но не значит, что я не уважаю, не ценю, не благодарен...

- В барнаульском ТЮЗе случились знаковые встречи?

- Нет. Я поступил в театральную студию при ТЮЗе, работая при этом монтировщиком сцены. Получил какой-то опыт, но все равно рвался в Москву.

Пыльная, грязная, порой задыхающаяся в дыму пожаров… А я ее люблю, и она мне взаимностью отвечает (смеется).

- Вы как-то выделяете станцию метро «Красные Ворота»?

- Ну конечно: там познакомился со своей супругой. Благодаря этой встрече у нас столько детишек народилось.

- К сожалению, семьянин и многодетный отец скорее исключение, чем правило в творческой среде. Поделитесь с нашими читателями секретом семейного счастья.

- В жизни каждого наступает момент, когда шелуха спадает и ты задумываешься: а что же реально ценного есть у человека на этой земле?

Случилось американское засилье культуры, но имеющий мозги додумает, глаза довидят, уши дослышат. Какая-то часть человеческая наша сопротивляется всему этому: у кого-то ноет, у кого-то покалывает – «нет-нет-нет!»… Ну окунулись раз-два в это блестящее под названием «разврат, свобода, своеволие» и что дальше? А дальше «это» надо смывать! И ты понимаешь, что ценное на этой земле – дружба, семья. Если мы говорим «дружба», то это надежность, верность. А что такое любовь? Это опять же верность, надежность, нежность, ласка. Все ценности, которые были изначально, они до сих пор остаются. Каждый своим путем через горы, леса, буераки, болота идет к ним. И ничего другого не придумаешь: дружба есть дружба, семья есть семья, любовь – это любовь…

Конфликты неизбежны, они нормальны. Я рассматриваю любой конфликт как возможность роста, а не как возможность разъединения. Ты высказал свою позицию, другой - свою. Хорошо, если позиция основывается не на мнении, а на знании и опыте – мы поделились своим опытом, дальше мы будем искать компромисс.

- Конфликты не разрушают?

- Нет! Если неправильно конфликтовать - разрушают, а правильно – созидают что-то новое. Надо уметь правильно конфликтовать.

- Как вы с супругой выбирали такие красивые имена детям?

- По святцам. Каждому из них подошло именно это имя: Мелаша, Серафима, Александр, Любаша – это именно их имена! Кстати, надо будет спросить, обижаются ли они, что их так назвали? (Смеется.)

- Семью вашей мамы выслали из Латвии, она потеряла родных и близких, воспитывалась в детдоме. Не пытались ли вы найти свои корни, узнать родословную?

- Родословная утрачена совершенно. Мама родилась в 1936-м, их выслали в 1939-м. Она потеряла на Алтае родителей – отец в лагерях погиб, а мать, не перенеся холодного климата, умерла.

Моя мама воспитывалась в детдоме. Я пытался найти свои корни, но сохранившиеся сведения очень скудны. Известно только, что бабушка была преподавателем русского языка и литературы, а дедушка – главным инженером на каком-то заводе. Думаю, семья была интеллигентная. Судя по тому, какие у меня замашки есть (смеется). А вот кто были родители бабушки и дедушки – вообще тайна за семью печатями.

- Вы борец по жизни?

- Наверное. Что-то меня по жизни вело… Конечно, я переживал, плакал - такие обидные слова говорились в Москве! «Молодой человек, вам даже порог театрального института переступать не надо!» - сказала дама-преподаватель ГИТИСа. И она же, когда я выпускался (не вспомнив меня, абитуриента), после выпускного спектакля предложила прийти в театр, в котором работала.

Тебя долбают, окунают и макают, а ты говоришь: «Нет, я буду это делать!» Значит, это было испытание на прочность. Да, трудно, и многие ломаются.

- А мама верила, что вы станете артистом?

- И мама не верила, и учителя - никто не верил.

- Даже когда вы поступили в ГИТИС?

- Даже тогда. Может быть, это настолько нелепо, неожиданно – из простой рабочей семьи – и вдруг в артисты? Связей нет. Оснований никаких, в самодеятельность школьную меня как-то не принимали. «Да нет, он где-то в ПТУ учится...» - говорили, когда я поступил в ГИТИС. Да окончил я ПТУ к тому времени уже с отличием – помощник машиниста электровоза!

- «В наш грошовый практический век не кричат уж о долге и чести и надеждой живет человек…» - у вас в репертуаре есть куплеты с такими словами. Какой надеждой живете вы?

- Я вам скажу интересную вещь… Я не живу надеждой. Я живу настоящим! Тем, что я должен успеть сделать сегодня, помочь себе, другим.

Справка АП
Андрей Межулис родился 13 марта 1968 года в Новоалтайске. Окончил школу № 30 и ПУ-44. В 1994 г. окончил РАТИ (ГИТИС). С 1994 года - актер Театра имени Моссовета. Заслуженный артист РФ (2010).

*   *   *

Андрея Межулиса очень тепло принимали в Барнауле. На концерте «Вертинский на все времена» в филармонии его по окончании программы вызывали на бис пять раз. И цветов было немало. В родном же Новоалтайске земляки увидели и кадры из фильмов, в которых снимался Межулис. Помимо произведений из репертуара Вертинского он исполнил и песни из «французского» цикла. Благодарные новоалтайцы устраивали овации и после чтения писем Вертинского – настолько великолепны были эти мини-спектакли. Одна дама в возрасте элегантности поднялась на сцену с букетом и какой-то емкостью. И когда все дарительницы вернулись в зал на свои места, из этой самой емкости она стала осыпать Андрея Валентиновича лепестками роз, высказав при этом пожелание заслуженному артисту стать народным… Кстати, вход на этот концерт для земляков был свободным.

А до этого Андрей Валентинович встретился с коллективами школы и ПТУ, в которых учился. Побывал и на кладбище в Новоалтайске, где похоронены его мать и сестра.