"МЫ ТАК ВАС ЖДАЛИ!"

Через год, 2 апреля 1997 года, президенты Борис Ельцин и Александр Лукашенко подписали договор о Союзе России и Белоруссии, который дал новый импульс процессу всесторонней интеграции двух стран. Так началось поэтапное движение к их добровольному объединению в Союзное государство при сохранении собственного национального суверенитета. Были подписаны договор о равных правах граждан государств – участников Союза и соглашение о создании равных условий субъектам хозяйствования.

Благодаря этому Алтайский край активно развивает культурные и экономические связи с дружественной республикой, открывает совместные производства. День единения с Россией в Белоруссии отмечается очень широко. У нас этот праздник проводит краевая общественная организация "Белорусское землячество на Алтае", созданная три года назад. Недавно участникам Великой Оте-чественной войны, воевавшим в Белоруссии, в торжественной обстановке были вручены медали Союзного государства "65 лет освобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков". В актовом зале главного корпуса Барнаульской педакадемии присутствовали не только освободители (по-белорусски – "вызволенцы"), но и те, кого они освобождали. Эти люди тогда были детьми, однако до сих пор ярко помнят день, когда впервые увидели солдат с красными звездами. С корреспондентом "АП" они поделились своими воспоминаниями.

Диана Яковлевна Долгова:

– Мы жили в деревне под Могилевом. Все три года провели в оккупации. По малолетству начало войны не помню, а как освобождали – до сих пор рассказываю родным. В нашем селе стояли немцы. Их отводили с фронта на отдых. А остальные деревни вокруг были сожжены, они боялись партизан. Сначала я увидела самолеты с красными звездами, они летали низко над крышами, смотрели, есть ли у нас немцы. А те выскакивали из домов, хватали оружие, грузились на машины и мчались в сторону Днепра, чтобы успеть переправиться на другой берег. Там был большой мост. Когда на нем скопилось множество вражеской силы и техники, наши самолеты начали бомбить мост с обеих сторон. От нашей деревни это достаточно далеко. Как ни спешили фашисты, а успели повыбрасывать во двор свои вещи: одеяла, шинели, куртки, белье. Кучу облили бензином и подожгли. А мы голые, босые, прикрыться нечем, выхватывали что успевали из огня и таскали домой. Я, пятилетняя девочка, вытянула за угол одеяло. Оно обгорело в нескольких местах, так потом им и укрывались.

– Не помните, как вели себя немцы в деревне?

– Конечно, помню. Простые солдаты – относительно спокойно. А когда приходили эсэсовцы, нас сразу сгоняли в один дом семей по пять, после шести часов вечера даже летом мы не имели права высунуться на улицу. Укладывались на полу, как поленница, человек по двадцать ребятишек и взрослых. Эсэсовцы приходили в полночь, пересчитывали, чтобы никого лишнего не было и никто не сбежал к партизанам. В нашем доме жил немецкий переводчик. Нашелся предатель, донес, что у моей тети муж – комиссар в партизанском отряде. Нас бы всех расстреляли. Но переводчик потом сказал, что он антифашист, поэтому перевел донос по-другому. "У меня самого дома трое детей, если бы я отказался идти в армию, семью отправили бы в концлагерь. Пока я живу в вашем доме, вас не тронут".

Когда наши солдаты пришли, они варили кашу в полевой кухне и всех кормили. Хорошо помню повара и большие поварешки, болтающиеся у него спереди и сбоку. Пока каша готовилась, ребятня ходила за ним гурьбой, а малыши сзади уцепились за солдатский ремень и не отпускали повара. Он так и передвигался вокруг котла, обвешанный живой гирляндой. Еще помню, как вернулись в свою хату и стали смотреть, что от немцев осталось. Я заглянула под крыльцо, а там пулемет, заправленный лентами. Фрицы не успели его прихватить с собой. Я закричала и показала его подбежавшим солдатам. Пулемет они унесли.

Евгения Ивановна Сарычева:

– Воспоминания о военном детстве не стерлись и не потускнели от времени. Я была среди тех, кого освобождали наши солдаты в Белоруссии. Так получилось, что перед самой войной отец отправил нас с мамой и братом из Ленинграда в Белоруссию на отдых. А сам приехать уже не успел, погиб в ополчении, лежит на Пискаревском кладбище. Мама тоже погибла. Детей партизаны не бросили. Мы жили в деревне на севере Белоруссии, немцы здесь появлялись наездами, в основном карательные отряды, мстили за партизан: расстреливали, жгли дома. Один раз дошла очередь до нашего дома, стоявшего у дороги. Заколотили ставни, закрыли двери и подожгли, но партизаны успели нас спасти.

Освобождение наших мест началось зимой 1944 года. Недели за две до прихода основных частей мы увидели первых красноармейцев верхом на лошадях, покрытых белыми накидками. Это были разведчики. Пока они разговаривали со взрослыми, мы, дети, старались хоть за лошадь подержаться. Мне было уже десять лет. А через некоторое время услышали грохот пушек, партизаны сдерживали фронт, а нас отправили на подводах навстречу нашим. Малыши ехали, а мы бежали рядом, держась за телегу, как научили партизаны. Помню, как переправлялись через речку на деревянных плотах, как солдаты светили фонариками. Но вскоре деревню освободили, и мы вернулись назад. Нам устроили баню: горячие камни, раскаленные на костре, бросали в большие бочки с водой и мыли детей. Кто совсем был раздет, выдали по солдатской гимнастерке. Я носила ее как платье.

Николай Петрович Крискович:

– Наш отец был партизаном, в 1943 году он забрал маму, брата, сестру и меня в отряд. Оставлять семьи в деревне было нельзя, отступая, фашисты жестоко расправлялись со всеми белорусами. Мы жили в землянке под Осиповичами (100 км от Минска в направлении Бобруйска, где немцев взяли в котел). Там густой бор, куда враги боялись заглядывать. Отрядом командовал Николай Филлиппович Королев, ставший потом Героем Советского Союза. Мама часто нам говорила, что придут наши и прогонят немцев – мы узнаем их по красным звездочкам, и рисовала эти звездочки. Как мы ждали, когда же придут наши! Я их никогда не видел, так как на начало войны был еще маленький, а в 44-м мне уже исполнилось шесть лет.

В конце июня 44-го года мы, ребятня, голодные, изможденные, бегали в лесу, срывали с сосен молодые шишечки и ели их. И вдруг на поляну вышел солдат в выгоревшей гимнастерке, в каске с красной звездочкой, с автоматом. Я закричал: "Наши!" – и бросился к нему, поскольку оказался ближе всех. Он поднял меня на руки, и у него из глаз показались слезы. Но солдат быстро справился с собой, вынул кусок сахара и сухарь. Ни тот ни другой в одной ладошке у меня не помещался, руки были слабенькие. Чтобы удержать их, я взял гостинцы обеими ладонями. А старшего брата, который выглядел еще изможденнее, чем я, и остальных детей в это время подхватили другие солдаты. Они донесли нас до землянок, где оставались только охранение и женщины. Остальные партизаны уже были впереди, гнали немцев. Солдаты оставили нас у землянок и ушли воевать дальше. С ними отправились другие мужчины и мой отец, который лежит сейчас в земле у города Кракова, а поляки теперь называют таких, как он, оккупантами. Всю жизнь вспоминаю, как солдат взял меня на руки и дал кусок сахара…