Отравленная жизнь

Несмотря на то, что эксперты неоднократно устанавливали здесь превышение концентраций вредных веществ, а суд принял решение об очистке земельного участка и вывозе зараженной земли на полигон, яды продолжают разрушать здоровье этой семьи

Чиновники замедленного действия

Для начала – фрагмент из заявления в Залесовский районный суд хозяина злосчастной квартиры Дмитрия Калобаева:

«На усадьбе моего дома, расположенного по адресу: село Залесово, улица Партизанская, 52, кв. 1, захоронены вредные вещества, воздействие которых отражается на здоровье членов моей семьи.

В начале 1960-х годов в складе, расположенном на окраине села Залесово и принадлежавшем Залесовской СЭС, хранился дуст ДДТ, гексахлоран, используемые для дезинфекции растений. В конце 1960-х годов использование ДДТ было запрещено. И по распоряжению руководства Залесовской СЭС, в нарушение действующих правил утилизации и захоронения пестицидов, недалеко от вышеуказанного склада был вырыт котлован, в него ссыпан весь ДДТ, хранившийся на складе, - по словам бывших работников Залесовской СЭС, принимавших участие в захоронении данного вещества. После этого котлован был засыпан землей, в 1980 году на месте захоронения пестицидов был построен жилой дом, в котором в настоящее время проживаю я и моя семья.

В ходе проведения исследования почвы на усадьбе дома установлено, что ПДК вредных веществ превышает в 7436 раз. 22 мая 2006 года учреждение здравоохранения «Центр гигиены и эпидемиологии в г. Заринске, Заринском, Залесовском, Кытмановском и Тогульском районах» провело повторное лабораторное исследование почвы, взятое в усадьбе дома, принадлежащего мне, согласно которому содержание пестицидов превышает ПДК, что не соответствует требованиям СанПин 2.1.7.1287-03 санитарно-эпидемиологических требований к качеству почвы.

В соответствии со ст. 8 федерального закона «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» граждане имеют право на благоприятную среду обитания... на возмещение в полном объеме вреда, причиненного здоровью вследствие нарушения юридическими лицами санитарного законодательства в порядке, установленном в Российской Федерации».

И таких бумаг в квартире Дмитрия Петровича – несколько толстых папок. Куда он только не обращался – к специалистам соответствующих служб, отвечающих за экологическую, фитосанитарную и эпидемиологическую безопасность, в прокуратуру, МЧС, суд, к районным, краевым властям и «на самый верх».

Однако в конечном счёте хоть как-то обезопасить многострадальную семью Калобаевых не удалось до сих пор.

Там жить нельзя!

Появление этого дома было обычным для советской эпохи. Первый секретарь райкома партии самолично указал, где возводить хозспособом дом для партийных работников. Место располагалось совсем рядом с центром села. Возражения по поводу того, что здесь располагался склад санитарно-эпидемиологической службы, в котором много лет хранились сильные ядохимикаты, слушать не захотел. Руководитель СЭС Яков Глушков, как человек порядочный, категорически возражал, но самодурство партийного чиновника взяло верх. В итоге принципиальному главному санитарному врачу даже пришлось уезжать из района. А склад, в котором в мешках и насыпью хранились ДДТ – дихлордифенилтрихлорэтан и ГХГЦ – гексахлоран, как свидетельствовали через много лет в суде бывшие сотрудники СЭС, сравняли с землей. Вернее, при нивелировке площадки под строительство «размазали» инсектициды по всей будущей усадьбе.

Эти ядохимикаты завезли в Залесово полвека назад для уничтожения клещей в тайге. Но вскоре в мире использование ДДТ запретили, в том числе в РСФСР – в 1970 году. Только утилизировать его местные власти не торопились. По некоторым оценкам, на залесовском складе СЭС, на месте которого в 1980 году возвели двухквартирный дом для работников райкома КПСС, оставалось до 10 тонн сильнейших ядов.

А через полтора года в Залесово был направлен выпускник Высшей партийной школы Дмитрий Калобаев, которого избрали секретарем райкома КПСС. Ему-то и предложили вселяться в квартиру бывшего коллеги, переведенного на работу в Барнаул.

Первое время семью Калобаевых лишь изредка смущали тошнотворные запахи, которые заносило с огорода. Особенно после дождя или копки земли. Как-то Дмитрий Петрович принес знакомому человеку на день рождения цветы, а тот и говорит: «А что это цветы у тебя дустом-то пахнут?»

С тех пор в его семье стали замечать, что действительно в их саду и огороде что-то неладно. Особенно на цветочной клумбе у крыльца дома, под одним из окон, где Галина Степановна традиционно высаживала огурчики на грядку перегноя, да под некоторыми фруктовыми деревьями. Овощи и фрукты, выращенные здесь, пахли какой-то «химией». А Дмитрий Петрович при копке огорода и замене столбиков ограды частенько выкапывал какое-то белое либо серое порошко- образное дурно пахнущее вещество, иногда – вместе с бумажным мешком.

И тогда он обратился к работникам СЭС, которые сначала устно, а потом и экспертным путем подтвердили его догадки. Несколько раз приглашал из Заринска и Барнаула сотрудников краевой службы санитарно-эпидемиологического, ветеринарного и фитосанитарного надзора.

За долгие годы теперь уже у пенсионера Калобаева скопилась толстая пачка официальных документов, подтвердивших его самые худшие опасения. Результаты лабораторных экспертиз почвенных образцов, отобранных в месте несанкционированного захоронения пестицидов рядом с их домом, шокировали.

К примеру, 30 августа 2006 года управление Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору по Алтайскому краю и Республике Алтай констатировало, что в образцах почвы, отобранных из скважины на горизонтах от 20 до 120 сантиметров, выявлено превышение ПДК препаратов ДДТ и ГХГЦ от 8,9 до 5675 миллиграммов на килограмм, что превышает в 89-56750 раз допустимый норматив на килограмм почвы. В других местах эти показатели были чуть ниже, тем не менее они превышают допустимый норматив от двух до 5893 раз.

Схожие данные выдали в 1998 году специалисты отделения коммунальной гигиены Центра государственного санитарно-гигиенического надзора:

«Содержание пестицидов в почве приусадебного участка квартиры также значительно превышает ПДК: ДДТ – в 67-571 раз; ГХГЦ – в 15 раз».

Раз за разом исследования специалистов, чуть варьируя, показывали крайне неблагополучную ситуацию. Причем, как утверждали специалисты, надежд на то, что яды с годами исчезнут, не оставалось. Да и сам Калобаев, как-то закапывая столб, заметил, что мешок разложился, а дусту – всё нипочем. Это вещество может пролежать в земле сотни лет, а попадая по растительной цепочке в организм человека, накапливается и не выводится из него.

Выводы специалистов были категоричны: данная территория имеет высокий уровень загрязнения, является опасной для жизни и здоровья людей и благополучия окружающей среды, а ситуация, сложившаяся на указанной территории, – чрезвычайной. Калобаевым строго запретили высаживать на данной территории овощные, бахчевые культуры и картофель, также рекомендовали выкорчевать фруктовые деревья – что те неукоснительно выполнили.

Ад и яд

Вот что писала Инна Бойко, внучка Дмитрия и Галины Калобаевых, проживавшая вместе с ними, теперь уже бывшему руководителю края: «У нас в огороде пахнет ядом. Морковка пахнет ядом, но мы все равно ее едим. Потому что другой нет.

Я уже учусь в школе в Залесово. У меня есть еще два брата, Илюша и Вадик. Они еще маленькие и писать не умеют. Илюша часто болеет и редко ходит в садик.

Я прошу вас – помогите. Больше нам никто не поможет...»

Приезжал в Залесово помощник этого важного дяди разбираться с письмом, однако не пожелал встречаться не только с Инной, но и с ее родителями, дедушкой и бабушкой. Иной чиновничий люд снисходил до встреч с семьей: цокали языками, страдальчески поддакивали, интересовались не только документами, но и здоровьем.

А что про здоровье сказать, если его нет...

Эта огромная семья, проживающая на «ядовитой» усадьбе, в которой росли сначала три дочки, а потом еще и четверо внуков, очень больна. Все «наелись химии». Сейчас дети и внуки отделились, но ребятишки-то все равно каждое лето, да что там, каждый свободный день стремятся побывать у дедушки с бабушкой.

Я беседовал со старшей дочерью Калобаевых Еленой Бойко, которая сама прожила в этой квартире больше четверти века, здесь же воспитывала ту самую Инну, которая неспроста обращалась с криком о помощи к руководителю края, поскольку у нее – врожденный порок сердца.

Я не имею ни юридического, ни морального права раскрывать медицинские тайны семьи Калобаевых. Поверьте на слово, их у каждого – целый букет, поражены почти все системы организма. Причем нередко заболевания требуют дорогостоящего и длительного лечения.

В исковых заявлениях в суд ими указывалось, что они не имеют финансовой возможности на приобретение другого жилья в экологически безопасной местности, вынуждены проживать в опасной для жизни и здоровья «грязной» среде.

Истцы настаивали на том, что причиненный вред является последствием эксплуатации склада ядохимикатов Залесовской районной санэпидстанции, а также халатности должностных лиц райисполкома, допустивших строительство жилого дома на участке несанкционированного захоронения ядохимикатов без соблюдения правил отвода земельных участков для возведения жилых зданий, и преступного бездействия администрации Залесовского района.

Наконец, 13 октября 2006 года решением Залесовского районного суда ответчиком была признана администрация Залесовского сельского совета. Ведь по уставу и по 131-му федеральному закону это безобразие творится на подведомственной ей территории. Администрации сельсовета вменялось провести работы по очистке земельного участка, загрязненного химическими веществами на территории усадьбы Калобаевых.

Казалось бы, спустя четверть века справедливость восторжествовала. Но с момента принятия судебного решения прошло еще почти пять лет, а оно поныне не выполнено. Процедура исполнения судебного решения затянулась. Ведь в решении суда, к примеру, не указано, каким способом следует очищать усадьбу Калобаевых? Или – кто, как и куда должен вывезти ядовитую землю? Как не сказано ни слова, где сельсовет должен изыскать средства на эти цели. А еще – сменился глава администрации села. Новому – Александру Дите требуется время на то, чтобы разобраться в этом вопросе. Но он уже знает, что бюджет администрации села составляет меньше десяти миллионов, а только на утилизацию «грязной» почвы требуется миллион плюс около семи миллионов – для того, чтобы вывезти ее на полигон в Томскую область. Но Александр Гельмутович разобрался уже в том, что, по его мнению, ответчиком в деле должен стать вовсе не сельсовет, а один из нынешних правопреемников СЭС – Центр гигиены и эпидемиологии по Алтайскому краю. Но такое решение – прерогатива суда.

В декабре прошлого года Александр Дите уверял меня, что оперативно – за месяц-полтора, добьется такого решения. Однако прошло уже почти четыре месяца, а никаких обращений в суд от него не последовало. Только на днях он впервые встретился с адвокатом.

За три десятилетия чего-чего, а советов, как выйти из этой чрезвычайной ситуации (вместо реальной помощи), было хоть отбавляй! Одни настаивали на том, чтобы снять не менее двух пахотных слоев почвы с участка. Но кто гарантирует, что и там не обнаружатся пестициды выше предельно допустимых концентраций. Другие всерьез предлагали накрыть участок сначала прочной пленкой, затем – щебнем, а поверх его – закатать асфальт. Третьи говорят, что надо квартиру продать и разместить в ней, например, офис, склад или магазин. Однако предложения, как правило, не содержат ответов, за чей счет предстоит выполнять эти работы и как транспортировать тонны ядовитой почвы. Ведь в ней накоплены сильнейшие яды, и вывезти их вместе с землей просто за околицу села – преступно. А полигонов для хранения ядохимикатов на Алтае нет.

Мой совет – советчикам: угомонитесь! Лучше добейтесь исполнения законного решения суда!

Залесовский район.