«Примеры мужества и неустрашимости»

В списке офицеров и генералов 2-го пехотного корпуса, представленных к наградам за Бородинское сражение, значится Кременчугского пехотного полка майор Кисловский, кавалер ордена Св. Анны 3-го класса, который вместе с майорами Чеодаевым и Емиловским представлен к ордену Св. Владимира IV степени за то, что они «поощряли подчиненных, давая примеры своим мужеством и неустрашимостью, а также неоднократно благоразумными распоряжениями опрокидывали неприятельскую кавалерию сильным батальным огнем». Кисловского считает своим Рязанская область. Однако там, в своем поместье, в селе Княжое Ряжского уезда, Кисловский, отставной, покрытый ранами генерал, доживал свой век. А начал службу он в Бийске, вступив в 1798 году в возрасте 17 лет рядовым в Бийский гарнизонный батальон.  

«Раскопал» его в 2011 году Константин Ярославцев, тогда сотрудник Бийского краеведческого музея имени Бианки. На тот момент был известен лишь послужной список. За прошедший год «раскопки» продолжились и вот что удалось узнать.

Бийск

В старой России Кисловские были известной дворянской фамилией – наиболее древняя ее ветвь происходила от князей смоленских, но Дмитрий Андреевич принадлежал, видимо, к менее знатной сибирской ветви фамилии. Поступив совсем юным на военную службу, он в 1804 году был переведен из Бийского гарнизонного батальона в Ширванский мушкетерский полк. Полк этот был сформирован еще в 1724 году в Баку (отсюда и название), а затем после вышедшего в 1744 году сенатского указа о создании Сибирского корпуса для охраны заводов Ширванский полк был переведен в Сибирь. К эпохе наполеоновских войн полк был расквартирован в населенных пунктах Колывано-Воскресенского горного округа.

Как выяснил барнаульский военный историк Николай Ростов, в 1806 году треть личного состава сибирских полков была отправлена на пополнение полков 1-й и 2-й Западных армий. В числе отправившихся к западных границам империи был и подпоручик Дмитрий Кисловский. Гренадерская и три мушкетерские роты Ширванского полка стали основой при создании Кременчугского пехотного полка, в который добавили еще рекрутов из Ржева и Волоколамска.

В 1808 году Кременчугский полк участвовал в Русско-шведской войне, блокируя с прочими войсками крепость Свеаборг, а после ее сдачи часть полка была посажена на суда и употреблялась в операциях флота в качестве десанта. Дмитрий Кисловский участвовал в нескольких таких боях (и в августе 1808 года был награжден орденом Св. Анны IV степени), а в 1809 году участвовал в экспедиции русских войск на Аландские острова – той самой, когда наши перешли в Швецию по льду Ботнического залива (в мороз, на ветру, таща артиллерию на себе) и уже одним только своим появлением принудили Швецию к капитуляции.

По окончании войны, в 1810 году Дмитрий Кисловский был уже капитан, а в марте 1812 года пожалован в майоры. В этом чине и в рядах Кременчугского полка он и встретил войну 1812 года. Полк входил в 4-ю пехотную дивизию принца Евгения Виртембергского и под его командой при отступлении русских войск от границы участвовал в сражении под Витебском и Смоленском.

При Бородине

В Бородинском сражении дивизия принца Евгения Виртембергского, входившая во 2-й корпус генерала Багговута, вступила в бой после десяти утра. Сначала Барклай-де-Толли отправил ее на спасение захваченной атакой генерала Бонами Курганной батареи (батареи Раевского), однако, когда первая линия войск дивизии, в которой шел и Кременчугский полк, приблизилась к редуту, Барклай сообщил принцу Евгению, что батарея уже отбита Ермоловым. Дивизия встала между батареей и деревней Семеновской, закрывая место, которое к тому времени по причине почти полной гибели войск 7-го пехотного корпуса уже некому было защищать. На этом месте войска дивизии выдержали сильный артиллерийский обстрел и отбили несколько атак кавалерии.

Однако потом Багговут, который с 17-й дивизией прошел дальше к русскому левому флангу, затребовал от принца Евгения подкреплений и принц пошел к Багговуту вместе с Кременчугским и Минским полками. Наши солдаты и офицеры, в том числе и Дмитрий Кисловский, попали из огня в полымя: через некоторое время после прибытия этих войск на левый фланг стоявшие напротив него войска Понятовского решились на обход. Об этом моменте боя генерал Багговут писал потом в своем рапорте: «Неприятель (…) решился наконец сделать решительный удар на наш левый фланг, устроив сильную колонну из пехоты, поставив по флангам кавалерию, с приметной быстротою бросился на нашу батарею, командуемую штабс-капитаном Лесковым, и уже кавалерия его на половине горы очутилась и езе бы один шаг, как пушки наши послужили бы неприятелю трофеями, но храбрый полковник Пышницкий с Кременчугским пехотным полком с примерною неустрашимостью бросился с штыками на неприятеля, подавая личную храбрость подчиненным, и в одну минуту неприятель согнан с батареи и дерзость сего столь наказана штыками русских, что гора сия была усеяна трупами неприятеля, а остальные спасались бегством».

До окончания битвы, до темноты, корпус Багговута удерживал место, которое ему приказано было защищать.

Наш земляк получил за Бородино орден Св. Владимира IV степени. При возобновлении военных действий он участвовал в боях при Тарутино, Малоярославце, близ Вязьмы и других – по всему маршруту преследования французов русскими. За отличие в этом бою Дмитрий Кисловский награжден орденом Св. Анны II степени, а за бой при Красном пожалован в подполковники.

Потом, в Заграничном походе, были сражение при Дрездене и Кульме, ранения в бою при Люцене и Лейпциге. В феврале 1814 года Кисловский стал полковником, а за взятие Парижа получил георгиевское оружие – золотую шпагу с надписью «За храбрость».

Командир полка

В конце 1814 года Дмитрий Кисловский стал командиром Ревельского пехотного полка. К этому времени относится интересный эпизод – тяжба между Кисловским как полковым командиром и Маргаритой Тучковой, вдовой шефа Ревельского полка генерала Александра Тучкова 4-го, погибшего при Бородине. Тяжба разгорелась из-за полкового иконостаса (15 предметов), отправленного в апреле 1812 года Тучковым из полка к жене в Смоленск. (История иконостаса и тяжбы вокруг него описана во II томе сборника «Эпоха 1812 года», издаваемого Государственным историческим музеем.) Начавшаяся вскорости война, видимо, помешала вернуть иконостас в полк. Однако и по окончании ее по доброй воле Маргарита Тучкова не возвращала утварь. Подозревать в этом материальный интерес бессмысленно – и утварь не имела особой ценности, и Тучкова была не из бедных. В конечном счете Тучкова вернула в полк почти все, кроме иконы Спаса Нерукотворного: «…Вдова не решилась расстаться с иконой, пред которою сотворила последнюю молитву вместе с мужем, и просила нового командира позволения оставить ее у себя, обязуясь доставить верную с нее копию; он согласился тем охотнее, что иконостас полковой церкви был возобновлен и образ не подходил под его размер». Икону Маргарита Тучкова поместила в созданный ею на Бородинском поле монастырь, получивший название Спасо-Бородинского, где образ находится до сих.

В 1822 году наш земляк стал генерал-майором, а на следующий год был назначен командиром бригады в 9-й пехотной дивизии. Служил он до конца 1827 года и ушел в отставку по состоянию здоровья (тогда писали - «за ранами») с почетом – с правом ношения мундира и пенсионом полного жалованья. Дата смерти его пока неизвестна, но если учесть, что младшая дочь – Елизавета Дмитриевна – родилась в августе 1832 года, то можно с уверенностью считать, что и в 51 год Дмитрий Кисловский был еще полон сил. Всего же у него было пятеро детей, из которых старший сын Лев стал военным, был георгиевским кавалером и дослужился до полковника. Интересно, что Лев Дмитриевич был женат на одной из теток Константина Алексеева (Станиславского), актера, режиссера и теоретика театра. Возможно, дальним потомком нашего земляка был полный его тезка и однофамилец Кисловский Дмитрий Андреевич, советский зоотехник, выведший новую породу лошадей – советский тяжеловоз.

Евгений ПЛАТУНОВ, Сергей ТЕПЛЯКОВ.