Социальную гостиницу для престарелых «Надежда» знают во всем Алтайском крае

Чем-то бесприютным веет от слова «приют». Социальная гостиница для престарелых граждан «Надежда» – звучит куда оптимистичнее. Да и честнее по отношению к людям, которых волею судеб прибило к ее берегам. Здесь, в селе с поэтичным названием Серебренниково, «на конце географии» Алейского района, началась их вторая жизнь.

«Внучок»

До 90-х годов ХХ века в Серебренниково звенели детские голоса, полной была школа. Потом не стало базового хозяйства, семьи разъехались, опустело школьное здание. Спустя несколько лет его приобрел в собственность предприниматель Александр Лебединских. Всей семьей привели в порядок помещение и на этой площадке организовали социальную гостиницу. Вот уже три года она дом для тех, кто остался без жилья в силу тех или иных обстоятельств. Со своей «Надеждой» Александр Лебединских два года назад даже стал победителем краевого конкурса в номинации «Лучший проект года в сфере социального обслуживания».

Окрестности Серебренниково достойны кисти Левитана. Пешие прогулки по заснеженным тропинкам, шахматы, телевизор, беседы за чайком в непогоду – это зимой. Лес, фруктовый сад, цветники, озеро и рыбалка (заядлым рыбакам повара с собой и чаек в термосе заварят, и бутербродов завернут) – это летом. Так живут обитатели «Надежды». Неспешно, потому что спешить им некуда.

Иерархия тут как в семье. Александр Лебединских – директор и бесспорный авторитет. Но 50 бабушек и дедушек зовут его ласково Сашком, внучком. Он признается, что ему это нравится. А я смотрю на молодого парня и не понимаю, почему профессиональный строитель вдруг решил, что заботиться о стариках – его призвание?

– Совсем не вдруг, – включается в разговор Надежда Лебединских, мама, помогающая сыну на правах администратора. – Идея создать социальную гостиницу пришла нам в голову давно. Когда-то я была бухгалтером участковой больницы села Боровского, где работало отделение социального ухода. Но в 2006 году его расформировали, а чтобы люди, нуждающиеся в опеке и уходе, не бедствовали, мы и создали свою «Надежду». Сын занялся организационной частью проекта, поддержал меня. Взяли кредит, выкупили пустующее школьное здание, изначально понимая, что больших денег тут не будет. Но работаем уже три года, и пока у нас все получается. А нас знают не только в Алейском районе, люди и сами просятся, и дети их привозят. Сейчас в «Надежде» живет более 50 человек и мы уже думаем, что пора делать пристройку.

Три сценария

Сложная жизненная ситуация здесь одна на всех и все же у каждого своя. Можно лишь попытаться условно поделить на три сценария судьбы жильцов «Надежды», маленького, отдельно взятого государства на территории Алейского района. Есть люди, утратившие связи с родными из-за проблем с алкоголем. Есть инвалиды, уход за которыми не могут обеспечить их семьи. Есть старики, ставшие ненужными детям и внукам. Такие обычно звонят в «Надежду» сами, просят забрать из дома, честно объясняя свою просьбу: «Хочется нормальной еды». Одних время от времени навещают родные, про других никто и не вспоминает. Впрочем, обратный путь домой не заказан никому. И потому мы не называем их настоящих имен.

Баба Марина и сама толком не поймет, как осталась без крыши над головой. Помнит, как продала добротный дом – надо было помочь женатому сыну купить квартиру. Но с молодыми прожила недолго. Стала неугодной снохе и оказалась в «Надежде».

– Здесь хорошо, – примирительно, словно извиняясь за то, что невольно вынесла сор из семейной избы, улыбается старушка. – Кормят вкусно, постельное белье чистое. Прошлое стараюсь не ворошить. Хотя нет-нет да и вспомню, как на своей свадьбе Володька мой сказал: «Мама, я люблю тебя, ты всегда будешь для меня самой главной…» Вот тебе и главная… Жизнь у молодых тяжелая, не осуждайте их. Я им денежек с пенсии подкапливаю, вот приедут они ко мне, а бабушка им – гостинчика…

90-летняя Алевтина Григорьевна, рассказывая о детях и внуках, приговаривает: «Они оставили меня, но мы скоро встретимся». Фраза становится понятной только после объяснения Александра Лебединских: «Бабулечка всех своих пережила. Братьев, сестер, детей, внуков…»

Дед Кирилл работал на Севере, путешествовал, жил интересно и безбедно. Когда умерла его мама, приехал в Серебренниково, похоронил ее. Остался там, но запил беспробудно. Однажды, уже в горячке, чувствуя, что гибнет, буквально приполз к сельсовету и попросился в «Надежду».

Самому молодому жильцу «Надежды» 32 года. У парня паралич после инсульта и рассеянный склероз. Его родители живут в соседнем селе, но не могут сами ухаживать за сыном. У отца больное сердце, у мамы – рак. По сути, решение отдать сына под профессиональную опеку сиделок – самое верное в этой ситуации. О пресловутом стакане воды здесь рассуждать не принято. Не важно, кто его подаст. Главное, есть кому это сделать в принципе. Так честнее. Гораздо хуже, когда у работающих взрослых детей больной старик остается на весь день один дома без ухода и общения.

Исповеди пожилых людей каждый сотрудник «Надежды» выслушивает за день раз по сто. Мне на новенького тоже довелось. Баба Нюра, наглаживая искореженными артритом руками котенка мышастой масти с отмороженным ухом, тянет речитативом, безо всяких эмоций:

– Натерпелась я, доча. В колхозе пахала как проклятая. Надорвалась. Ваську своего единственного еле выродила. Батька у нас от фронтовых ран быстро после войны прибрался, я всё одна. С сыном по больницам маялась, каждый раз думая: выживет ай нет? Потом он с дружками какими-то связался, чуть в тюрьму не попал. Я ж поседела тогда. Он на Север на заработки уехал, писал сначала часто, потом только открытки к праздникам… И вот скажи,  есть какой-то смысл в той жизни, что я прожила? Зазря все? Какое там продолжение рода… Где он, род-то этот?..

Мрачнеет лицом от рассказа бабы Нюры Надежда Валерьевна. Да, напрочь забывают и не хотят вспоминать о своих стариках люди. Даже когда узнают, что дни их уже сочтены. Надежда Валерьевна и Саша звонят, просят: приезжайте попрощайтесь с мамой. Бесполезно. Как-то после долгой болезни ушла в мир иной бабушка. Приведем, со слов Лебединских,  телефонный диалог с ее детьми:

– Извините, у нас для вас печальная весть. Ваша мама умерла.

– Как это умерла? А вы там на что? Ухаживать надо было за ней лучше.

– Но ей же 93 года было… Давайте лучше поговорим об организации похорон.

– У вас умерла – вы и хороните. Нам она не нужна.

Сколько стоит любовь

В общем и целом здесь жизнь как жизнь. Празднуют. Женятся. Бывает,  ссорятся. Так, недавно всей «Надеждой» бурно обсуждали роман, который крутила местная красотка Танечка сразу с двумя ухажерами. Но бывает, что только здесь люди обретают семейное счастье, которого были лишены прежде. Как Константин Владимирович и Елена Павловна.

Об экономической стороне дела. Со своих пенсий жильцы «Надежды» платят 9 тысяч рублей в месяц. В эту сумму входят четырехразовое питание, уход, досуг и разговоры по душам. Зная, какие высоченные ценники выставляют иные частные приюты по краю, настораживаюсь: в чем подвох?

– Нет никакого подвоха. Деньги в нашем деле решают далеко не всё, – уверен Александр Лебединских. – К нам недавно деда привезли из Барнаула из так называемого элитного пансионата. На нем от пролежней живого места не было. Мы его вылечили, выходили, видимо, у нас он и останется. Персонал здесь хороший, сердобольный, большими деньгами не избалованный. За то, чтобы подать судно человеку, сотен не сшибает. Коллектив небольшой – два повара, кочегар, три дежурные санитарки, есть свой доктор в штате. Сами выращиваем овощи, есть два участка под картошку – ее как минимум тысячу ведер нужно, чтобы прокормить до нового урожая 50 человек. Плюс мясо выручает из нашего семейного подсобного хозяйства. Словом, как можем стараемся удешевить содержание наших подопечных в «Надежде».

Надежда Валерьевна говорит, что уже идут сюда люди 50-го года рождения. То есть те, кого еще недавно называли золотым фондом страны. Видимо,  «Надежда», как и другие приюты и социальные гостиницы края, пустовать в ближайшее время не будет. Лишь бы выдержали сами Лебединских.

– Я десять раз уже собиралась закрыться, сердце-то не казенное, – согласно кивает Надежда Валерьевна. – Но сын рядом, он и поддержит, и успокоит. Я теперь вижу, что мужской подход к делу более спокойный и рациональный, что ли, более полезен, чем мой, слезливый, эмоциональный. Есть проблема – Саша решает. Надо с кем-то поговорить по душам – он идет и говорит.

Возможно, из-за непогоды за окном как-то по-особому ощущается уют «Надежды» с ее небольшими жилыми комнатами, душевыми кабинками и теплыми, простите, туалетами. Здесь запах горячих булочек. И бабушкины улыбки. Но почему дикой кошкой дерет душу от этой благости? Уходя, я больше всего боялась, что кто-нибудь из стариков дотронется до моего плеча и попросит позвонить своей дочери или сыну. Потому что не знаю, как сказать о том, о чем словами не говорят…