Наш человек в «Нормандии – Неман»

У одного из летчиков, пришедших в День авиации в БВВАУЛ к памятнику Герою Советского Союза Константину Павлюкову, я заметил необычный шеврон – красный щит с двумя золотыми львами и белой молнией. 

«Да ведь это «Нормандия – Неман»!» – подумал я. Но откуда бы ей здесь быть? Оказалось, наш земляк потомственный военный летчик Иван Клешнин служит в знаменитом полку, прославившемся еще в Великую Отечественную войну, а сейчас расположенном в Приморье.

– Я всегда мечтал быть летчиком, в другой профессии себя не представлял, – говорит Иван Клешнин. – Отец окончил Барнаульское летное училище, воевал в Афганистане, кавалер двух орденов Красной Звезды. Мы с ним по всем полкам ездили. Наверное, с самого глубокого детства у меня любовь к авиации. Когда отец работал в летном училище, с моим другом Данилом мы бегали по казармам, смотрели на курсантов. Эта среда трогала своим благородством, великодушием. Авиация завораживает. Это не приземленная профессия, это необычная, воздушная, даже фантастическая в чем-то профессия, разум молодого парня она покоряет совершенно. Сколько  себя помню, столько я хотел быть летчиком. И на данный момент не представляю себя еще где-то, кроме как в военной авиации…

Ивану было четыре года, когда он оказался первый раз в кабине самолета, правда, это было в учебном ангаре БВВАУЛ. Зато это был Су-25, на котором воевал его отец, а потом довелось летать и самому Ивану. А как летчик Иван впервые поднял в небо самолет в 2009 году в учебном полку. На вопрос, какие были ощущения, Иван отвечает:

– Работа летная такова, что всю романтику ощущаешь уже потом. Зарулил на посадку, получил замечания и только тогда понимаешь, как это здорово, как это красиво. А первые впечатления – я думал, как бы все сделать правильно, все мысли были об этом, и сейчас это продолжается. Такого, чтобы рассматривать небо, нет – это все приходит потом, когда нет угрозы безопасности полета, тогда ощущаешь, как красиво вокруг…

Служит Иван всерьез – постоянные полеты, разнообразная подготовка.

– Летаем по четыре смены в неделю, а смена по восемь часов. Но это и хорошо – мы же к этому и готовились… – говорит он.

В «Нормандию – Неман» Иван попал сразу после окончания Краснодарского летного училища. Полк с уникальной историей в 2009 году был расформирован, но затем снова воссоздан.

– Из 18-го полка «Нормандия – Неман» и 187-го авиаполка сформировали авиагруппу, и я пришел в авиационную группу с почетным наименованием «Нормандия – Неман». А теперь в авиации снова полки, и наш называется «18-й гвардейский штурмовой авиационный полк «Нормандия – Неман». В ноябре нам должны вручать новое знамя, – рассказывает Иван. – Я, когда пришел в эту часть, конечно, знал опорные даты – в декабре 1942 года «Сражающаяся Франция» попросила разрешения создать эскадрилью, в апреле 1943 года ее создали, в СССР приехали 58 французов – 17 летчиков, остальные инженеры, потом расширили до полка. Летчики из Франции прошли высокого уровня подготовку, не потешные войска. Конечно, это был только полк, он имел больше пропагандистское значение, что такое полк в той мясорубке? Он не мог переломить ход сражений, но он делал вклад в Победу…

Прежде, рассказывает Иван, еще до переформирования в авиагруппу, в полку «Нормандия – Неман» была койка Марселя Лефевра, погибшего в 1944 году командира 3-й эскадрильи «Шербур», посмертно удостоенного звания Героя Советского Союза и зачисленного навечно в списки части.

– На него была заведена летная книжка, за него выполнялись полеты, упоминалось в боевом листке, что такой-то офицер выполнил полеты за Марселя Лефевра… – рассказывает Иван Клешнин.

Но с расформированием полка в 2009 году традиция прервалась и возродится ли – неизвестно.

Шеврон «Нормандии – Неман», признается Иван, узнают не так уж часто.

– На Дне авиации задавали вопрос – летчики знают, половина служила в тех краях. А молодежь – редко... – говорит он.

Иван рассказывает об авиации и о своем полку так, что не мог не задать вопрос: поэты ли летчики?

– Поэт – это слишком, – отвечает Иван. – Для этого еще талант надо иметь соответствующий. Летчик скорее романтик. Есть выражение старое, сказал еще Покрышкин: «В авиацию приходят романтики, остаются трудяги». Хотя что-то поэтическое в нашей работе есть. Но только стихи не Пушкина и Лермонтова, а Симонова и даже Маяковского…