Обзор редакционной почты

Чем живём, о чём пишем.

С чистого листа

Почти миллион беженцев из Донецкой и Луганской областей Украины уже приняла Россия. Волею судеб кто-то из них оказался и в нашем крае. Поступившее в «АП» по электронной почте письмо Дарьи Цыганенко рассказывает о первых шагах ее семьи на алтайской земле.

«Мы приехали на Алтай в никуда, нет здесь родственников, нет друзей. Мы родились и выросли в другом государстве. Я работала в редакции, муж – на шахте, сын еще школьник. Взяли в семью племянницу после того, как сестра мужа погибла в аварии. Таким составом и бежали…»

Границу пересекли, как говорили на вокзале, на последнем поезде. 

На Алтай семью отправила… проводница Катя. «Будете как у Христа за пазухой», – сказала она и всю дорогу рассказывала, какие в Алейске, откуда она родом, поля с подсолнухами, какая речка. А мы ревели – у нас ведь тоже были поля с подсолнухами… Катя, спасибо вам за теплоту и за слова ваши!»

На вокзале в Барнауле началась паника. Двое детей, два чемодана и бесполезные здесь гривны. Куда идти? Какой-то паренек давал свой мобильный позвонить, но кому? Попросили его узнать, кто украинскими беженцами занимается, а тут программа по телевизору началась, прямо на вокзале, и на экране они увидели девушку, которая там, на Украине, жила с ними в соседнем доме, но уехала раньше – и вот рассказывала, кто и как помогал ей устроиться, а в конце передачи появился телефон доверия миграционной службы. Позвонили туда, записали («буквально на салфетке, шаг за шагом»), что и как делать. «По этим советам мы и на учет встали, и в программу соотечественников попали, нас в тот же день приняли и поселили. Не отель, конечно, но нам много и не нужно…»

Сердечная признательность высказывается в письме в адрес сотрудников миграционной службы, низкий поклон и отдельная благодарность Иде Петровне Кочерговой, «степень сопереживания которой была ничуть не меньше, чем грамотность и профессионализм. Поверьте, порой простое сочувствие бывает дорого, а тут еще и такая помощь!»

…Семья уехала из Барнаула, как шутил муж, к подсолнухам в Алейск, где ей были предложены работа и жилой дом («аж три комнаты). Спасибо всем, кто не остался равнодушен!»

Пожелаем им – Ирине, Максиму, Даше, Богдаше и всем их бывшим соотечественникам, начинающим на Алтае жизнь с чистого листа, оптимизма, благополучия и здоровья!

А вот у автора еще одного электронного письма ситуация сложнее. Татьяна Михайловна – беженка из Краматорска Донецкой области, на Алтай приехала вместе с сыном. Много лет работала заведующей клинико-диагностической лабораторией – вплоть до момента вынужденного отъезда в связи с начавшимися боевыми действиями. Татьяна Михайловна просит откликнуться тех, кто может помочь им с сыном в трудоустройстве и месте проживания.

Контактный телефон Татьяны Михайловны – в отделе писем в редакции «АП» (63-30-26).

Стоять на Алтае «Алёше»?

Алексей Ретунский из села Верх-Ануйского Быстроистокского района свое письмо в «Алтайскую правду» адресовал также руководству отделений политических партий «Единая Россия», ЛДПР, КПРФ и «Справедливая Россия».

«Обращаюсь к вам по зову своего сердца как гражданин, искренне болеющий за судьбу своего Отечества, как неравнодушный человек, любящий свой край, как педагог, воспитавший не одно поколение достойных спортсменов», – пишет он.

Сам Алексей Максимович относит себя к категории людей, которых называют «дети войны». Ему не было и двух лет, когда отца призвали на фронт. Первое и единственное письмо от него пришло в ноябре 1941-го. «И таких «детей войны» проживает сегодня в нашем селе более 80 человек. И нам всем очень хотелось бы, чтобы в нашем крае был установлен памятник «Алеше», русскому солдату-освободителю, подобный тому, что стоит в Болгарии, в Пловдиве» – вот суть его обращения.

А доводы таковы. Если уж спустя многие годы после победы было официально признано, что прототип пловдивского памятника – это наш земляк Алексей Иванович Скурлатов, просто по-человечески было бы справедливо, чтобы и на его родине, в Алтайском крае, стоял наш «Алеша» в полный его богатырский рост. Не стало Алексея Ивановича – и что, память о нем, простом русском солдате, в другой стране, в освобождении которой от фашизма он принимал участие, будет храниться дольше? Найдутся у нас и гора, где монумент такой мог бы стоять века, и люди, которые с готовностью откликнутся на это предложение и посильно помогут в его возведении. 

Похоже, Алексея Максимовича задел за живое и факт установки в крае памятника Джону Леннону. «А ведь он потому и пел, что наши отцы дали ему эту возможность своими жизнями», – замечает наш автор.

Есть еще один важный аргумент в письме Ретунского: «Это был бы памятник всем нашим отцам-фронтовикам».

Поэтому и обращается Алексей Максимович к руководству политических партий в нашем крае с просьбой поддержать идею и помочь ее реализации. «На мой взгляд, – пишет он, – было бы здорово, если бы такой памятник появился у федеральной дороги в Косихинском районе, где родился Скурлатов. И в плане патриотического воспитания молодежи, и в знак наших особых отношений с Пловдивом. Да и туристам было бы интересно, кто не знает эту историю, которая со временем станет легендой».

Дом с «секретом»

Двухэтажный дом № 50 на ул. 80-й Гвардейской дивизии в краевом центре. Всего-то 12 квартир. Снаружи выглядит… Нет, лучше отвести глаза. Хотя рядом стоят два похожих бедолаги. Но у «нашего» дома есть секрет, о котором поведала «АП» Олеся Ольховская. Во втором подъезде канализационные воды регулярно выходят из берегов (или из труб?.. колодца?). «Уже сил не хватает с этим бороться, – пишет Олеся. – Вот снова затопило, вечером приехали работники, почистили колодец, а наутро опять та же картина. Вонь невыносимая. Такая антисанитария, не высказать, хотя мы каждый раз моем. В трех семьях в подъезде есть дети до трех лет, как их водить гулять? Управляющая компания ЖЭУ-8 все наши обращения игнорирует, ремонт не ведется, крыша течет, дом сыплется в прямом смысле слова. Два года не видим дворника, сами устраиваем субботники…»

Люди стараются, по весне высаживают цветочки, ухаживают за ними. А в подъездах… Ну при чем здесь стены, если куда важнее смотреть под ноги, не споткнуться на лестнице, не столкнуться с наркомальчиками, которые прячут или забирают закладки… Дом построен, говорят, в 1947-м, но даже пожилые люди не могут сказать, был ли когда здесь капитальный ремонт.

А что касается слов Олеси, что «управляющая компания не помнит про наше существование», так это неправда. Ведь приезжают чистить, когда затопит, может, даже всем наличным составом стараются, как Геракл в авгиевых конюшнях. Скажете, что он за один день управился? 

А, во-вторых, коли квартплату собирают, а вы в полном объеме платите, значит, помнят. Хотя… Ну, свет-вода-тепло – это понятно. Что же касается «содержания и текущего ремонта жилья», то содержится оно в таком состоянии, что… «Вы не представляете, как обидно платить за то, чего тебе по праву не предоставляют!» – восклицает Олеся.

А чего обижаться? Жилищная сфера у нас единственная, где закон «утром – деньги, вечером – стулья» не срабатывает. Но это секрет, не все о нем знают.