«Самые тонкие и деликатные». С какими вопросами обращаются к детскому омбудсмену в Алтайском крае

Кому жаловаться, если соседи не занимаются своими детьми? Как организовать обучение ребенка на дому? Что делать, если есть сложности с получением лекарств для дочери? На эти и подобные вопросы детский омбудсмен региона Ольга Казанцева отвечает каждый день. Сфера ее профессионального  внимания – любой конфликт, в который волей-неволей оказывается втянут ребенок.  

«Это долгая история»  

– Ольга Александровна, к счастью, громкие дела случаются в крае нечасто. Но каждый раз, когда это происходит, выплескивается шквал негатива на того, кто ближе всего к детской беде. На уполномоченного по правам ребенка или специалиста органов опеки. Мол, смотрели-смотрели, да дитя просмотрели. Можно ли как-то предвидеть, что вот завтра в конкретной семье случится ЧП? 

– Напомню, что сфера деятельности уполномоченного по правам ребенка не ограничивается вопросами семейного неблагополучия, просто именно эти истории наиболее резонансны (перечень полномочий в ст. 14 закона «Об уполномоченных по правам ребёнка в Российской Федерации». – Прим. авт.). Вопросы семейных отношений, вмешательства в дела семьи – самые тонкие и деликатные. Для них существует только «поздно» или «рано». Так обычно люди и говорят. Понятия «вовремя отобрать» в этой сфере нет,  ведь любой конфликт, когда ресурсом государственных структур уже  приходится корректировать отношения личностные, для ребенка драма, если не трагедия. Как, в каких единицах измерить количество душевного тепла, вложенного в детей, объем «предоставленной» им любви? С этой точки зрения семья – закрытая система. И даже если есть сигнал о жестоком обращении с детьми, побои ведь не происходят на глазах специалистов органов опеки, когда те приходят в дом. Это долгая история. Любой случай нуждается в проверке, любое вмешательство в семью должно быть обоснованным. И в то же время мы говорим о безусловном приоритете соблюдения прав детей на безопасную жизнь.  

– Но ведь и профилактикой неблагополучия занимаются многие ведомства.  

– И они в равной мере участвуют в профилактике неблагополучия. Органы опеки, например, инструмент диагностики по сути, позволяющий увидеть наличие угрозы жизни и здоровью детей. Только у них есть полномочия изымать ребенка из семьи и выходить в суд с иском об ограничении или лишении родительских прав. Это крайние меры. К ним прибегают, когда все остальные не привели к улучшению положения семьи. Но наш регион – это свыше 60 районов; в каждом, за редким исключением, по одному специалисту, и нагрузка на них в последние годы возросла многократно. И без того непростая их работа серьезно осложняется и тем негативом, который транслируется в СМИ и соцсетях, на региональном и  федеральном уровне. Сформировалась уже «традиция», когда после ЧП в первую очередь привлекают к уголовной ответственности представителей органов опеки. Но, повторюсь, в системе защиты детства у них свои функции, определенные законодательно. Изучить ситуацию, поставить «диагноз», рекомендовать  оптимальные формы работы с семьей, внести предложения на рассмотрение муниципальной комиссии. Один боец здесь ничего не сделает, работают все ведомства, входящие в систему. 

Опасное обыденное 

– Где чаще случаются ЧП с детьми? В городе, в селе?

– Если говорить о такой беде, как лишение родительских прав, то бывает это с равной частотой в селах и городах. Но в сельской местности чаще случаются трагедии иного рода, когда гибнут ребятишки. В пожарах, задохнувшись угарным газом, просто потому, что в частном секторе преимущественно печное отопление. Либо на водоемах, ведь люди издавна селятся по берегам рек и озер. Водоем «за огородом» – обычное для сельчан дело, но мало кто задумывается, что изменчивая водная стихия может быть опасной для ребенка. 

– Сибирь патриархальна в хорошем смысле. Если что не так в семье, выручат соседки, бабушки. Накормят обиженного ребенка, успокоят его. Мы не разучились душой ловить малейшие оттенки голоса и считывать эмоции. Помогает ли такая особенность народная?  

– Наше общество многолико, многослойно, многоконфессионально и тем сложно. Ребенок может быть не защищен даже в самой патриархальной семье и, наоборот, счастлив и согрет любовью у родителей, держащихся либеральных ценностей. Главное – баланс между суверенитетом семьи и  правами ребенка. Вот пример. После эпидемии коронавируса выросло число семей, которые, оценив достоинства дистанта, перевели ребятишек на семейное обучение. Изучая это новое для нас явление, я вошла в  профильное сообщество мам и пап, готовых самостоятельно заниматься образованием детей. Проблема здесь одна. Не каждый взрослый способен организовать полноценный процесс в домашних условиях.   

– Выходит, специалисты опеки в районах – фигуры ключевые? Такую роль вы им отводите, судя по характеру продвигаемых вами инициатив? 

– Да, когда речь идет о диагностике сохранности семьи. Но они не могут быть ключевыми, если дело дошло до крайней меры защиты ребенка. До  ограничения или лишения мам и пап родительких прав. Цель не в том, чтобы «лишить» и «ограничить». Нужно при любой возможности сохранить потенциал семьи. Мы с депутатами АКЗС долго обсуждали возможность предоставления бесплатной юридической помощи родителям, которые хотят восстановить родительские права. Сегодня эта норма закреплена законодательно, семьи ею уже пользуются, пусть и не так часто, как хотелось бы. Вообще, правильнее было бы перевернуть в общественном сознании «пирамиду» системы защиты прав детства. Ключевая – муниципальная коллегиальная комиссия, координирующая  работу входящих в нее краевых и федеральных ведомств в решении как общих вопросов профилактики неблагополучия, так и тех, что направлены на оздоровление каждой отдельно взятой семьи. 

Идеальная машина 

– Кто входит в эту «пирамиду»?   

– Представители здравоохранения и образования: медики и педагоги первыми видят следы побоев, ненадлежащего ухода, отставание в учебе, пропуски уроков, общую запущенность. Подразделения по делам несовершеннолетних, следственных органов, так как семейное неблагополучие влечет за собой и правонарушения, совершаемые подростками. «Государево око» – прокуратура, контролирующая  соблюдение прав ребенка в регионе. Органы соцзащиты, задачи которой  однозначны – реабилитация семей в трудной жизненной ситуации, сохранение естественной для ребенка семейной среды. Есть у них для этого необходимые инструменты, ресурсы, учреждения, реацентры, кадры для работы с проблемными семьями. Специалисты знают, как работать с родителями, не признающими наличия проблемы, не мотивированными бросать пить, искать работу. Это далеко не вся связка… 

– Машина почти идеальна. Но надо ведь еще уметь пользоваться ее инструментами. Далеко не каждый, став свидетелем детской беды, куда-то обратится. Или не знает, как это делать, или не хочет ввязываться. «Дело-то семейное», как принято у нас говорить.  

– Когда что-то случается, проще всего обвинить в бездействии единственного в районе специалиста опеки. Куда сложнее определиться с собственной позицией, как относиться к плачу ребенка за стеной. Тут уже гражданская позиция нужна. Если человек готов помочь ему на уровне  «позвонить и сообщить», правильнее всего набрать номер местного отделения полиции. Все звонки фиксируются и обязательно будут отработаны. Или можно отправить письмо по электронной почте в районную администрацию. Проще всего в этом плане сельским жителям – просто потому, что «никуда на деревне не спрятаться» и сельсовет рядом.  

– Что конкретно должно насторожить соседей, общественность?  

– Сложно не заметить, когда взрослые не работают, злоупотребляют алкоголем, не занимаются детьми и те предоставлены сами себе. Хорошо, когда бабушки и дедушки берут на свои плечи родительские заботы. Если же и они в силу разных причин не могут стать опорой, семья рушится от слова «совсем».  Все, о чем я попрошу тех, кто живет рядом, – просто не проходить мимо.