Спустя 75 лет после Победы найдены письма с фронта уроженца Алтая Климентия Чучалина

Спустя 75 лет после Победы были найдены три письма с фронта, написанные уроженцем Алтая Климентием Чучалиным. О нем ничего не было известно, но случилось чудо – удалось найти потомков героя. О его удивительной, трагической судьбе этот рассказ. 

Когда занимаешься установлением судьбы героя Великой Отечественной, то первым делом выискиваешь в его биографии 1985 год. Если находишь, вздыхаешь с облегчением: получил твой герой, как все фронтовики, в этом году орден Отечественной войны, значит, выжил, осталась семья, есть внуки-правнуки. Однако часто случается такое: знаешь, что был он жив в 1945-м, но никак не находится в базе ЦАМО его наградной за 1985-й… И поселяется в душе тревога, приходят на память случаи гибели фронтовиков в последний день войны, и даже после 9 мая. А ведь была еще и война с Японией…

Так случилось и в этот раз: никак не находился после 1945-го след моего героя. Разве только упоминание об изданной в 1947-м его научной работе, но ведь написать ее он мог и до войны…

Поиск, непростой и долгий, увенчался-таки успехом. Но с чего же началась эта история?

Два с половиной письма

От Татьяны Мамонтовой из Тверской области получила я не так давно царский подарок, на языке архивистов именуемый «массив документов». Среди фотографий и писем были письма с фронта от гвардии лейтенанта Климентия Чучалина. Посланий, по сути, было всего-то два с половиной: третье – совсем небольшое – писалось, чтобы исправить номер полевой почты из предыдущего.

Казалось, многое ли можно узнать из нескольких страничек? Но исписаны они были бисерным почерком. И предназначались для друга барнаульской юности, с которым не виделся наш герой с довоенных времен.

«31.12.44 г. Вечер… Друг моей юности, Борис Иванович! Шлю тебе мой командирский привет и поздравляю с Новым годом – годом окончательной победы над гитлеровской Германией. Этот год ознаменовался для меня началом третьего года службы в РККА, где имею честь быть средним артиллерийским командиром. Эти два года дали мне очень многое: они закалили во мне силу воли, мужество и стойкость. Кроме всего этого, освоился с парашютным спортом, имея на своем счету много прыжков с аэростата и с самолета… Этот год является также годом моего 36летия. Боря! Кажется еще так недавно мы с тобой грызли гранит науки в 6м классе. Мне не забыть наших совместных занятий по разбору Бинома Ньютона, по немецкому языку, нашу юношескую дружбу. О тебе в моем сознании остались самые лучшие воспоминания. Нас многое объединяло и заставляло сблизиться.

Что написать тебе о своей жизни? Ты знаешь, что на пути нашего развития стояли казалось бы непреодолимые трудности. Но видимо, это к лучшему. 1929-31 годы я уже вел самостоятельную научно-исследоват. работу на кавказской пчеловодной станции. С 1932 по 40 г.г. – продолжал работать по своей специальности на сибирской пчеловодной станции, а затем в Киргизском н/и институте животноводства, где заведовал отделом.

Нрзб очень одобрил мою работу (а мною было проведено более 134 тысяч исследований). Эта работа была заслушана в Москве на объединенном съезде стахановцев и научных работников и послужила толчком к пересмотру ряда положений о «карантинных заболеваниях» пчел; короче говоря были вправлены «мозги» ряду профессоров и от их ученых диссертаций полетел легкий пушок. Много поработал так же над проблемой «летней гибели пчел», принимавшей в Сибири столь широкое распространение. С 1940 г. жил в г. Фрунзе, работая над повышением продуктивности пчел Киргизской ССР… когда я был уже в армии, получил от наркома земледелия СССР т. Бенедиктова – звание отличника социалистич. сельского хозяйства.

Теперь из скромного научного работника я превратился в средн. артил. командира. Микроскоп и микротом, на которых я изучал мельчайшие срезы пчелиного организма заменил парашютом, автоматом и грозным орудием. И теперь мы слышим не шум любимых золотых пчел, а веселую музыку мин, орудий; пользуясь парашютом, мы и сами летаем не хуже пчел, поднимаясь, конечно, выше их....

Ну, а ты какие достижения имеешь? Напиши мне, друже, подробно. Из соклассников-барнаульцев я не имею сведений ни о ком. О тебе делал специально запрос Гале (сестра Бориса. – Прим. авт.) и к счастью получил твой адрес…

Время свое провожу однообразно. Я не могу, конечно, как наши молодые ком-ры – прожигать дорогое время в мимолетных удовольствиях, ветреных знакомствах и безалаберности. Свободные минутки читаю классиков (недавно прочел Ромен Роллана «Жан Кристоф», Толстого, Пушкина, Горького), читаю газеты, изучаю немецкий язык, повторяю военные дисциплины. Стал подтянутым и в серой шинели – совсем военным человеком. Ты наверное не узнал-бы меня, увидев…

С командирским приветом К. Чучалин».

«1 мая 1945 г. Австрия. Дорогой друг юности Борис Иванович! Наконец, получил твое, Боринька, письмецо; получил его на самой передовой. Читал его и перечитывал, вспоминая столь отдаленное прошлое… Хороша, Боря, юность. Много в ней никогда незабываемого.

Это письмо пишу тебе из далекой Австрии из местечка N, совсем близко от Вены. Ты следишь, конечно, за прессой и знаешь, что за в/действия наша Воздушно-десантная армия получила пять благодарностей от любимого т. Сталина… И, действительно, велики наши заслуги.

В районе оз. Балатон нрзб была окружена и уничтожена крупная группировка н/фашистской армии. Перешли австрийскую границу и в Кессех приняли бой с арьергардной группой. У моего орудия разбило панораму, прицел, пробило разрывными пулями диски колес, но я и мои люди – здравствуют. Огонь был действительно убийственный. Но все гитлеровские мальчишки с эмблемой мертвой головы – нашли себе смерть. Я ненавижу всеми силами души эти отвратительные эмблемы и их носителей. Не раз приходилось допрашивать этих молодчиков из дивизии «Югенд-Гитлер». Затем победоносные бои в глубине Австрии… Это были бои в условиях восточных Альп, в горах, в лесах, в скалах, при наличии у них преимущества в огневых позициях, пристрелявших все дороги снайперским минометным и арт. огнем. Неприятны были бронетранспортеры, с их крупнокалиберными 120 мм/пулеметами и разрывными пулями. Я видел убитых лошадей с вывороченными внутренностями. Таков разрыв этой пули-пулечки.

Надо ли описывать тебе современный бой? Тебе ясны его быстротечность и сокрушительность. Таких боев, где мы отбивали по 8 контратак было много. И всюду – артиллерия вдохновляла и вела за собой пехоту… Я счастлив, что мои бойцы оценили меня и теперь готовы идти со мной в огонь и воду. Странно, но еще недавно я был простым научным работником, изучающим бактериальный мир и борьбу с ним…

Сегодня у меня радостное чувство. На Первомайском параде – получил первый орден – орден Красной Звезды (за действия батареи в р-не оз. Балатон). 16.04. действиями батареи в глубоком тылу врага и в полном окружении численно превосходящего врага спас сердце н/части и за это представлен к высшему ордену – Красного Знамени. Приятно, Боренька, сознавать свое участие в этих исторических победах.

Сейчас я командую полковой батареей. Знания языка обогатились практически и было бы счастьем подучиться еще в академии. Но война кладет этому предел.

Близок, Боря, конец войны. Получить бы в результате главный орден – орден жизни и вернуться на свою Родину – это мысль самая частая и светлая. Мне же обязательно надо вернуться. Меня ожидают домой моя женушка Натали и трое деток: Лева 12ти лет и две доченьки – миловидные и умные. Они живут в г. Фрунзе, откуда я и был призван в армию. Скучаю о них порой безгранично, но война неумолима и требует отдать все во имя нашей победы.

От Гали писем получил 2. Последнее недавно и в условиях боя. Моя радость была очень велика. Ведь ты знаешь с именем ее были связаны мои лучшие юношеские мечты, но свершится им было не дано. Как жаль, что у Галеньки – семейное большое горе – потеря мужа. Как превратна судьба и как странны людские взаимоотношения. Пиши мне, Боренька, чаще, мой инженер, друг».

В третьем, коротеньком письмеце кроме поправки номера полевой почты было еще кое-что. «Как нравится тебе после Сибири и милого Барнаула новый край и новый город?» – писал другу Климентий.

***

Алтай – Старобардинский район и Барнаул – малая родина большой семьи Чучалиных. Дети, внуки и правнуки Климентия Чучалина живут сейчас в России и Америке. И пусть к его 156 письмам, бережно хранящимся в семейном архиве, добавилось сейчас всего-то «два с половиной» – но как дороги они потомкам!

Да, наш герой, командир Климентий Чучалин, вернулся с войны – к дорогой семье, к любимой работе. Он погиб в 1949-м, когда его четвертому ребенку, дочери Тане, было 11 месяцев.

…Но кто же тот друг юности, адресат Климентия Чучалина? Звали одноклассника Борис Иванович Сущенко. Но это совсем другая история.