«НАЗНАЧЕННЫЕ» СУДОМ

История эта началась в первые месяцы 1983 года. И касалась она в том числе Василия Пятницы, сына Героя Социалистического Труда, знаменитого алтайского земледельца Семена Пятницы. Он с группой хозяйственных руководителей был приглашен к первому секретарю крайкома КПСС Николаю Аксенову. Беседа по вопросам ускорения строительства носила неформальный характер. Руководитель края призывал «поднимать хозяйство», обещал всемерную поддержку.

Но к началу судебного процесса на дворе была иная эпоха. Тайну опалы Пятницы унес в могилу Николай Аксенов, прежде покровительствовавший легендарному семейству, в котором у основателя династии Семена Ефимовича было несколько сыновей – руководителей предприятий. У нового лидера края Филиппа Попова тоже была потребность показать, что дисциплина и порядок касаются даже касты неприкасаемых. Мол, от сумы и от тюрьмы не зарекайся! Так на Алтае было состряпано «громкое дело». Под его каток попал Василий Пятница, а мог бы, почти без исключений, любой другой хозяйственный или иной руководитель…

Время было такое, что многие предприятия строили социальные объекты, которые в документах обозначались как производственные. Например, возводили детский садик, а оформляли его как животноводческую ферму, и наоборот. Называлось это «методом народной стройки».

Говорят, по документам строителей проходила как детский садик знаменитая «малосемейка» (в 4-этажном элитном доме разместилось всего 12 семей) на улице Анатолия, 91 в Барнауле, где кучно, но просторно жили алтайские руководители – с охраной и кинозалом. Потом, как нетрудно догадаться, охрана ушла к «новым русским», а кинозал один из предприимчивых жильцов-чиновников сдал в аренду.

А в павловской «Сельхозтехнике» развернулось строительство двух двухэтажных 16-квартирных домов, предназначавшихся для работников предприятия. Но достроить их было не суждено. Василия Пятницу арестовали и сняли с работы в августе 1983 года.

Дело вел следователь Юрий Андросов. Директору «Сельхозтехники» Василию Пятнице и главному инженеру Николаю Ельникову были предъявлены обвинения по статьям Уголовного кодекса: 93, ч. 1 (хищение государственного и общественного имущества в особо крупных размерах), 170, ч. 2 (злоупотребление властью и служебным положением), 152 (приписки и другие искажения отчетности) и 175 (должностной подлог). Гособвинитель Галина Кузнецова просила для Василия Пятницы 10 лет, для Николая Ельникова – восемь лет отсидки. В конце концов суд дал им соответственно четыре и пять лет, прораб Владимир Трыков был направлен на «стройки народного хозяйства».

Через несколько лет в центральной газете «Сельская жизнь» появилась статья, опровергавшая обвинения в адрес бывших руководителей павловской «Сельхозтехники». В ответ (в нарушение неписаных правил) почему-то в краевой газете был опубликован материал за подписью Андросова, Мещерякова и Кузнецовой – тех, кто их посадил.

9 октября 1991 года пленум Верховного суда СССР отменил приговор и все последующие судебные решения в отношении руководителей павловского объединения «Сельхозтехника». Увы, этой долгожданной новости не дождался отец Василия Пятницы – знаменитый на всю страну хлебороб Семён Ефимович Пятница. А полностью реабилитированных граждан члены коллектива тут же вновь избрали своими начальниками. Но к тому времени Дмитрий Мещеряков был уже членом Верховного суда России, а Юрий Андросов возглавлял народный суд Павловского района.

Как рассказал мне бывший прокурор Барнаула Анатолий Букреев, подобная практика уголовных «наездов» на неугодных руководителей была весьма распространенной.

К примеру, сфабриковали дело Ивана Корнилова, бывшего начальника треста «Тестильшвейобувьторг». Ему «вешали» до сотни эпизодов, доказали всего два, но все равно посадили. Похожим было и дело Сорокина, директора Алтайского завода агрегатов. Его обвиняли в «незаконном содержании» приемщика продукции на ставке завода. Однако данное явление, называемое «подснежниками», было повсеместно распространенным.

Чаще же всего уголовные дела «убивали в зародыше» - исключали неугодных людей из партии или объявляли партвзыскание, тихо или громко снимали с работы, выдавливали из края. Но самых непримиримых – сажали.