БУМАЖНАЯ «КАРУСЕЛЬ»

Год назад наша газета рассказывала о непростой судьбе мальчика, которого взяла на воспитание семья Ларисы Сенько. («Сердце женщины», «АП» от 6 марта 2009 г.)

Сирота при живой матери

Хотите верьте, хотите – нет, но сначала Ларисе несколько раз приснился плачущий мальчик у окна, который звал на помощь. В свое время Лариса удочерила и вырастила девочку Катю, поэтому решила снова обратиться в краевое управление по образованию, не знают ли там о подобном мальчике? Оказалось, как раз в это время в Змеиногорске семилетнего Володю фактически бросила загулявшая мать, заперев дом, не появлялась неделями. Парализованный дед был прикован к постели, некому истопить печь, приготовить еду. Внук плакал у окна и просил помощи, открыв форточку. Соседи его подкармливали и обогревали, а когда дедушка умер, мальчик надолго оказался в больнице. Его ждала путевка в детский дом.

Семь лет назад, в один из метельных февральских дней, Лариса с мужем отправились в Змеиногорск и забрали мальчика из больницы. Cначала в гости, на праздник, но уже на следующий день решили, что Володя останется в семье. Вскоре узнали его печальную историю. Дедушка мальчика был военным, служил в Алейске. Его жена умерла, когда их дочери Ларисе исполнилось одиннадцать лет.

Повзрослев, она нашла для себя неподходящую компанию, стала надолго уходить в загул. Не изменила образ жизни, даже когда родила Володю. Его дедушка Александр Георгиевич стал единственным воспитателем, дал свою фамилию, отчество, прописал в своей двухкомнатной квартире в военном городке. Ради маленького внука майор уволился со службы. Но вскоре заболел и повез мальчика в Змеиногорск. Надеялся, что дочь Лариса одумается и займется воспитанием Володи. Его ожиданиям не суждено было сбыться. В ноябре 2002 года он там умер.

Став опекуном Володи, через некоторое время Лариса Сенько получила документы о том, что его мать лишена родительских прав, и постановление главы администрации города Алейска о закреплении за мальчиком двухкомнатной квартиры, где он был прописан, «с целью защиты прав несовершеннолетнего, руководствуясь статьей 60 Жилищного кодекса». Это значит, что Володя имеет право на бессрочное владение жильем, о чем заранее позаботился его дедушка.

Узнав о наличии квартиры, Лариса Григорьевна обратилась к инспектору по делам несовершеннолетних отдела образования Октябрьского района Ольге Тырновской. Та связалась с органами опеки Алейска. Ей ответили, что квартира служебная, мальчик не имеет к ней никакого отношения, там теперь живут чужие люди. А между тем в квартире остались вся обстановка семьи бывшего офицера (мебель, посуда, бытовая техника, книги), часть документов, в том числе ордер, фотографии из семейного архива. С этого времени Лариса начала отстаивать права своего подопечного, хотя заранее было известно, что в борьбе с воинской частью победить очень сложно.

Тома отписок растут

Оказалось, квартира вовсе не служебная. Но получить на нее документы не удавалось, более того, просто посмотреть на нее пустили с трудом. Шесть лет подряд Сенько обращалась в разные инстанции за помощью, одних ответов-отписок накопился целый том. Но даже юристы только пожимали плечами: «С воинской частью связываться бесполезно». В интересах мальчика два года назад Лариса ездила в Москву, в приемную уполномоченного по правам человека Владимира Лукина. Потом был депутатский запрос в прокуратуру края, и, наконец, дело сдвинулось с мертвой точки.

Лариса стала получать обнадеживающие ответы. Краевая прокуратура: «Должностные лица Алейского гарнизона внесли квартиру в число служебных без уведомления и согласия опекуна несовершеннолетнего ребенка». Прокуратура Сибирского военного округа тоже признала их действия неправомерными и вынесла представление об освобождении квартиры и подписании на нее договора соцнайма. Аналогичное сообщение семье опекаемого прислал глава города Алейска. Казалось, дело оставалось за малым, соблюсти все формальности, оформить ряд документов и дождаться от воинской части передачи квартиры по акту. Но прошел год, а квартирный вопрос до конца так и не решен.

О том, сколько еще порогов пришлось обить за это время, рассказывает Лариса Сенько:

– Нужно было в Алейске принять квартиру и заключить договор социального найма, чтобы начать использовать ее в интересах Володи. Там никто не ждал, хотя в прокуратуре и краевом комитете по образованию заверили, что осталось лишь приехать и подписать договор. Но в Алейске сначала с нами даже разговаривать не захотели. Пришлось снова обратиться в военную прокуратуру. 17 марта прошлого года мы с мужем вновь отправились в Алейск, захватив с собой двух свидетелей. Я решила снимать все происходящее на камеру, чтобы оградить себя от лишних обвинений.

После звонков сверху в домоуправлении согласились лишь показать квартиру. Конечно, она оказалась «убитой». Более шести лет в ней жили посторонние люди, не заботясь о ее состоянии. Унитазом и ванной фактически невозможно пользоваться, пол и окна ободраны, словом, требуется ремонт. Мебель, посуда, книги, личные вещи, фотографии и документы Володиного деда, в том числе ордер, исчезли, за малым исключением.

Ключи отдавать не хотели, составлять акт и заключать договор социального найма – тоже. Пришлось вмешиваться военному прокурору А.Пашутину. И в следующий приезд в Алейск, 30 марта минувшего года, с ними заключили договор поднайма квартиры, так и не выдав на руки положенный договор социального найма. Опять препоны, ссылки на какие-то документы. Правда, удалось в присутствии инспектора по охране прав детства Алейского комитета по образованию и делам молодежи В.Кузьменова составить акт обследования жилья ребенка. Лариса Сенько не понимает: если есть официальные решения, почему они не выполняются?

Нашлась и прописка

Вернувшись в Барнаул, опекунша обратилась в Главное управление имущественных отношений Алтайского края и территориальное управление Агентства по управлению госимуществом. Выяснилось, что двухкомнатная квартира площадью 46 квадратов является собственностью Российской Федерации, а право управления ею передано Министерству обороны, куда и следует обратиться, чтобы перевести квартиру в собственность ребенка.

Но без договора социального найма это сделать невозможно. А его по-прежнему не хотели заключать, мол, ребенок здесь не зарегистрирован. Когда квартиру переводили в служебную, прежние документы семьи куда-то делись, и Володя нигде не значится. Чтобы ускорить дело, Лариса Сенько написала заявление, с которым отправилась в паспортный стол. А там… нашлось свидетельство о регистрации мальчика в квартире по месту жительства от 30 июля 2002 года, с которой он так и не был снят!

В ноябре прошлого года Володе исполнилось 14 лет, он получил паспорт с алейской пропиской. Теперь уже можно заключать договор социального найма непосредственно на него. В который раз опекуны вместе с ним отправились в Алейск. Но в воинской части их отфутболили, не захотели встречаться. Обратились к заместителю прокурора Барнаульского гарнизона Антону Миронову. Руководителя квартирно-эксплуатационной части предупредили, что было уже три постановления о заключении договора социального найма. Наконец 13 ноября договор подписали. Но из него исключили важные пункты о возможности сдавать квартиру в поднаем (пока Володя растет) и обмена ее на другое жилье. Только благодаря упорству опекунши их удалось восстановить 29 декабря. Казалось, нынешний год начнется спокойно. Пройдя через все препоны, измотав нервы, потратив уйму времени и денег, получив долгожданный договор, Лариса Сенько обратилась в Министерство обороны с ходатайстом: в порядке исключения разрешить приватизировать квартиру, находящуюся на территории военного городка. Дело в том, что Александр Георгиевич – дед мальчика – стоял в очереди и вскоре должен был получить сертификат на квартиру за его пределами. Так утверждают его бывшие сослуживцы и друзья семьи, хотя в части – отрицают. Он умер неожиданно, но его семью не должны были снимать с очереди. Министерство обороны дало согласие на приватизацию. Но воинская часть снова отказывает в этом, препятствуя сдаче жилья в поднаем, чтобы кто-то пока оплачивал коммунальные услуги.

«Мы могли бы посвящать ему больше времени»

Лариса Григорьевна говорит:

– Министерство обороны приняло правильное решение в пользу сироты. Спасибо им за то, что не привязали ребенка на всю жизнь к Алейскому военному городку, разрешили приватизировать квартиру в судебном порядке. Но сколько за эти годы пришлось походить, поездить из Барнаула в Алейск и даже в Москву, сделать сотни звонков!

Володя ездил с ними и каждый раз переживал, видя, через какие круги унижения приходится проходить, когда на женщину, которую он называет матерью, чиновники кричали и пытались выгнать из кабинета. От хамства одного из них некоторые посетительницы вылетали со слезами. Слышал он там и нецензурную брань. Если не укладывались в приемные часы, отправляли назад в Барнаул, хотя все можно было решить за один день и не гонять человека за двести верст.

Сколько справок собирала Сенько для получения положительного решения! Каждый раз вместо того чтобы заниматься проблемой сироты, чиновники находили новые зацепки для отказа, множа нравственные и физические страдания мальчика и его опекунов.

– Когда Володю не брали с собой, он оставался дома один, и состояние его ухудшалось, – рассказывает Лариса Григорьевна. – У него больной желудок – вовремя не поест, организм сразу дает сбой. Массу времени, которое мы могли ему посвятить, пришлось отдать решению его квартирной проблемы. Для него это очень важно. Старшая дочь Катя вышла замуж, живут с нами в одной квартире, растят внучку. Володе пришлось уступить им отдельную комнату, и теперь он учит уроки, занимается музыкой и спит в зале. Когда подрастет, ему там станет совсем неудобно.

Еще обидно, что из-за бездушных чиновников у мальчика ничего не осталось от его родных деда и бабушки: ни фотографий, ни семейных реликвий.

Боюсь, прочитают люди про наши мытарства и воскликнут: ни за что не будем брать сирот в семью! Но кто же им поможет, кроме отзывчивых людей. Парадокс: приходится биться с чиновниками, государством и доказывать, что это они должны защищать детей, выполняя возложенные на них функции. А сирот нередко еще и обманывают, меняют их квартиры на халупы в деревне. Отстаивая интересы ребенка, мне пришлось закрыть свое маленькое дело (я – парикмахер), за семь лет вдоволь нахлебалась равнодушия, подозрений и даже оскорблений, но о том, что у нас появился Володя, не жалею ни одной минуты.